12 сентября 1989 года, ровно 35 лет назад, националистическое общество «Память» провело одну из первых массовых разрешенных демонстраций. Еще до начала перестройки это политическое движение стало первой крупной организацией русских националистов, которая начала с охраны старинных зданий и продолжила борьбой с сионизмом. Противники называли «памятников» фашистами, из-за их акций вынуждены были вооружаться репортеры одной из главных газет страны, песни о «Памяти» пел Егор Летов, с одним из лидеров общества дружил певец Игорь Тальков. Какой след оставила «Память» в истории СССР и России и какие тайны патриотов-монархистов так и остались не разгаданы — в материале «Ленты.ру».
Журналисты «Московского комсомольца» собрались на утреннюю планерку, когда на лестнице послышался топот ног. Оттолкнув охранника, в редакцию ворвались два десятка молодых людей в черных френчах и галифе. Блокировав выходы и перерезав провода телефонов, они зачитали ультиматум, содержавший два основных требования: рассекретить псевдонимы некоторых авторов и принести извинения за ряд публикаций. В противном случае неизвестные налетчики угрожали прибегнуть к физической расправе. Они дали редакции три дня.
Газетчики слегка опешили от неожиданности, вяло кивали головами, давая понять, что выдвинутые требования им не нравятся, хоть и принимаются под страхом применения силы. Вся операция заняла не более семи минут: добившись желаемого эффекта, молодые люди организованно покинули здание, погрузились в четыре легковушки и уехали, не дожидаясь милиции.
Главред «МК» Павел Гусев назвал вторжение акцией устрашения с целью изменения направленности газеты.
Дмитрий Васильев, лидер организации «Память», которая позиционировала себя как национал-патриотический фронт, не стал отрицать причастности своих подчиненных к акции. Он подчеркнул, что это была единственная возможность обуздать «хамство "МК"»
Поводом к налету послужила статья журналиста Александра Минкина (объявлен Минюстом иноагентом) от 20 февраля 1992 года под заголовком «Дмитрий Васильев зовет на штурм Кремля», в котором, по тексту, якобы засели хасиды — этим термином, по словам автора, лидер «Памяти» обозначил собирательный образ врага, не прибегая к словам «евреи», «масоны» и «жиды». Сам же Васильев объявил изложенное в публикации клеветой и поклялся, что никакой Кремль он захватывать не собирается.
Помимо того, «Память» обвинила «МК» в пропаганде порнографии, которой редакция, по логике членов общества, пыталась «очернить пробуждающееся национальное самосознание россиян». Еще один пункт обвинения: покровительствовавшие газете депутаты якобы принадлежали к сексуальным меньшинствам. Завязался судебный процесс, «Память» потребовала от «МК» извинений и 50 миллионов рублей в качестве компенсации морального вреда. В организации пожаловались, что после статьи Минкина у их радиостанции сократилось число слушателей, а у одноименной газеты — подписчиков.
К угрозе «памятников», как называли активистов организации, в редакции издания действительно отнеслись очень серьезно. В день истечения срока ультиматума у здания редакции дежурили милицейские «Жигули», потом подъехал автобус с 30 омоновцами в боевом снаряжении.
Охране раздали резиновые дубинки, журналистам — газовые пистолеты.
«Они не посмеют!» — храбрились газетчики в разговорах между собой.
Резонанс оказался настолько велик, что в конфликт вмешался Борис Ельцин. Президент расценил нападение на редакцию «МК» как «грубейшее нарушение закона и уважения к общественным институтам» и поручил министрам безопасности и внутренних дел разобраться с «Памятью» решительно и быстро
Обретение «Памяти»
По иронии, первый заметный выход «Памяти» на авансцену состоялся как раз при участии Ельцина, в ту пору первого секретаря Московского горкома партии. За пять лет до налета на редакцию, 6 мая 1987 года, «памятники» провели в столице первый в послевоенной истории СССР многолюдный несанкционированный митинг — на Манежной площади собралось несколько сотен человек, в руках они держали красные флаги и транспаранты с лозунгами: «Сохранить Поклонную гору!», «За бережное отношение к памятникам культуры!», «К ответу саботажников перестройки!»
