Ленинградская правда, 11 сентября 1941 года.
Забота о раненых.
Профессор.
Профессора пригласили в госпиталь в качестве консультанта. Коллектив врачей был молодой, многие впервые знакомились с полевой хирургией. Люди сплотились в едином порыве, в едином стремлении облегчить страдания раненых, вернуть им жизнь и здоровье, но вот хирургического опыта у них было мало. Много лет профессор отдал разрешению больших интересных научных проблем. В институте, где он постоянно трудился, был непочатый край исследовательской и научно-практической работы. Консультация в госпитале должна отнять несколько часов. Придется найти эти часы.
В первый же день профессор задержался в госпитале почти на сутки. Это повторилось и на завтра. Потом оказалось, что он нужен здесь почти каждую минуту. Врачи хотели обеспечить самую высококвалифицированную помощь раненым, и опыт профессора, его знания, его огромный научный багаж лучше всего могли быть применены именно здесь. Проблемы, решению которых профессор посвятил всю свою жизнь, как-то потускнели, показались ему далекими, отвлеченными. Они перестали волновать сердце и мозг. Профессор пошел в военкомат, попросил зачислить его в ряды РККА. Сердце и мозг профессора теперь волновала судьба людей, отдавших свою кровь за родину. Тех, кто лежал в палатах госпиталя.
Осколок вражеского снаряда раздробил чуть пониже колена ногу красноармейцу Мурыгину. Разбил кость, разорвал ткани, прекратил жизнь сосудов. В 99 случаях из 100 такую ногу ампутируют. Но все-таки есть возможность спасти ногу. Хирурги спасают ее. Таких случаев, когда раненому спасают руки, ноги, жизнь, в госпитале много. Нередко человек, уже примирившийся с тем, что он будет коллегой, вдруг убеждается, что его вылечат, что он станет способным к любому труду. Это не чудо. Профессор не чудодей, пришедший, чтобы наложить руки и возвратить жизнь человеку. «Это», - говорит профессор, «наша обычная работа». Профессор передает свой опыт молодым хирургам госпиталя. В частности, учит их гипсовой технике. Учит быть одновременно и хирургом, и конструктором. Лечение переломов и разрушений кости во многом зависит от конструкции гипсовой повязки. Нужно наложить ее так, чтобы она заменила разрушенную кость, но не мешала доступу к ране. Поврежденные ткани, сосуды, связки должны находиться в благоприятных для лечения условиях. В этом - «чудо»! Вот такие чудесные конструкции в госпитале сейчас делает каждый, даже самый молодой врач.
Магнит
Операция длится мгновение, зато подготовка к ней часы, иногда сутки. Металлический осколок ушел глубоко в глаз. Нужно точно установить место, где он находится. На помощь приходит рентген. На снимке оболочка глаза разделена на 12 меридианов. На четвертом меридиане пятно. Это осколок. Снимок показывает и глубину: 14 миллиметров. Человек лежит на операционном столе. Хирург говорит ему, что сейчас будет сделана попытка извлечь осколок магнитом. Попытка, потому что осколок может оказаться и медным, и бронзовым, и другим немагнитным металлом. Отчетливее короткие приказания отдает хирург:
- Маску! Бензин! Свет! Шприц! Расширитель!
Пораженный осколком глаз раскрыт зажимами. В руках хирург держит циркуль, такой же, как у чертежника. Измеряет расстояние на оболочке. Четвертый меридиан. Здесь осколок. Тонким ножом слегка надрезает роговицу. Толстая, упругая, она может помешать извлечению. Затем приближает к надрезу стержень, похожий на толстый заточенный карандаш. Мгновение... На кончике стержня повисает большой с заостренными краями осколок. Попытка удалась. Глаз спасен.
Доктора-окулиста Барбель называют здесь ювелиром. Действительно, то, что он делает, тонкая, предельно точная, доступная лишь ювелиру работа.
Люди
Люди госпиталя – это не только хирурги и окулисты. Небольшое искусство – вымыть человека. Но если у него тяжелая рана, если от ног до груди он закутан в гипс, если малейшие прикосновения вызывают у него стон, мыть ее трудно. Раненые почти не стонут в приемном покое и госпитале. Здесь за ними ухаживает Веселова - санитарка, чьи руки теплы и нежны, чье сердце полно заботы о бойцах. Комиссару госпиталя Анисимову надоело приказывать: «идите спать, Веселова». Она уйдет в соседнюю комнату, а через час снова работает. То кастеляншей, то парикмахером, то в раздевалке.
