Военная ситуация в Мьянме становится всё более запутанной. Антиправительственные силы, формально подчинённые или союзные Правительству национального единства (ПНЕ), с начала наступления в октябре 2023 г. захватили огромные территории (более половины страны), взяли множество военных баз и небольших городов, и создали непосредственную угрозу существованию военного правительства. В последние недели продвижение повстанцев угрожает Мандалаю - второму по величине мегаполису страны, и столице Нейпьидо, а штат Аракан уже почти полностью контролируется повстанческой Араканской армией.
Однако победа повстанцев и крушение режима вовсе не предопределены, и вовсе не неизбежны. В штате Шан, где развернулись самые значительные военные операции (их проводит Альянс братьев – коалиция этнических группировок в составе Армии национального демократического альянса Мьянмы (АНДАМ), Национально-освободительной армии Таанг (НОАТ) и Араканской армии (AA), иностранные наблюдатели фиксируют осложнение обстановки в районах, контролируемых повстанцами.
Проблема в том, что ударные силы Альянса братьев, как, впрочем, и всего повстанческого движения – этнические группировки. Отряды АНДАМ состоят из этнических китайцев, НОАТ – из бойцов народа палаунг, относящегося к мон-кхмерской языковой семье, АА сформирована из араканцев. В результате наступления АНДАМ и НОАТ контролируют посёлки и деревни, в которых проживает народ шан. А ополчения этого народа в Альянсе братьев не участвуют, и воспринимают повстанцев если не как оккупантов, то уж точно как чужаков, которых не звали. Повстанцы вербуют молодёжь (не всегда добровольно) в свои ряды, и взимают налоги, что не нравится местным жителям. В апреле этого года Европейский союз осудил АНДАМ за проведение публичных казней инакомыслящих в своих рядах, назвав эти приговоры «бесчеловечным наказанием, представляющим собой крайнее отрицание человеческого достоинства». Позднее ведущее мьянманское оппозиционное издание Irrawaddy сообщило, что АНДАМ насильно вербует рабочих-мигрантов и убивает дезертиров.
В результате Альянс братьев «упёрся в потолок» возможностей территориального расширения. Его «владения» соприкоснулись с территорией «Государства Ва» - сильнейшей этнической группировки, располагающей 30-тысячной армией, и не участвующей в гражданской войне. «Государство Ва» находится в союзе с Китаем, поставляет повстанцам оружие – как китайского, так и собственного производства, и расширяет подконтрольные территории, но без ведения военных действий.
На северо-западе штата Шан отряды АНДАМ заняли селения народа качин. Его боевая организация – союзник Альянса братьев, и одна из самых сильных группировок в составе повстанческой коалиции. Но присутствие вооружённых этнических китайцев из АНДАМ местных качинов совсем не порадовало, и многие из них бежали. Руководство качинских повстанцев предупредило союзников, что те не вздумали расширять своё присутствие на качинские земли.
Не всё гладко и у Араканской армии, почти занявшей весь штат Аракан (Ракхайн). Правительственные силы заключили соглашение с мусульманскими повстанцами из Организации солидарности с народом рохинджа (ОСНР). Начальник политотдела ОСНР Ко Ко Линн рассказал агентству Reuters, что Армия Аракана, состоящая из буддистов, отвергла попытки ОСНР заключить союз против армии Мьянмы, и напала на общину рохинджа, вынудив его группировку выступить против АА с оружием в руках.
Между буддистами Ракхайна, поддерживающими АА, и мусульманами-рохинджа отношения очень напряжённые. В 2016-17 гг. в боях с исламистами из Армии спасения рохинджа (сейчас она крайне малочисленна) участвовала не только армия, но и повстанцы АА.
В настоящее время более миллиона рохинджа обитают в лагерях беженцев в соседнем Бангладеш, где ОСНР вербуют боевиков. Ещё 600 тысяч рохинджа остались в Ракхайне, где их призывают в правительственную армию.
До начала гражданской войны в Ракхайне осуществлялись и китайские, и индийские экономические проекты; и Китай, и Индия заинтересованы в прекращении военных действий в этом стратегически важном штате Мьянмы. Причём обе страны винят в кровопролитии (и покушении на их экономические интересы) в первую очередь АА.
На ситуацию в Ракхайне может повлиять и недавняя революция в Бангладеш. Если прежнее правительство Шейха Хасины абстрагировалось от событий в Ракхайне и в Мьянме в целом, новый глава правительства Мухаммад Юнус неоднократно говорил, что не оставит в беде единоверцев-рохинджа. В результате к Китаю и Индии, в той или иной степени помогающим правительству, по-видимому, скоро добавится ещё и Бангладеш. Для изменения обстановки в Ракхайне будет достаточно того, чтобы правительство этой страны не препятствовало вербовке добровольцев в лагерях беженцев. В этом случае все успехи АА будут довольно быстро аннулированы совместными усилиями армии и военизированных группировок рохинджа.
Кроме того, возрастающую роль в войне начинают играть не правительственные войска, а союзные им этнические ополчения. В частности, каренские «лоялисты» в последний момент склонили чашу весов в штате Каренни, уже почти захваченном повстанцами, на сторону правительственных сил. В штате Шан всё более значительную роль играет проправительственная Армия национального освобождения Па-О, сформированная из народности па-о. Эти и другие группировки борются с повстанцами (обычно представителями тех же народов, что и они сами) за контроль над национальными районами – и, соответственно, за возможность взимать налоги, эксплуатировать природные ресурсы, контролировать торговлю и очень распространённые в Мьянме центры игорного бизнеса и электронного мошенничества. Получая помощь от государства и обещая своим народам мир и самостоятельность (под эгидой правительства), они набирают всё большую силу.
Таким образом, на фронтах гражданской войны в Мьянме, несмотря на большие успехи повстанцев, складывается патовая ситуация. Этнические повстанческие группировки недостаточно сильны, а главное – недостаточно едины в борьбе с властями. И с неохотой признают подчинение Правительству национального единства, собственные вооружённые силы которого (Народные силы обороны) плохо вооружены, слабо обучены, и не опираются на крупные подконтрольные территории, где они могли бы черпать силы в лице местного населения.
В этой ситуации решающее слово, скорее всего, будет за Пекином. Который поддерживает тесные отношения как с правительством, так и самыми сильными повстанческими (АНДАМ и НОАТ) и «нейтральными» («Государство Ва») группировками. Китай заинтересован в прекращении войны и создании стабильного правительства, и не готов однозначно поддерживать военное правительство именно потому, что оно не обеспечивает стабильность и безопасность китайского бизнеса в Мьянме. Поэтому мьянманская власть готовится к выборам – разумеется, в рамках «управляемого» выборного процесса. А Пекин подталкивает повстанцев к заключению мира с властями, при сохранении значительной автономии и территориального контроля на занятыми этническими районами. Правда, выполнить свои планы по «замирению» Мьянмы Китаю будет непросто: в этой стране по обе стороны фронта существует сильное недовольство вмешательством китайцев в мьянманские дела.
Впрочем, в дестабилизированной и раздираемой кровавыми конфликтами Мьянме любой план мирного урегулирования трудно выполним. Во всяком случае, с 1948 г. установить длительный мир в этой стране не удавалось.