Как вспоминал участник демонстрации Олег Платонов, «спасение» Поклонной горы, на которой планировалось возведение монумента Победы, стало лишь формальным предлогом для митинга. Главной целью была «демонстрация сил» патриотического движения.
Страсти накалялись, толпа потребовала встречи с генсеком Михаилом Горбачевым или хотя бы с Ельциным. Тот пригласил собравшихся в Моссовет. В шествие от Манежной по улице Горького (Тверской) отправились около 500 человек. Все тротуары заполонили зеваки, которых сдерживали милиционеры. По воспоминаниям Ельцина, «какие-то мысли и идеи националистов были здравыми» — например, о необходимости бережного отношения к русскому языку, о проблеме извращения русской истории, о необходимости охраны памятников старины, но были, на его взгляд, и экстремистские высказывания.
Выпустив пар, стороны перешли к дискуссии. По свидетельству экономиста Платонова, на встрече в Моссовете Ельцин пообещал остановить строительство на Поклонной горе и прислушаться к рекомендациям националистов. Однако в итоге ни одного своего обещания не выполнил.
А начиналось все еще в 1970-е под руководством профессора Натальи Бехтеревой, внучки знаменитого психиатра Владимира Бехтерева, который якобы поставил Иосифу Сталину диагноз «тяжелая паранойя» и затем умер.
«Она была уважаемый человек, ученый, хотя при этом своеобразная дама — на полном серьезе доказывала существование ведьм, — рассказывает «Ленте.ру» писатель Вольфганг Акунов. — Второе лицо — руководитель общества книголюбов, инженер Геннадий Фрыгин. Именно с их подачи руководство МАИ стало пускать в свои помещения первых "памятников", которые проводили там лекции. Сформировался своего рода кружок по интересам»
Позже Бехтерева подверглась нападению — ее ударили кастетом по голове. С того момента она не принимала участия в уличных мероприятиях и постепенно удалилась в сторону. С чем было связано нападение, так и осталось загадкой. С начала 1990-х и вплоть до своей кончины в 2008-м Бехтерева занимала пост научного руководителя Института мозга РАН. На раннем этапе отошел от дел и Фрыгин.
«Чтобы понять генезис этого движения, необходимо прочитать книгу "Память" писателя Владимира Чивилихина, — отмечает Акунов. — В позднесоветское время она была страшно популярна. Чивилихин впервые стал писать, что русские — это арийцы, проявлять интерес к древним славянским корням. Основная мысль сводилась к тому, что антинародный большевистский режим лишил русский народ исторической памяти, которую необходимо вернуть, чтобы подняться с колен».
По его словам, бывший кружок получил новый импульс к развитию и развернулся в многочисленную организацию «Память» как раз после назначения Ельцина первым секретарем МГК. Во главе дела встал художник Игорь Сычев, политические воззрения которого Акунов определяет как православный сталинизм.
Он считал Сталина русским националистом, патриотом, который поначалу находился во враждебном сионистском окружении, а затем «под видом репрессий истреблял большевистско-ленинскую гвардию», чтобы восстановить Российскую империю в новом обличье, но ему не дали короноваться царем «затаившиеся недобитки». Антисемитская компонента тоже присутствовала, усиливаясь по мере развития гласности
Сычевцы ходили в солдатских шинелях, кирзовых сапогах и в фуражках защитного цвета. На рукавах они носили повязки в цветах сегодняшнего флага России, которые в то время были под запретом. В качестве гимна пели песню «Как ныне сбирается вещий Олег...» — под нее в одной из серий «Хождения по мукам» маршируют белогвардейцы. Ким Андреев, претендовавший на звание главного идеолога политической силы, впервые сформулировал, что члены «Памяти», как все русские патриоты, должны проявлять мужество каждый день.