Профессор Владимир Григорьевич Вайнштейн прожил большую интересную жизнь. Игорь Симаков еще не видал по-настоящему жизни. Ему 16 лет. Он школьник-психолог. Мать его – научная сотрудница ВИЭМ. Она поступила в госпиталь заведовать лабораторией газовой флегмоны. Однажды Игорь попросил: «Я пойду с тобой, мама». Она ответила просто: «Пойдем». С того дня Игорь не покидает госпиталя. Он стал санитаром. Носит раненых, выполняет любую работу.
У профессора огромный опыт, у старшей медицинской сестры Журавлёвой его мало. Она занималась в РОКК, в госпитале ей сказали, будете старшей сестрой. Хорошо. Она стала учить других сестёр, как ухаживать за больными. Учила угадывать их желания, создавать для них удобство, уют. Говорят, будто нельзя научить ласки, нежности и любви. Неправда. Журавлёва научила этому весь коллектив самого большого хирургического отделения. И когда раненые называют её сестрой, они вкладывают в это слово весь его изначальный смысл.
22 июня в госпиталь пришла Надежда Александровна Натансон. Предложила свои услуги. На стене афиша: с 7 до 9 часов в клубе-госпитале спектакль театра имени Ленсовета. В палатах выступают чтецы, декламаторы, актеры. Не всегда можно читать громко на всю палату. В этих случаях к кровати раненого подсаживается женщина, читает в полголоса для одного. В госпитальной библиотеке можно найти любую книгу. Все это дело рук Надежды Александровны. Этими же руками вскопала она госпитальный двор. Привезла из ботанического цветы: левкови, настурции, филадендроны цветут во дворе. Те же руки носят, когда это нужно, раненых, кормят, подают питье. В госпитале большое глазное отделение. Может ли читать человек, лишившийся хотя бы временно глаз? Может. Надежда Александровна организовала обучение раненых чтению по методу Грота. Они читают.
Юлия Михайловна Сергеева никогда не имела ничего общего с медициной. Сейчас она накладывает гипсовые повязки с мастерством, которому может позавидовать любая медсестра-профессионал. Перевязывает раненых, помогает хирургам. Четверо суток она не покидала госпиталь. Ей говорили: «вы бы пошли отдохнуть», она отвечала: «вот перевяжу еще одного». И оставалась на пятые сутки. Безвозмездно. Она общественница.
Богатство
За окнами слышна гулкая артиллерийская канонада. В палатах коридора госпиталя - это бывшая школа - полотеры натирают до блеска паркет… Столяр заделывает зеркала в кабинах, где одеваются выписывающиеся из госпиталя… Монтер проверяет световую и звонковую сигнализацию…
На табло перед дежурной сестрой выскакивает номерок. Он указывает, в какой палате, какому больному нужна ее помощь.
Обычно внесенные в приемный покой носилки с лежащим на них раненым ставили на пол. Брезент провисал. Это не нравилось доктору Фрейдлину, начальнику госпиталя. Он сконструировал особые козлы, куда ставятся носилки. Теперь раненый не касается пола. Доктору Фрейдлину многое не нравилось. Мелкие вещи раненых, иногда это портрет жены или дочки, кисет, просто перочинный нож, часто терялись. Почему бы не сделать для них особого мешочка? Ведь их не нужно отправлять в дезинфекцию.
А разве хорошо, когда раненый, покидая госпиталь, надевает на себя порванную осколками гимнастерку, нечищенные сапоги? Ему исправили глаз, печень, ногу, а вот гимнастерка. Сейчас больные уходят из госпиталя в хорошо отремонтированной одежде, в начищенных сапогах. Много больших дел в госпитале. Кадры, питание, новейшая медицинская аппаратура, проблемы полевой хирургии. Много и малых.
Комиссары-начальник денно и нощно решают те и другие. Неисчислимое богатство в их руках. Отличное здание, все достижения науки и техники, лучшие люди, их мастерство, искусство, их знания. Город отдает своим защитникам все, чем владеет. Безгранична его благодарность тем, кто не жалеет своей крови, защищая свободу, честь, жизнь его.
Николай Лебедев.
Спасибо, что дочитали до конца, за подписку, лайк и комментарий.
#ВОВ #Блокада #Ленинград #медицина #Ленинградцы #Военнаямедицина