Не бери чужого, накличешь беду
- Наконец-то пришла. Я чуть с голода не окочурился. Что у нас пожрать есть?
- Сынок, тебе четвёртый десяток пошел, ты не инвалид, голова, руки, ноги на месте, холодильником пользоваться умеешь. Не уже ли сам себе щей налить не в состоянии? – запричитала Татьяна.
- Неохота мне с кастрюлями и тарелками заморачиваться. А колбасу я ещё до обеда схавал. В следующий раз больше покупай, - ответил матери сын.
- Ох, Павлуша и избаловала тебя твоя покойная бабка, я ей говорила, чтобы она построже с тобой была, сама я на двух работах пахала, на тебя времени не хватало, а она слышать ничего не хотела. Она на тот свет управилась, а мне теперь крест нести до конца моей жизни.
- Ты кстати чё так поздно сегодня?
- Помрет она скоро, - женщина устало присела на обшарпанный диван.
- Туда ей и дорога, - на лице Павла дрогнула злорадная улыбка.
- Под вечер Маргарите Иосифовне совсем плохо сделалось. Пришлось скорую вызывать. Те обезболивающие, что по рецепту выдают, совсем помогать перестали. Я врача вызывала, просила прописать лекарства посильнее. А он руками в стороны разводит и говорит, рак у неё, что Вы хотите?
- Расселась, вставай, пошли на кухню, - Павел вышел из комнаты.
Мать ослушаться сына не смела.
Какой же Пашенька ты у меня по жизни несчастливый, а во всём я виновата. Отца твоего удержать не смогла, вот и вырос ты таким не удельным без мужского воспитания, в очередной раз в сердцах укорила себя Татьяна Ивановна.
Павел отодвинул в сторону пустую тарелку из-под щей.
- Второе давай. Макаронов своих серых мне не клади, сама их ешь. Обойдусь тремя котлетами. Пиво принесла?
- Принесла.
- Холодное?
- Брала из холодильника.
- Тащи его сюда.
Татьяна Ивановна села напротив сына.
Жениться ему надо, детишек родить, глядишь, другим бы человеком стал бы, навязчивая идея пронеслась в голове женщины.
- Паша, я с тобой серьёзно хочу поговорить, - начала мать.
- Валяй, - Павел довольно отхлебнул из баночки пиво.
- Тебе надо на работу устроиться, - тихо проговорила Татьяна Ивановна.
- Зачем? Мне и так неплохо живётся, - парень ухмыльнулся. – Сама подумай, кто и куда меня с судимостью возьмёт. А в кочегары, грузчики и дворники я сам не пойду. Да и сама ты знаешь, здоровьем я слаб.
- Можно в охранники.
- С судимостью? Совсем рехнулась?
- В соседнем элитном доме, где я мытьём полов подрабатываю, в 1-ый подъезд консьерж требуется. Я узнала, с судимостью возьмут. Сутки через трое. Зарплата 25-ть тысяч рублей, чистыми, на руки. Я бы сама пошла, но я целыми днями ухаживаю за Маргаритой Иосифовной.
- Да за такие деньги, мне чихнуть лень. Забудь. Группу мне оформим, как ты денег накопишь.
Татьяна Ивановна тяжело вздохнула, денег копить у неё не получалось, слишком большие запросы были у её сынка, на одно пиво с сигаретами, вся её зарплата уборщицы уходила. Деньги, которые она получала, как сиделка, уходила на оплату коммуналки за квартиру и на еду эконом класса. Хорошо девчонки из соседнего магазина выручали, бывшие её «коллеги» по работе, отдавая ей «просрочку». О том, что она забирает продукты, приготовленные на утилизацию, она тщательно скрывала от сына.
