— Счастье у каждого разное, солнышко. Кто-то видит его в деньгах, для кого-то счастье в уединении с природой. Есть всегда недовольные люди, вот они сами не знают, что для них счастье. — в детстве Маше казалось, что мама одна умеет так делать — одновременно заниматься делами и болтать с ней.
Сейчас она ловко-ловко нарезала овощи для новогоднего оливье, пока дочка украшала елку в соседней комнате. У них была небольшая квартирка, так что можно было спокойно болтать даже из разных ее концов.
Придирчиво осмотрев наряженную елочку, Маша повернулась к матери и собиралась позвать ее для оценки, как вдруг ей в голову пришла одна мысль, и она тут же, не подумав, спросила:
— Вечно недовольные... Это как папа?
— Нет, ты чего!.. Папа не недовольный, он просто... Сильно устает на работе!
На самом деле, папу и в правду можно было посчитать за несчастного человека. Вечно хмурый, раздраженный, ворчливый. Малютка Маша души не чаяла в папе, но он не всегда мог уделять ей достаточно времени и отвечать на ее любовь.
Тогда Маша решила, что дело в его имени, твердом и жестком как скала — Пётр. Наверное, если бы его звали по другому, он был бы совсем не такой строгий и придирчивый, как сейчас.
А вот с мамой все было по другому. Причина маминой красоты, умелости в ведении хозяйства и вечно хорошего настроения в глазах дочери было только одна — её имя. Звали маму Василиса, и Маша всегда немного завидовала, что бабушка и дедушка назвали ее так по особенному, а её мама с папой совсем по обычному.
Когда с елочкой, наконец, было законечно, Маша, заговорщицки подмигнув маме, спросила:
— Ты помнишь про мой план?
Мама, засмеявшись, повторила за дочерью и шутливо серьёзным тоном ответила, что помнит, и разрешила перейти к его выполнению.
Девочка с криком «Ура!» кинулась одеваться, а Василиса, улыбаясь, вернулась к готовке.
***
План у Маши был простой. Она знала, где папа паркуется, когда приезжает после работы. Он держался за это место и всегда ругался с теми, кто занимал его, так что все жильцы уже привыкли, что это место точно принадлежит ему.
Там девочка планировала слепить трех снеговиков. Первый, тоненький, высокий и красивый будет мамой, второй, тоже высокий, но уже широкий и сильный на вид — папа. А третий, маленький, будет она. И когда папа выйдет из машины, наверное, очень удивится! Подойдет посмотреть, и тут она выпрыгнет из-за них и испугает его! И они будут играть в снежки.
Они ведь так давно не играли в снежки...
С этими мыслями Маша закрыла входную дверь и побежала вниз по лестнице. До приезда папы оставалось совсем немного времени, надо было успеть, обязательно успеть... Она резко остановилась. С обогревательной трубы на неё смотрел красивый рыжий котенок...
***
Сквозь зубы Пётр прошептал пару ласковых про дурака на иномарке в правом ряду. Настроение было паршивейшее - он опаздывал к семье на праздник. Да и не только он. Вместе с ним задерживались подарки от деда мороза в багажнике и, казалось, половина города в этой ужасающей пробке.
А все из-за того, что начальство попросило выйти в праздник. А когда у тебя такое начальство, как у Петра... Обычно такие просьбы не имеют отрицательного варианта ответа.
Было немного тоскливо, но гораздо больше до жути зло. Хотелось выйти и сломать пару лобовых окон, или хотя бы боковых зеркал...
Такое часто с ним бывало, особенно в последнее время. Дома по этому поводу все сильнее беспокоились. Маша часто ревела, когда отец по неосторожности ляпал что-то грозное, Васька, жена... Она, казалась, была соткана из чистого позитива, и он в ней души не чаял. Но и она в последнее время, бывало, хмурила тонкие светлые бровки при виде вечно злого мужа.
А он сам не понимал, что с ним происходит. Нет, все конечно было не идеально. Даже совсем не идеально - не самая любимая работа, не самое любимое начальство, вечный недосып и просьбы выйти в выходные. Но работа, в общем, оплачивалась хорошо, жена была красавица, дочь — умница, но чего-то все-таки безумно не хватало.
Пробка слегка продвинулась вперед, Петя радостно двинулся за ней, и вдруг задумался.
В голове вертелось какое-то воспоминание, кажущееся невыносимо важным, и если его сейчас не поймать, то все, уйдет и никогда не вернется. И в момент отчаяния, когда та еле осязаемая нить почти оборвалась, он все-таки вспомнил.
***
— Счастье, понимаешь, строится из маленьких кусочков. Не бывает так, что ты раз и стал счастливым. Неоднородная это масса, понимаешь? Нельзя просто получить новую должность или купить себе новую машину и почувствовать, что такое настоящее счастье. Всегда оно выстраивается из кучи маленьких-маленьких кусков. Встал с утра, выпил стакан кефира со свежим батоном, выглянул в окно, а там сирень цветет, и пахнет так... Весной пахнет, понимаешь? И не надо тебе никуда сегодня. И завтра никуда не надо — выходные. А в понедельник ты пойдешь на работу не с хмурой миной, а с довольной улыбкой. А когда вернешься домой, там тебя всегда встретят. Там тебя ждут. Ждут и любят. Вот это неуловимое состояние и есть счастье, сын.
Сын... Да, так говорил его папа.
Петр невероятно скучал по нему. Он работал на обычной работе, токарем, но был невероятно вдохновленным, умиротворенным и поэтичным человеком. Василиса говорила, что и сам Петя был такой раньше... А сейчас не такой. Очерствел, огрубел? Наверное.
***
На подъезде к своему месту он увидел странную картину. Три снеговичка, аккуратных, красивых стояли прямо напротив его привычной стоянки. Подъехав поближе, обнаружились и новые подробности — из-за одной из снежных скульптур торчал край девичьей курточки. Петр улыбнулся и вышел из машины.
С криком «Папа!» и громким испуганным «Мяу-у-у!» из-за снеговика выпрыгнули двое. Машка, довольная, вся в снегу, кинулась обнимать его. Он поднял ее на руки, раскрутил. На душе как-то разом стало спокойно.
Следом за ней выскочил котенок. Рыжий, маленький, с реденькой шерсткой. Он любопытно кинулся за девочкой и стал тереться о высокий сапог мужчины.
— Папа, это мы! А это Рыжик! Давай возьмем его домой? Пожалуйста! Он помогал мне лепить тебя. Знаешь, как он мне помог?.. — затараторила девочка, когда папа выпустил ее из обьятий и поставил на землю.
А Петр, улыбаясь дочери, снова задумался. Может, и нет ничего проще, чем оно? Может, не стоит ничего усложнять? Просто ловить момент?
Сквозь пелену мыслей пробилось пронзительное мяукание, и Петр, плюнув на все, решил. Хватит гнаться за тем, что всегда находится рядом с тобой. Может, это вовсе и не счастье убегает, а ты прячешься...
Он отдал котенка в руки дочери, вытащил подарки из багажника и улыбаясь, направился к подъезду с девочкой.
Перед глазами снова встал отец.
— Счастье строится из маленьких кусочков...
Наконец Петр понял эти слова. Такие важные, такие серьезные слова... На секунду стало даже жалко, что так поздно, но он тут же откинул эту мысль.
Когда Петр с дочкой вошли в квартиру, там стоял великолепный, ни на что не похожий запах.
Запах домашнего уюта.
Запах праздника.
Запах любви и долгого ожидания.
Запах счастья.