«[Помимо прочих атрибутов] у сычевцев был красный флаг, на котором вместо советских серпа и молота изображен золотой Георгий Победоносец, поражающий змея на фоне восходящего золотого солнца — символа русского возрождения, — говорит Акунов. — В "Памяти" состоял колоритный деятель полковник Ерофей Левшов, якобы участник штурма Берлина (в 1991 или 1992-м его застрелили). Так вот он утверждал, что сохранил одно из знамен, развевавшихся над рейхстагом, и потом передал "Памяти"».
На фото с ранних мероприятий можно узнать Владимира Жириновского. Дмитрий Васильев по прозвищу Булочка пребывал тогда на вторых ролях. Но он первым догадался записывать лекции на диктофон, заботился о накоплении архива «Памяти». По мнению писателя Акунова, потом он многое из того, что было сделано при Сычеве, приписывал себе.
С течением времени между лидерами организации начались трения, произошел раскол. Вражда двух главных «Памятей» порой приводила к курьезам. Так, во время панихиды по Николаю II в очередную годовщину казни царской семьи в 1991-м васильевцы вступили в потасовку с сычевцами: одним не понравилось, что другие устроили на кладбище Донского монастыря митинг и встают на могилы, чтобы фотографировать богослужение. До рукопашной все же не дошло, зато стороны вдоволь пооскорбляли друг друга на глазах изумленных священнослужителей:
«Пархатые жиды!» — орали одни; «Красные фашисты!» — отвечали вторые
А вот советские евреи не видели между ними различий и опасались всех сразу — к тому же в мае 1988 года в Москве и других городах распространялись слухи о подготовке еврейских погромов. Как признавалась «Ленте.ру» репатриантка Елена Грин, именно деятельность «Памяти» подтолкнула ее к осознанию того, что она «не совсем своя в той стране, в которой живет», и в конечном итоге к эмиграции из России.
Сычев покинул этот мир при невыясненных обстоятельствах. После этого «Память» уже окончательно раскололась на несколько группировок — Акунов уверен, что их было не менее 20. Имелись отделения и в других крупных городах — Ленинграде, Новосибирске. Национально-патриотический фронт «Память» Васильева считался среди них самым известным.
«Зиговали и кричали "Слава России!"»
Васильев был незаурядным человеком своего времени. Окончив школу-студию МХАТ, он отслужил в армии и после демобилизации начал актерскую карьеру. Однако роль премьер-министра Петра Столыпина в фильме 1984 года «Лев Толстой» (это последняя режиссерская работа Сергея Герасимова) осталась лишь памятным эпизодом в его жизни. Васильев увлекся художественной фотографией и весьма преуспел: устраивал персональные выставки, получал почетные дипломы и публиковался в различных изданиях.
Немалую роль в его судьбе сыграло знакомство и последующее сотрудничество с художником Ильей Глазуновым, при котором Васильев одно время был кем-то вроде секретаря. Он завел много полезных знакомств, активно занялся антисоветской деятельностью, еще не вынося это на публику, распространял самиздат, особенно ценил творчество Александра Солженицына.
Позже они крепко поссорились. Васильев утверждал, что Глазунов только прикидывался патриотом, на самом же деле он злостный масон и слуга сионистов, а его картины — на самом деле не что иное, как его, Васильева, фотографии, проведенные через эпидиаскоп на холст и раскрашенные.
Сперва руководители некоторых московских райкомов оказывали Васильеву негласное покровительство — по крайней мере до тех пор, пока он не выходил за определенные рамки: не трогал КПСС, не устраивал уличных акций. Но при этом он ссылался на Маркса и Ленина и называл себя «беспартийным большевиком».
По свидетельству «архитектора перестройки» Александра Яковлева, главного объекта нападок «памятников» (его называли «лидером жидомасонской ложи»), поначалу «Память» была «организацией с весьма благородными целями», состояла из реставраторов и любителей истории, которые занимались сохранением памятников старины. Васильева Яковлев считал человеком КГБ, специально внедренным в «Память», чтобы заняться борьбой с сионизмом. Он не сомневался, что именно комитетчики снабдили его штаб-квартирой и финансами.