- Паша, может, временно выйдешь, поработаешь? – заканючила мать. – Чувствую я нутром, помрет моя подопечная со дня на день. Когда она бодрствует, если можно так назвать, то держится, а как заснет, стонет, как раненный зверь. На днях, я не выдержала и племяннице её позвонила, сказала, что тётушка совсем плоха и что бы она приезжала. У Маргариты Иосифовны, кроме племянницы никого больше нет. Так что я скоро работы лишусь. На что жить будем?
- Это твоя головная боль. Не сиди сиднем, начинай новую присматривать, - Павел смял жестяную банку из-под выпитого пива. – Дай ещё. Твоё нытье на трезвую голову слушать невыносимо.
- Паша так я же дело говорю.
- Дело сейчас говорить буду я. А ты внимательно меня будешь слушать. Поняла? – глаза парня хищно сузились.
Мать знала этот взгляд сына, и он не предвещал ничего хорошего.
- Ты говорила, что подопечная твоя женщина небедная. Она одинокая, на её добро претендентов нет. На том свете ей её богатство точно не пригодится, а нам ох, как придётся кстати.
- Сынок, ты что задумал? – губы Татьяны Ивановны затряслись, лицо побледнело.
- Не реветь, - гаркнул он в ответ. – Бабу я себе завел. Серьезно у нас всё. Мне деньги позарез нужны.
Неожиданная новость несказанно обрадовала несчастную женщину.
- Наконец-то, - Татьяна Ивановна от счастья всплеснула руками.
- Сантименты оставим на потом. Ты знаешь, где лежат у неё драгоценности и деньги? Врать не пытайся, я тебя насквозь вижу, - голос сына звучал грозно. – Говори быстро, я всё равно найду! От задуманного не отступлю! Такой шанс раз в жизни даётся! Тебе лично делать ничего не придётся.
- Пообещай, что ты её и пальцем не тронешь?
- Зачем мне на себя мокруху брать? Она и так не жилец.
Татьяна Ивановна сдалась.
- Завтра ты придешь к ней, как обычно, и займешься своими обычными делами. Ровно в 12-ть часов скажешь, что пахнет из мусорного ведра и пойдешь выбрасывать мусор. Дверь оставишь открытой. Во дворе тебе надо непременно кого-нибудь встретить и задержаться, и постараться, чтобы тебя заметило, как можно больше людей. Поняла?
Мать послушно кивнула головой.
- А ты?
- А я тем временем проберусь в квартиру, припугну на всякий случай бабку, заберу драгоценности и деньги и спокойненько удалюсь.
- А вдруг подумают на тебя?
- Кто? Бабка твоя тщедушная? Да она знать не знает, что у тебя сынок уголовник. Ты же меня стыдишься и биографию мою от всех усердно скрываешь.
- Полиция?
- У неё её вызвать сил не хватит. А твоя задача убедить её, что это бессмысленно, все равно ничего не найдут. Алиби я себе уже придумал.
Татьяна Ивановна не спала всю ночь, утром с тяжёлым сердцем она отправилась в дом Маргарины Иосифовны.
В отличие от матери Павел прибывал в приподнятом настроении, руки у него «чесались». До исполнения мечты всей его жизни – разбогатеть, оставались считанные часы!
*
- Танечка, Танечка, Танечка! Дорогая моя, это ты? – из прихожей Татьяна Ивановна услышала голос Маргариты Иосифовны.
- Я, я, я, Маргарита Иосифовна, - сердце женщины сильно билось, казалось, что его стук слышен снаружи, ещё чуть-чуть, и оно выскочит из грудной клетки. – Иду! Что случилось? Не стоит так волноваться, я же всего на секундочку выскочила, и представляете, встретила Вашу соседку со 2-го этажа Клавдию Даниловну, а она дама словоохотливая, ели вырвалась. Она кстати, Вам огромный привет передавала, - разуваясь, прокричала сиделка.
Татьяна Ивановна вошла в комнату к больной. Старушка тихо бессильно плакала.
- Ты его видела?
- Кого его? – Женщина постаралась сделать удивленное лицо. – Вы о ком?
