Павел Попов — актер театра и кино, которого вы могли видеть на сцене Вахтанговского театра, в недавнем хите «Золотое дно», в «Актрисах» Фёдора Бондарчука, «Просто представь, что мы знаем» Романа Волобуева. И везде он отменно играет не самых приятных героев. 12 сентября с ним выходит продолжение сериала «Жить жизнь» с Любовью Аксёновой, которое появится в онлайн-кинотеатре Start. К премьере мы расспросили Павла о том, как ему удается настолько органично играть отъявленных негодяев, и о том, как в кино его привел Евгений Цыганов.
Елена Зархина
Кинокритик, кинообозреватель и сценарист
Павел Попов
Актер
Зархина:
Павел, читала, что у вас с детства была фантастическая поддержка от мамы в выборе профессии, она даже помогла найти театральную студию.
Попов:
Да, мама до сих пор работает в центре детского творчества, где много разных кружков, секций, в том числе любительский театр с сильными педагогами. Она просто сказала, что если я настроен серьезно, то нужно идти туда, потому что из этого будет польза. Она всегда подхватывала все мои интересы и никогда не критиковала.
Например, в шесть лет отправила в секцию греко-римской борьбы, когда я ею увлекся.
Зархина:
А правда, что в кино вас привел Евгений Цыганов? Увидел в студенческой постановке и позвал в свой проект — киноальманах «9 мая. Личное отношение», в котором он как режиссер снял одну из новелл.
Попов:
Да, мой первый опыт в кино случился как раз с его подачи. Чем я его зацепил, не знаю. Но спустя время он позвонил и сказал, что у нас получилась хорошая киноновелла, благодарил за участие.
Зархина:
Вы часто играете отменных негодяев вроде Дмитрия Градова из «Золотого дна». Понятно, что актер — адвокат своего героя, но все же вы их для себя делите на протагонистов и антагонистов?
Попов:
Есть такая вещь, как отрицательная энергия, отрицательное обаяние. Дима Градов — отрицательный персонаж, он несет в себе какой-то порок, его грех — очень большая гордыня. Конечно, в первую очередь он обиженный отцом ребенок. И это объясняет его мотивацию и поступки. Но не оправдывает, конечно, он идет на ужасные вещи, чем бы он там внутренне ни руководствовался.
Дима привык ставить себя выше остальных, и считать его хоть сколько-нибудь положительным персонажем не получается. Но у меня есть и такие роли, про которые сложно конкретно сказать, положительные они или отрицательные. Например, такой мой герой в сериале «Жить жизнь»: в нем есть все, нет одной краски, это большая палитра.
Зархина:
Кажется, что герои «Золотого дна», как в фильме «Семь» Дэвида Финчера, олицетворяют какой-то смертный грех.
Попов:
Согласен. Режиссер Илья Ермолов тоже про это говорил, он изначально ровно так концепцию этой истории и видел. И либо герои сумеют от этого условного дна оттолкнуться, либо потонут там.
Зархина:
Еще вы играли газлайтера и абьюзера во «Вмешательстве» с Аней Чиповской. При этом за пределами съемочной площадки у вас репутация хорошего семьянина и обаятельного человека. Для вас такие роли — эмоциональная разрядка или игра от обратного?
Попов:
Определенно в каждом человеке и хорошее? и плохое, и я не исключение. В жизни я себя считаю человеком воспитанным и эмпатичным. Но при этом интереснее на экране быть другим. Даже скажу, что эта отрицательная энергия в работе приносит мне удовольствие. Если разложить, то Дима Градов из «Золотого дна» ведом гордыней, Коля из «Актрис» тщеславен, Гоша из «Вмешательства» — гневливый собственник. Как актеру мне все это интересно играть. Может, именно потому, что я выпускаю все эти качества на работе, мне удается в реальной жизни оставаться порядочным и хорошим человеком.
Зархина:
Понятно, что актеры владеют разными техниками входа и выхода из роли, но вам насколько сложно оставлять этих героев и их разрушительную энергию позади?
Попов:
Вы правы, нас этому учат в институте, и есть две такие полярные теории на этот счет. Станиславский говорил, что должно быть так, чтобы между персонажем и исполнителем невозможно было пропустить иголку. Актер должен настолько слиться со своим героем.
А вот наша вахтанговская школа (Павел служит в Театре им. Вахтангова. — Прим. ред.) подразумевает обратное: между персонажем и артистом всегда сохраняется огромная пропасть, в которой присутствует личное отношение актера к герою, к истории и так далее. И с бэкграундом обучения именно по этой системе мне проще выходить из роли и разделять себя и персонажа. Наверное, есть другая сложность: порой трудно случайно не перенести уже сыгранного героя в другую роль, особенно если оба отрицательные.