Московские власти держали нейтралитет, наблюдая, куда в итоге вырулит «Память». Все изменилось после встречи активистов с Ельциным. Отныне Васильеву перестали давать помещения для выступлений.
«Если Сычев был русский националист-непредрешенец, то Васильев после распада СССР открыто объявил себя православным монархистом, — рассказывает Акунов. — У васильевской “Памяти” присутствуют монархические цвета династии Романовых — черный, желтый, белый — и двуглавый орел. У них была более стильная форма: черные гимнастерки с погонами, черные брюки, яловые или хромовые сапоги. Возможности расширились, но источники финансирования никто не раскрывал. В отличие от сычевцев, васильевцы приветствовали друг друга известным жестом — зиговали и кричали "Слава России!"»
«Гордое племя, на битву вставай»
Чтобы усилить воздействие на граждан, в сентябре 1991-го «Память» зарегистрировала собственную радиоволну, на которой транслировались протоколы сионских мудрецов и песни Игоря Талькова — поговаривали даже, что популярный певец, которого Васильев называл своим близким и верным другом, выступил главным спонсором проекта.
После убийства музыканта на концерте в Санкт-Петербурге вождь НПФ объявил о начале собственного расследования. Так, криминалисты «Памяти» установили невиновность кикбоксера Игоря Малахова, охранника и сожителя певицы Азизы, которого официальное следствие поначалу подозревало в совершении преступления. Националисты тогда связали расправу над Тальковым с его выступлением на презентации газеты «Память» и заявили, что виновны в преступлении были «коммунисты с демократами, что одно и то же».
Как известно, точка в этом резонансном деле была поставлена только в 2024 году: истинным стрелком оказался его коммерческий директор Валерий Шляфман, который целил в Малахова, но попал в своего артиста.
В репертуаре еще одного знакового музыканта эпохи Егора Летова есть песня «Общество "Память"», которую он впервые исполнил 15 ноября 1987-го, а затем включил в альбом «Все идет по плану». Там были такие строки:
Вспыхнули раны рассветным лучом.
Гордое племя, на битву вставай!
Мы призываем крестом и мечом
Вешай жидов и Россию спасай!
И хотя в этом тексте прямо видна ирония автора, уже в XXI веке из-за «Общества "Память"» творчество Летова не пропускали на популярное радио.
«Игорь Тальков, насколько я знаю, в "Памяти" не состоял, хотя, не исключаю, оказывал им моральную и даже материальную поддержку, — рассуждает Акунов. — Он тоже любил черный цвет, был ярым антикоммунистом. Летов позиционировал себя как противник всех властных структур. Для анархиста всякая власть — это зло»
Расщепление «Памяти»
Юдофобией прославился руководитель еще одной «Памяти» Валерий Емельянов. Он был преподавателем арабского языка, близко сошелся с арабскими националистами.
«Помню, [студентами] мы ездили с Емельяновым на картошку, — вспоминает Акунов. — Он обращал наше внимание на белые репродукторы-динамики на станциях московского метрополитена, узор на которых образовывал, по его мнению, шестиконечные звезды Давида. Как, кстати, и предновогодние декоративные снежинки в витринах магазинов, также имевшие шестиконечную форму. Емельянов говорил: "Это сионистская пропаганда, эффект присутствия". Мол, [евреи] застолбили нашу территорию. Не знаю, под его влиянием или нет, но узоры, а за ними и сами репродукторы исчезли».
В отличие от Сычева и Васильева, Емельянов был ярым противником христианства. Впоследствии он попал в психушку по обвинению в расчленении собственной жены (хотя сам утверждал, что это сделали сионисты, чтобы его скомпрометировать). После выхода из лечебницы Емельянов неожиданно стал проповедовать трезвость, несмотря на то что прежде очень любил выпить. Отныне его лозунг гласил: «Если пьешь вино и пиво, ты — сторонник Тель-Авива».
