Ветер ещё с утра подул с моря и вскоре нагнал изрядную волну.
Борисфен всё-таки являлся северной рекой и потому уже к третьему месяцу лета вода в нём зачастую была необычно холодной, но Эмилий Павел умел плавать, так как вырос у моря, и поэтому он быстро очухался и выбрался вслед за Савлеей на берег, благо до него было рукой подать. Дочь Фарзона даже его пожалела и, протянув ему руку, помогла выйти из воды, так как в этом месте берег был не песчаный, а каменистый, и достаточно крутой.
Оба они были мокрые и им следовало высохнуть и переодеться. Павел начал чихать и озираться, и только сейчас до него дошло, что же он наделал. А ведь он обещал Фарзону, что не будет никакого принуждения и насилия. Что он с Савлеей будет очень любезен и ласков.
Перед тем как Павел заманил Савлею на свою трирему, у него состоялся разговор с Верховным вождём роксоланов. И вот как у них он складывался…
Фарзон очень хотел заполучить римское золото, тем более ему столько ещё не предлагали, однако на пути этой сделки встала его своенравная дочь, страстно влюбившаяся в наследника Драговита и поспешно вышедшая за него замуж. И тогда по совету Эмилия Павла, Фарзон выманил Савлею из Тамасидавы.
- Ну а что же дальше мы с тобой делать будем? – задался вопросом Верховный вождь роксоланов.
Они с Эмилием Павлом разговаривали в шатре Верховного вождя без свидетелей. Фарзон выгнал даже своих телохранителей.
- Я признаюсь тебе, Великий вождь, - произнёс в ответ римский купец, - что неравнодушен к твоей дочери. У меня она все последние дни не выходит из головы. Больше того: я, кажется, влюбился в неё. Да, вот именно! С первого взгляда. И я хочу, чтобы она стала моей женой! И ради этого… я готов уже на всё, Фарзон!
Признание Павла вначале вызвало у Фарзона удивление, потом некоторый даже шок, ну а далее он немного успокоился и переспросил:
- Но Савлея же моя влюблена… И она уже замужем. И я думаю, что она не захочет рвать с карпом, с этим своим мужем Воиславом. Ну а насильно отрывать её от мужа я не намерен.
- Э-э-э, да не беспокойся, - отреагировал на это Эмилий Павел, - всё будет у нас по обоюдному согласию, Фарзон. Предоставь мне только свободу действий. Я очарую твою дочь. И я обеспечу её всем. Я ведь богат, и она ни в чём не будет нуждаться! Я уверяю тебя, что дам Савлеи такой достаток, который ей и не снился ещё!
И после этого Фарзон согласился подыграть римлянину.
Ну и что из всего этого получилось?..
Савлея взбрыкнула и так возмутилась, что чуть не утопила своего воздыхателя, настырного римского купца.
Когда Фарзон вновь встретился с Эмилием Павлом, то Верховный вождь роксоланов выразил своё неудовольствие:
- Ты нарушил своё обещание, Павел, - произнёс Фарзон. - Ты же мне обещал не применять силу… И потом, ты должен знать, что моя дочь очень вспыльчива и совершенно не выносит насилие над собой. А ты, э-э-эх... Ты же всё испортил!
- Прости, Великий вождь, - развёл руками Павел, - я хотел всё сделать по обоюдному согласию…
- Ну и что после всего случившегося будем делать с тобой? – ещё больше озадачился Фарзон.
Однако не успел он ещё что-то сказать, или получить ответ, как затрепетал полог и в шатре появился наследник Верховного вождя, который был явно в возбуждённом состоянии:
- Отец! – воскликнул старший сын Фарзона. – Савлея покинула становище! Со своим слугами, она только что ускакала на Север. И я её не смог задержать.
- Может она опять решила размяться и к полудню вернётся в становище?.. – с надеждой в голосе произнёс Фарзон. - Она же с детства так себя успокаивает...В бешенной скачке... Я к этому уже давно привык.
Но Тагасий отрицательно покачал головой:
- Не думаю, отец. Она, наверняка, направилась в Тамасидаву. К своему Воиславу.