Зархина:
Расскажите про вашего героя в сериале Start «Жить жизнь». Как он связан с Аней, героиней Любови Аксёновой?
Попов:
Мой герой — личный коуч Ани. В первом сезоне был коуч для мужчин, которого играл Даниил Воробьёв. В этом появляется персональный коуч у Ани, которая продолжает разбираться в себе и своих отношениях. Тогда Аня была в позиции жертвы, а теперь, наоборот, ее прокачивают.
Но роль моего героя в истории сложнее. Я не могу раскрывать всех секретов сюжета, однако он точно удивит. В нем есть загадочность и игривость. К жизни он относится вроде бы легко, но прикрывает этим лишь свою внутреннюю боль. Вообще, это интересный персонаж, такую роль я точно еще никогда не играл.
Зархина:
Можно сказать, что это герой-трикстер, как условный Джокер?
Попов:
Забавно, что в одной сцене моему герою другой персонаж так и говорит, мол, кем ты себя возомнил. Ты что, Джокер? Может, отчасти что-то трикстерское в нем и есть, но Джокер — тяжелый персонаж, а мой — легкий.
Зархина:
Если он коуч, есть какое-то его наставление, которое срезонировало с вами как с человеком?
Попов:
Отчасти не всё из того, чему он учит, получается. Но мне нравится, что ключевая вещь, к которой он подводит, — это то, что нужно всегда исходить из любви. К себе, к окружающим. Нас учат, что нужно полюбить ближнего как самого себя, но, ведь прежде чем полюбить кого-то, важно как раз сперва научиться принимать себя.
Если первый сезон был про манипуляции, насилие, то второй определенно о любви. У моего героя даже есть важный финальный монолог про то, что, конечно, любовь никаким техникам и коучам не подвластна.
Зархина:
Вы снимались в сериале «Актрисы» Фёдора Бондарчука про неочевидные стороны актерской жизни. Исходя из вашего опыта насколько представленные в нем герои и ситуации близки к действительности?
Попов:
Вообще в сценарии есть реальные сюжеты из жизни (имена и прочие подробности, конечно, изменены). Я, читая сценарий, точно понимал, о ком тут может идти речь. Единственное, чего мне не хватило в этом сериале, — понимания, ради чего люди идут в эту профессию. Если угодно, чего-то светлого про нее. Потому что там много порока, токсичности, тщеславия. Конечно, все артисты стремятся к популярности, славе. Но это же не единственная мотивация! Хочется своей работой менять что-то в мире, в сердцах людей. Пусть это иллюзия, это тщетно и ошибочно. Но мы рады ошибаться. Константин Аркадьевич Райкин учил, что, если во время спектакля зрителю удалось хоть чуть-чуть приподняться над своей бытовой жизнью, проблемами, значит, спектакль можно считать удачным. И мне хочется в это верить.
Зархина:
Впереди у вас большой исторический проект «Столыпин». Кого вы там сыграли и как готовились к роли реальной исторической личности?
Попов:
Я сыграл Михаила Соколова, он был организатором покушения на Петра Столыпина на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге в августе 1906 года. Соколов с исторической точки зрения человек видный, но известно про него не так уж много. Он возглавлял организацию «Союз социалистов-революционеров-максималистов».
Я же в своей подготовке к роли изучал то, что им двигало. Это энергия обиды, унижения. Он как будто внутренне соревнуется с масштабом Столыпина, на которого смертельно обижен, и свою жизнь он положил на то, чтобы ему отомстить. А в итоге сам погибает: его ловят и приговаривают к смертной казни через повешение.
Конечно, я читал и про Столыпина, и вообще про то время в России. А если говорить про детали, я как-то зацепился за то, что у Соколова было прозвище Медведь. То ли потому, что он Михаил, то ли, возможно, он как-то косолапил, по-особенному двигался. И я постарался это привнести в свой образ, в пластику движений, существования в кадре.
Зархина:
Зрительское восприятие может вас как-то внутренне пошатнуть, заставить сомневаться в результатах своей работы?
Попов:
Нет, усомниться точно не заставит, потому что я ведь знаю, что в каждую свою работу вкладываю душу. Да, что-то может получиться не так, как хотелось. Но я просто принимаю этот результат и двигаюсь дальше. Таким меня точно не сломить.