Союз за национально-пропорциональное представительство «Память» возглавлял очень известный в свое время Константин Смирнов-Осташвили.
«Он считал главным орудием сионистов то, что они непропорционально представляют своих соплеменников во всех общественных организациях и ведомствах, — отмечает Акунов. — В пору правового ограничения иудейских подданных в Российской империи до 1905 года это называлось процентной нормой».
С именем Смирнова-Осташвили связан самый резонансный националистический скандал позднего СССР. 18 января 1990-го он со своими людьми заявился в Центральный дом литератора, где проходило мероприятие общественно-литературного движения «Апрель» (писатели в поддержку перестройки). «Долой сионизм!», «Демократия — для народа, сионизм — вне закона!», «Друзьям Израиля — не место в Верховном Совете СССР!» — было написано на их плакатах. Литераторы отказались открывать вечер, пока «фашисты» не покинут зал.
«Они устроили потасовку, разбили очки писателю Анатолию Курчаткину, — говорит Акунов. — Смирнов-Осташвили кричал в рупор: "Вон из России!" В итоге его арестовали, кончил он плохо: то ли совершил суицид в тюрьме, то ли его там убили»
«Откуда деньги?»
Один из главных вопросов, который остался без ответа, — как получилось, что «Память» столь внезапно и ярко вспыхнула в советском медиаполе. То тишина, то вдруг по ТВ показывают полный зал, где они встают и поют гимн. О «Памяти» много писали в прессе, в том числе в сверхпопулярном в конце 1980-х «Огоньке» Виталия Коротича.
В августе 1991 года Васильев оборонял Белый дом от путчистов — его можно было видеть на баррикадах неподалеку от Ельцина. А 30 июня 1992-го «Память» уже митинговала у Белого дома: Васильев тогда призвал бороться с врагами России «не только крестом и молитвой, но и так, как это делал святой князь Дмитрий Донской»
Казалось, вождь «памятников» набирает общественный вес и скоро пойдет в большую политику. Однако рейд на редакцию «МК» в октябре того же года по большому счету стал лебединой песней движения. После Васильев создал кооператив, зарабатывал деньги, конфликтовал с соратниками. Потом он уехал в Ярославскую область, окончательно отошел от дел и занимался сельским хозяйством.
Из васильевской «Памяти» тоже вышел целый ряд организаций и движений, сыгравших заметную роль, в том числе ДПНИ (признано Минюстом экстремистским и запрещено в России) и РНЕ (признано Минюстом экстремистским и запрещено в России) Александра Баркашова.
«Политический ландшафт поначалу был достаточно скудным, — заключает писатель Акунов. — Мне кажется, "Память" Васильева пиарили, как потом и отпочковавшееся от нее РНЕ [Александра] Баркашова. Главный вопрос: откуда деньги? На форму, газеты, кассеты, аренду залов. На одни пожертвования так не разгуляешься»
В событиях 1993 года Васильев вновь занял сторону Ельцина, тогда как баркашовцы отличились при захвате здания мэрии и обороне здания Верховного Совета, а потом, по выражению эксперта «Ленты.ру», «удивительным образом растворились».
«"Память" способствовала определенному пробуждению интереса к прошлому, реабилитации традиционных русских ценностей, отношения к монархизму, — говорит он. — Это был общий тренд, в Россию приглашали представителей дома Романовых. Многие всерьез ждали скорого восстановления монархии. Но из этого ничего не вышло. В общем, след “Память” оставила, но переоценивать его я бы не стал».
Во второй половине 1990-х Васильев несколько раз безуспешно баллотировался в депутаты Госдумы и Мосгордумы. Не удалось ему стать и мэром столицы: в 1999 году националист занял пятое место из восьми, опередив, правда, одиозного Алексея Митрофанова.
Фатальным для Васильева стал сердечный приступ, это произошло в 2003 году. Ему было 58 лет. НПФ «Память» официально прекратил свое существование только в 2021-м.