И Тагасий был совершенно прав. Савлея даже не попрощавшись с отцом направилась в пределы карпов.
***
Окрестности столицы Дакии стали необычно многолюдны. И это было неудивительно.
Потому что почти что каждый день всё новые отряды дакийского ополчения подходили к Сармизегетусе. Дакийских воинов набралось уже свыше ста тысяч.
Децебал их размещал в окрестностях столицы и проверял боеготовность подошедших воинских контингентов. Ещё ожидалось, что с Севера царства подойдёт не меньше двадцати семи тысяч ополчения от сагаратов, Северных дайесов и ещё нескольких дакских племён, ну и тридцать пять тысяч карпов и их союзников, которым преграждали путь римские «чёрные духи» (так прозвали VIII Отдельную номерную когорту Лузия Квиета даки, состоявшую из негров, нумидийцев и мавретанцев).
Децебал очень надеялся на то, что Драговит и его карпы, и присоединившиеся к ним склавины и бастарны, без труда расчистят себе путь на перевале Орлином и присоединятся к дакийской армии, поджидавшей легионы Траяна у Сармизегетусы.
Децебалу сообщили, что уже и Скорио, сменивший Редизона в ущелье Бауты, тоже получил ранение, и сейчас там возглавил заградительный отряд старый Мукапор, который сопровождал сына Редизона в его посольстве к карпам. Но его необходимо было заменить. Про Мукапора разумеется ничего плохого не скажешь. Он являлся опытным воякой, однако командовать тысячами воинов ему было не с руки. Это было не его. Для руководства такими крупными подразделениями нужен всё-таки особый дар.
Поэтому царь даков вызвал к себе командующего конницей.
- Муцитис, - произнёс Децебал, когда военачальник вошёл в Малый тронный зал, - тебе необходимо с частью отряда «бессмертных» и парой тысяч конников направиться в ущелье Бауты. Скорио и Редизон ранены, их необходимо заменить. Не теряй времени, и как можно быстрее туда направляйся. Ты должен с заградительным отрядом в этом ущелье продержаться... - Децебал запнулся, но тут же что-то просчитав в уме продолжил: - Муцитис, я прошу тебя об одном, ну продержитесь хотя бы ещё с месяц в этом ущелье! Всего-лищь с ме-еся-яц! А там может и снег выпадет в горах... Э-э-эх, выпал бы он пораньше?
Муцитис не стал задавать лишних вопрос, потому что и так всё уже было понятно. Он ещё утром повидался с раненным Редизоном, которого доставили в Сармизегетусу, и тот, ничего не скрывая. всё ему рассказал. Несмотря на большой опыт, Редизона провели как какого-то мальчишку, и он, просто по-глупому, угодил в ловушку, устроенную ему римлянами, и теперь в любой момент Траян мог прорваться через ущелье и вырваться на Орэштийское плато, и вот уж тогда…
Даки ещё не были готовы к решающему сражению, так как не собрали все свои силы. Сходиться им в схватке с легионами Траяна было преждевременно, это понимал сейчас и царь даков, и Муцитис.
Не успел Муцитис покинуть дворец, как Децебалу сообщили, что от Траяна для переговоров в Сармизегетусу прибыло посольство.
Децебал, услышав эту новость, с облегчением перевёл дух. Значит на этот раз уже римский император поверил, что даки готовы к безоговорочной капитуляции. «Ну, ну… - злорадно усмехнулся Децебал, - теперь-то я тебя, Траян, буду водить за нос. На этот раз моя уже настала очередь…»
И царь даков пожелал тут же принять римского переговорщика.
***
Вскоре перед Децебалом в Малом тронном зале предстал красавчик-римлянин. Это оказался Гай Кассий Лонгин. И увидев его, царь даков даже не сумел скрыть разочарования. Ведь Децебал надеялся заполучить к себе какого-нибудь важного римлянина, лучше всего племянника Траяна и возможного его наследника, однако принцепс, видимо что-то заподозрив, не стал отправлять к царю Адриана. Вместо него к дакам отправился другой императорский ординарец, Гай Кассий Лонгин.