- Парня в чёрной маске.
- Нет. Маргарита Иосифовна, Вам померещилось, нет, и не было здесь никакого парня в маске. Давайте, сделаем укольчик, и всё пройдёт.
- Танечка, подойди ко мне, присядь. Укольчик сделаем позже.
Сиделка послушно выполнила просьбу больной.
- Таня, я его видела, как тебя сейчас. Я, конечно, понимаю, что порою я впадаю в забытьё, но не в этот раз. Он меня ограбил. Он потребовал денег и драгоценностей. Знаешь, какой ненавистью из-под маски горели его глаза? Убил бы, и рука не дрогнула, разом избавил бы меня от страданий. Я поначалу решила молчать, умирать мне не страшно, даже больше тебе скажу, что я об этом ежесекундно молю Бога. А потом подумала о тебе. Вдруг тебя обвинят в моей смерти. Я ему сказала, где добро припрятано, он схватил и опрометью вон.
Татьяна Ивановна рефлекторно гладила руку старушки.
- Знаешь мне этого добра, что он уволок, совершенно не жалко, заодно обидно, я хотела тебя отблагодарить. Носила бы мои побрякушки и о старушке вспоминала. И деньги планировала тебе сегодня вечером передать, распоряжение для тебя приготовила, чтобы ты достойно меня в последний путь проводила. А видишь всё, как вышло.
Договорив, Маргарита Иосифовна разрыдалась. Со стороны она напоминала маленькую беззащитную обиженную девочку.
- Маргарита Иосифовна, не переживайте Вы так. Вы и так для меня, столько много сделали, я Вам век благодарна буду, - женщина с трудом подбирала слова. – Дачку на меня свою подписали. Всю жизнь я мечтала о своём садике-огородике.
Не надо, не надо мне было идти на поводу у сына.
В 20.00 часов вечера Маргариты Иосифовны Фрудман не стало.
Татьяна Ивановна, выполнив все формальности, после того, как тело покойной забрали в морг, отправилась домой. Мысли в её голове, одна перемешивалась с другой, на сердце висел гранитный камень.
Подойдя к дому, она заметила, что в окнах не горит свет. Наверное, сынок к дружкам отправился, отмечать свой «успех».
Зайдя в темную, пустую квартира, женщина на всякий случай позвала сына по имени, в надежде, что он напился и уснул, а не шатается, где ни попади. Дружки у сына были такие, что врагов не пожелаешь. Не успела она снять пальто, как по квартире разнеслась трель дверного звонка. Сынок, пришёл, радостно вздрогнуло материнское сердце. Татьяна Ивановна, торопливо открыла дверь. На пороге стояли два человека в полицейской форме.
- Вы Татьяна Ивановна Полякова?
- Я, - отступая назад, тихо произнесла она. Поймали.
- Павел Васильевич Поляков Ваш сын?
- Да.
- Ваш сын погиб, примите наши соболезнования, - произнёс второй полицейский. – При нём были документы, личность его установлено, но мало ли что, надо соблюсти все положенные формальности. Вам надо проехать с нами в морг на опознание, а потом в отдел. Одевайтесь.
- Как это случилось? – тихо спросила Татьяна Ивановна, по дороге в морг.
- Смерть наступила примерно в 8 часов вечера, от удара током. Непонятно, что он забыл в трансформаторной будке. У него уже не спросишь, а вот руководство «электрохозяйства» потаскают изрядно, - ответил полицейский. – При нем имелась внушительная сумма денег около двух миллионов рублей и коробочка с украшениями. Вам что-то по этому поводу известно?
В ответ женщина отрицательно покачала головой.
*
Татьяне Ивановне казалось, что всё происходящее происходит не с ней, что это просто дурной сон и когда она проснётся, то будет всё хорошо. Она соберёт маленького хорошенького, как ангелочек сына и поведёт его в детский садик «Ручеек».