Знаете, кажется, в Театре на Таганке, где служил Высоцкий, на стене висело три ящика: понравилось, не понравилось, оставило равнодушным. После просмотра спектакля зрители голосовали тем, что должны были положить свой билет в один из них. И последний ящик всегда оставался пустым. Высоцкий говорил, что это и есть свидетельство настоящего творчества, вызывающего яркие эмоции, пусть и противоречивые. Главное, не оставить зрителя равнодушным.
Зархина:
Вы снялись в приквеле отличного сериала «13-я клиническая» — «13-я клиническая. Начало». Расскажите про вашего героя. Вы там нечисть или тот, кто с ней борется?
Попов:
Я в этих баталиях вообще не принимаю участия. (Смеется.) Моя роль — муж героини Ирины Старшенбаум. Вот она в этой схватке добра со злом участвует, а я хочу тихого семейного счастья. Она уходит из семьи, а мой герой все время пытается ее вернуть. Но ей во всем происходящем вообще не до мужа, и я там будто только всем мешаю.
Зархина:
Вы много работаете в театре, и кажется, что он для вас важнее, чем съемки.
Попов:
Еще со студенчества артистов учат: театр — это настоящее искусство, для души, а кино — это заработок. И долгое время я тоже так думал. Но в какой-то момент изменил свой подход: почему я не могу относиться к съемкам в кино так же, как отношусь к работе в театре? В театре, конечно, процесс создания спектакля дольше и основательнее. Он может длиться месяцами или даже год — я знаю и такие примеры. И за все это время ты максимально погружаешься в материал, копаешься в нем.
Хочется по такому же принципу работать в кино. Само собой, съемки — процесс более быстрый, потому что это сложнее технически, намного дороже и так далее. Но хочется прийти к тому, чтобы театральный метод работы над ролью был применим мною и при работе в кино. Существует и такая проблема, что в кино артисты часто лишены возможности заранее основательно познакомиться, как-то наладить контакт и совместно продумать ваших героев, если они связаны в истории. В случае главных ролей такой шанс еще есть, а вот исполнители второстепенных персонажей его лишены.
Зархина:
Разве предварительная совместная читка сценария всех артистов не обязательная процедура?
Попов:
Ну, вот, например, в работе над «Актрисами» мы с Фёдором Бондарчуком все собирались, а автор сценария Паулина Андреева была с нами по телефону, и мы полностью разбирали сценарий, своих героев. Это очень помогает артисту в дальнейшей работе. Но так бывает не всегда, и зачастую артист в работе предоставлен самому себе. Очень не хватает основательных репетиций в кино.
Хотя бывает и настоящая удача, если попадается хороший экранный партнер. В «Жить жизнь» мы очень хорошо сработались с Юрием Чурсиным, и для меня это радость. Мы с ним еще оканчивали один институт, у нас были общие педагоги. И вот на этом проекте случилось стопроцентное совпадение.
Зархина:
Как выстраиваете баланс между съемками и работой в театре? Кажется, что в кино вы сейчас нарасхват.
Попов:
Сейчас из-за плотности съемок в кино моя театральная работа страдает. Например, я на протяжении четырех месяцев снимался во Вьетнаме в проекте «Высокий сезон» Стаса Иванова. Очевидно, что из-за дальности я не мог постоянно туда-сюда летать, чтобы продолжать в привычном режиме играть в театре. Но за это время я успел соскучиться по театру, и хочется вернуться с новыми силами, погрузиться в работу над новым спектаклем. Еще соскучился по ощущению мгновенного отклика аудитории, который тебе дарит театр. Кино в этом плане более холодное. Ты можешь получить отклик на свою работу через долгое время. Например, проект «Столыпин» мы снимали год назад, а он только готовится к выходу.
Зархина:
Ваши предстоящие проекты все очень разные. Вы специально так выстраиваете вашу карьеру или нет никакой стратегии?
Попов:
Стратегии нет, потому что ее в принципе довольно сложно иметь в нашей профессии: ты во многом зависишь от других, куда тебя утвердят, а куда нет. Но я отталкиваюсь от себя. Например, мне очень хотелось сыграть простого парня, не такого характерного, как в других проектах. И в упомянутом «Высоком сезоне» Иванова мне удалось это реализовать. Так же было с ролью во «Вмешательстве»: я в жизни интеллигентный человек, и хотелось сыграть какого-то лютого героя. Получилось забавно, что потом на «Кинотавре» после премьеры меня на красной дорожке многие даже не узнали и спрашивали: а где актер? Так сильно расходились экранный образ и то, как я выгляжу и веду себя в жизни.