Роман «Ромашки на крутых берегах»
Поиск по главам
Сил больше не было. Всё, что Софья делает, никогда не кончится. Вся эта несчастная посуда, горы белья и бесконечный бардак. Муж вечно уставший приходит с работы, еще и ворчит, что опять ничего не сделано. Мальчишки ведут себя из рук вон плохо. На прогулке устроили драку, в магазине Матвей бросился на пол, потому что мама сама «пикнула» картой и не дала ему. Сережа, естественно, поддержал его вопли из коляски. Софья, вся красная, взмыленная, поскорее схватила их, выбежала на улицу, где хорошенько встряхнула, а уже дома расставила по углам. Но и здесь мальчишки делали всё, чтобы вывести её из себя. У них это получилось.
А еще в этот день подгорели котлеты, перевернулся цветок «Женское счастье», лопнула упаковка кефира и сломалась стиральная машина.
— Да что ж это такое? — Софья пнула тазик с грязной одеждой и накинулась на сына: — Не трогай меня! Зачем ты это сделал?
Она с силой начала отмывать руки Матвея от земли из цветочного горшка. В бессильной злобе поставила его на пол. Нижняя губа мальчишки затряслась, и он убежал под стол.
— Дети, а это что такое?! — Соня чуть не наступила в кефирную лужу.
По дому разносился аромат. Сгоревших котлет.
Молодая женщина вытерла белое море на кухне. Выключила плиту. Подняла цветок с пола. В этот момент с работы вернулся муж.
Клиенты весь день выносили мозг. Шел домой отдохнуть, а тут… Он прошелся по разбросанным игрушкам. Раздраженно бросил:
— Чем ты вообще целый день занималась?
Соня ничего не сказала. Глотая злые слезы, легла на пол. Исчезнуть бы. Насовсем. Чтобы больше никто не трогал. Из груди вырвался стон, так ей стало жаль себя.
Очень хотелось спать. Она закрыла глаза. Силы уползали. Уже через десять минут неподвижности Соня поняла, что не может пошевелить пальцами. Да и ладно. Кого это волнует? Муж несколько раз спросил про ужин. Не маленький. Мальчики иногда подбегали, просили то попить, то поесть, то еще чего-нибудь. Соня не реагировала. Она устала. Очень. Её больше ничего не интересует.
Наконец супруг забеспокоился:
— Пацаны, проверьте, мама жива или нет?
Мальчики легли на неё, обняли своими шаловливыми ручками и стали осыпать поцелуями усталое мамино лицо.
— Мамочка, мы тебя очень любим, скажи что-нибудь.
Соня молчала.
Супруг прилег рядом с ней и стал гладить по голове. Она не выдержала и расплакалась, как маленький ребенок:
— Я плохая мама. Я больше не могу… Умру сейчас…
Соня спрятала лицо в плечо мужа. Рыдания становились всё громче.
— Мамочка, не умирай, пожалуйста! Ты самая хорошая мама!
Снова задрожали надутые губки Матвея. Сережа тоже захныкал. Трое самых любимых мужчин обнимали её.
***
Сашка погладила сестру по руке.
— Ты просто устала. Хочешь, сходи прогуляйся одна, я посижу с ними, — заботливо предложила младшая.
Соня улыбнулась:
— Да нет, ничего, уже всё в порядке. На сегодня тортика достаточно.
— Что-то Наташа давно не звонила, — вспомнила Саша про самую старшую сестренку.
Всего их в семье было трое.
— Мы тоже давно не созванивались, всё некогда… — Соня махнула рукой. — Как она со своими справляется, вообще не представляю.
Двухлетний Сережа подбежал к Саше и попросился на руки. Та попыталась взять племянника, но Софья строго заметила:
— Не поднимай его, он тяжелый, а тебе пока нельзя.
Саша понимала, что сестра, конечно, права. И что Соня просто заботится о её здоровье после выкидыша. Но всё внутри кричало: «Я хочу, хочу ребенка. Хотя бы просто взять на руки. Затискать, заласкать...»
Сдерживая ком в горле, промолчала. А уже дома рассказала всё это Николаю. Тот, не чувствуя настроение Сашки, с усмешкой заметил:
— Не доросла ты, значит, до детей, раз тебе их не доверяют.
Такого ответа она не ожидала. Если это шутка, то как же больно она способна уколоть! Снова внутри всё сжалось в одной большой, ноющей боли.
Снова пустота.
Зачем-то открыла интернет. Маринка прислала фото с прогулки. Саша с безразличием рассмотрела свое молодое лицо с тонкими губами, растянутыми в измученную улыбку, и яркими прыщиками на лбу. Рядом с эффектной подругой она смотрелась как её тусклая тень.
Полистала ленту. Все вокруг такие довольные… Отдых, путешествия, фотосессии в одинаковой одежде всей семьей… Аж тошно.
Нужно что-то делать. Чем-то заняться. Саша посмотрела на свои потертые домашние тренировки с расходящимся швом и вдруг вспомнила, что видела на чердаке старинную швейную машинку. Жгучее желание чего-то нового понесло её наверх по скрипучей лестнице.