Красавчик сдержанно приветствовал Децебала и передал ему в футляре папирус.
- Здесь изложены все требования моего повелителя к тебе и к твоим дакам! – произнёс Лонгин. - Можешь ознакомиться.
Децебал развернул папирус.
Он был большой и там всё излагалось по латыне.
- Мне необходимо, чтобы текст перевели, - ответил царь даков. – Ну и внимательно ознакомиться с ним и всё обдумать. На это мне понадобиться две, нет, скорее даже три недели.
Лонгин отрицательно покачал головой и жёстко произнёс:
- Это очень много! Божественный Траян не намерен так долго ждать! На раздумья он даёт тебе...
- Сколько же?
- Всего неделю, царь.
И Децебал вынужден был с этим условием согласиться.
Но о капитуляции перед Римом и Траяном Децебал даже и не помышлял. А на самом деле царь даков вот что задумал…
Он хотел под видом переговоров о якобы безоговорочной капитуляции заманить наследника Траяна, его племянника, и затем уже под угрозой казни Адриана, принудить принцепса заморозить военные действия. Впрочем, перед этим необходимо было дождаться того, чтобы младший брат Децебала, оставленный у римлян в заложниках, смог сбежать и вернуться благополучно в Сармизегетусу.
Вот для этого и желал Децебал затянуть переговоры хотя бы на три недели.
Однако Траян не поддался на эту уловку повелителя Дакии.
Кажется, он всё-таки что-то подозревал.
***
Ещё веря в предстоящие переговоры, Траян на несколько дней приостановил попытки прорваться через ущелье Бауты, однако каждое утро осведомлялся, как содержится под стражей младший брат царя даков, оставшийся у римлян в заложниках. И вот к концу недели центурион преторианцев Гай Зеферинус ему сообщил, что дак Диэг куда-то запропастился, а уже к концу дня стало ясно, что знатному даку удалось сбежать из римского лагеря. И после этого Траян стал окончательно прозревать, что Децебал и не собирался по серьёзному вести переговоры о какой-либо капитуляции.
Всё это оказалось всего лишь блефом!
«Коварный дак меня надумал провести и затянуть военные действия? Так получается? А я-то… Ай-яй-яй... А я-то, я простак, глупец, я поддался вновь на его уловку…» Траян был рассержен на себя.
Ну а в это время в Сармизегетусе вот что происходило…
***
Под конец недели красавчик Гай Кассий Лонгин пожелал увидеться с Децебалом. Царь даков согласился его принять и ожидал римского посла в Малом тронном зале.
Когда Лонгин предстал перед царём, то сразу же обратил внимание на его весьма хмурый вид. А ещё на то, что Децебал сейчас был в парадном облачении, и на его голове красовалась царская диадема, которую нынешний повелитель Дакии, сказать честно, не часто одевал.
Рядом с царём находился только переводчик.
Лонгин спросил Децебала:
- Ответ готов моему повелителю, Божественному Траяну?
- Да! – кивнул головой Децебал.
- И какой же он будет? – пожелал уточниться Лонгин. - Все пункты нового договора приняты тобой, царь? Ты ничего не отверг?
Децебал достал папирус Траяна и демонстративно его разорвал в клочья.
А затем подчёркивая каждое слово произнёс:
- Я передумал... Никакой капитуляции не будет! Даки ни перед кем не преклонят головы и продолжат борьбу!
- Это окончательный ответ?
- Другого не будет!
- Так и передать моему повелителю? – переспросил недовольный Лонгин.
Децебал в ответ усмехнулся:
- А вот тебе, Лонгин, придётся задержаться у меня…
- Что-о-о?! Я не понял? За-адержаться?!
- Да!
- Почему?
- Ты пока что будешь моим гостем… - с некоторой издёвкой произнёс царь даков.
И Лонгин понял, что его Децебал и не собирается отпускать. Несмотря на то, что Лонгин являлся официальным лицом и был послом самого римского императора.
Это было вероломство со стороны царя даков?