Туда они с мужем заглядывали только при покупке дома. Мечтали когда-нибудь всё прибрать и сделать уютную комнату под крышей. А сейчас там в пыли и паутине лежали старые вещи от нескольких поколений хозяев. Сразу захотелось чихать. Саша поборола желание всё бросить и упорно прошла прямо по разбросанным старым доскам, каким-то коробкам и огромным черным пакетам. Пахло кошками. Она плохо различала вещи в темноте, но с упорством маленького ёжика продолжала идти к своей цели: небольшому окну. Потревоженная пыль заметалась по чердаку. Наконец, Саша остановилась у желанного источника света. Долго дергала потемневшую латунную ручку. Деревянная рама хрустнула и поддалась. Хозяйка вдохнула побольше воздуха и стала вытаскивать из-под мешков деревянный футляр машинки. С трудом освободила ручной «Зингер» от плена пакетов с испорченной одеждой.
Коля услышал её ползание по чердаку, включил фонарик на телефоне и неторопливо поднялся наверх. Саша отодвинула еще несколько мешков. Перед ней на полу, в полуразорванной картонной коробке, лежали настенные часы. Рядом показался угол тяжелого кованого сундука.
Супруги переглянулись. С трепетом открыли крышку и замерли: там в идеальном состоянии находились вещи давно ушедших эпох. Старинный самовар, дореволюционные книги, фотографии, небольшие коробочки с украшениями, письма, перехваченные тесьмой... Удивительно, как они сохранились за столько лет?
Свои находки аккуратно спустили в дом уже поздним вечером. Всю ночь оба долго не могли уснуть. Николай возился с часами, а Саша, тщательно вымыв руки, села разбирать бумажные сокровища. С фотографий на неё смотрели благородные мужчины, женщины, нарядные дети. Саша перевернула одну из карточек с юной девушкой в белом длинном платье. Сзади была подпись: «Мария Голубева».
***
Ольга уложила детей, долго сидела рядом со Степашкой: он никак не хотел засыпать, всё пел свое бесконечное «гыыыы».
Уже в тишине женщина опустилась на колени перед небольшой иконой. Свою жизнь она теперь не могла представить без Бога: только Ему доверяла всю боль, молилась о детях и часто, с тихой скорбью, вспоминала Максима, бывшего мужа. Она всё еще любила его.
Сейчас жалела только о том, что Создателя узнала лишь в больнице. Беда раскрыла ей глаза. В те дни, когда рушился её хрупкий мир и перед глазами стояла страшная бездна, пожилая медсестра подошла к ней, плачущей, по-матерински обняла и тихо шепнула: «Молись, деточка». «Я не умею», — едва слышно отозвалась Оля.
«Ты своими словами проси. Главное, от всего сердца».
И теперь каждый вечер Ольга чувствовала, как смертельная усталость покидает её после молитвы. Снова хочется жить, по-настоящему, с улыбкой и благодарностью.
Сегодня ей почему-то хотелось особенно помолиться за бывшего мужа.
***
Саша распахнула ночное окно. Вдохнула сосновый воздух. Прямо перед ней — огромный звездный купол, а на его фоне — ярко освещенный стройный храм. Свет от него отражается в темном небе бледным крестом.
К виду из окна супруги привыкли быстро. Только первое время после покупки дома с упоением слушали звонкие переливы колоколов, а потом перестали их замечать. В самом храме не были ни разу.
Раньше, когда Саша еще училась в школе, они с мамой и сестрами ходили иногда на праздничные службы. Несколько раз в год. Обычно это было в главном городском соборе. Ночью, когда освящают яйца с куличами, в Пасху, и зимой — на Рождество. А еще перед началом учебного года. Саше всегда было душно, ничего не понятно, она пыталась побыстрее сбежать на улицу или расползтись, как амеба, на лавочке. Уже взрослая, Саша не видела необходимости и смысла куда-то туда ходить.
А сейчас новым взглядом она смотрела в открытое окно на белый храм. После истории, найденной на чердаке, завороженно разглядывала открывающиеся перед ней, незамеченные раньше, сокровища. Ей показалось, что те удивительные люди с фотографий когда-то также вглядывались в бездонную чашу неба в поисках ответа: «Как жить дальше?»
Рядом с дореволюционными письмами, кадрами из уютной усадьбы, дневниками, лежали советские военные бумаги. Переписка матери, Марии, Голубевой до замужества, с тремя сыновьями и мужем. Она, уже не молодая, трудилась в тылу во время Великой Отечественной войны. Еще до революции начала работать учительницей, о чем безмолвно шептали многочисленные открытки с поздравлениями от учеников за разные года и эпохи. Рядом с полустертой советской карточкой Саша с ужасом разглядела четыре похоронки. Внутри забил барабан при мысли о том, как эта удивительная женщина приняла свою утрату. Как опустились её натруженные руки. Как потекли соленые ручьи по морщинистым щекам.
Мария Александровна работала в школе почти до своего девяностолетия, всю себя отдавая чужим детям…
Там же, в сундуке, спрятанный в чистую светлую ткань с вышивкой, лежал образ Спасителя и небольшой клочок бумаги с именами, записанными в столбик. Саша прочитала только часть длинного списка: Александр, Анна, Стефан, София, Матвей, Марфа, Иоанн, Татьяна…
Столько имен, столько судеб… И у каждого была своя боль. Своя трещина…
Продолжение следует