Разумеется, и ещё какое!
Но Децебал был готов пойти и на это вероломство, он готов был пойти на всё что угодно, лишь бы только спасти Дакию и её народ от полного разгрома.
И для этого он уже считал, что все средства приемлемы.
***
Вскоре Траян получил от Децебала ультиматум, в котором царь Дакии потребовал от римлян приостановить своё наступление, иначе любимец императора, его ординарец, Гай Кассий Лонгин, будет казнён, и голову этого юноши пришлют в римский военный лагерь.
Лонгина разместили в царском дворце и приставили к нему охрану из двадцати «бессмертных». Три раза на день к Лонгину приходила молодая дакийка и приносила ему еду. Уже на второй день она с Лонгином заговорила. Опасливо озираясь по сторонам, эта девушка почти шёпотом произнесла:
- Меня зовут Диацией, римлянин. Не бойся меня… Я только наполовину дакийка. Мой отец Сервий Туллий, он перебежчик.
- Что тебе надо? – недоверчиво переспросил девушку Лонгин.
- Я тебя хочу спасти, - ответила ему дочь римского перебежчика, и тут же она приставила палец ко рту: - Тс-с-с! Только тихо говори. А то нас могут услышать охранники, царские телохранители. К вечеру я тебе кое-что сообщу…
И уже вечером эта девушка несколько задержалась под благовидным предлогом. Она сообщила Лонгину, что Децебал пригрозил Траяну, что отошлёт ему голову его любимца, ставшего заложником, если римляне будут упорствовать и продолжат военные действия.
Лонгин спросил тогда девушку:
- Я могу тебе доверять?
- Конечно! - откликнулась девушка.
- Ну, хорошо... А ты можешь тогда мне с едой пронести и ещё кое что?
- И что же?
- Нож.
- М-м-м...Это трудно будет сделать … - вздохнула Диация.
- Так что?.. - переспросил Лонгин.
– Но я что-нибудь придумаю…- ответила девушка.
- Ла-а-адно... А ещё ответь мне?
- Спрашивай же, римлянин.
- Ну а почему ты мне помогаешь? – поинтересовался у девушки Лонгин. – Ты же дочь Туллия, ну и отец у тебя - самый настоящий отступник. Он ведь изменил клятве, которую приносил принцепсу. И он встал на сторону даков. А ты сама? Получается, что ты не за даков?
Девушка покраснела и совсем тихо призналась:
- Ты мне нравишься, римлянин… О-оч-ч-че-ень... И ты… Ну ты же ещё слишком молод, чтобы лишаться головы.
Гай Кассий Лонгин, после этого разговора, практически всю ночь не спал.
Ему было тяжело, и он погрузился в воспоминания. Он вспоминал дом, в котором родился, загородную виллу на берегу Тибра, вспоминал отца, мать, своих двух сестёр, свою любимую няньку, фракийку, которая ещё была жива, хотя и еле ходила. Он вспоминал многие эпизоды из своей не такой уж и длинной жизни…
Вот он учился управлять конём… Вот в первые взял в руки ещё детский лук и стал учиться стрелять по мишеням. Мишенями для него становились камни. Сколько себя помнит, он всегда хотел стать военным. Вот он уже в торжественной обстановке принимал присягу, когда его зачислили в преторианцы, а потом получил первое своё звание... Вот он стал центурионом… А вот на него обратил внимание принцепс и предложил стать ему своим ординарцем… Сколько радости у него было, когда его приблизил к себе Траян! Их первую встречу с Траяном он помнил отчётливо, как будто она состоялась только вчера. Траяном он восхищался. Он его боготворил. И принцепсу он сразу же понравился. Карьера у Лонгина складывалась более чем успешно. Все близкие им гордились. Особенно им гордился уже престарелый отец.
Только под самое утро Гай Кассий Лонгин заснул.
И буквально через какой-то час Лонгин был разбужен дочкой Сервия Туллия.
Диация принесла Лонгину еду, а ещё с опаской оглядываясь по сторонам достала из-под пояса небольшой ножик и передала его заложнику.
(Продолжение следует)
