Он стоял у окна, наблюдая, как капли дождя скользят по стеклу, оставляя прозрачные дорожки. Небо заволокло серым, как будто это был последний день мира. Молча подняв руку, он провел пальцем по запотевшему стеклу, очертив еле заметный круг. Как будто это что-то меняло.
"Любовь моей жизни," — мелькнуло в голове. Воспоминание о тех днях, когда каждый миг, каждый шепот были пропитаны смыслом, который теперь казался ему далеким, как звезды. Она ушла. И оставила только это серое, бескрайнее небо.
Они встретились, когда ему было чуть за тридцать. Её глаза, глубокие, как море, казались тем, что он искал всю свою жизнь, не замечая, что потерян давно сам. Она была его спасением, его наваждением, его разрушением. Он знал, что её любовь — это пожар, в котором обжегся не только он, но и сама жизнь вокруг. Но этот пожар, когда-то разжигающий его сердце, теперь казался пустотой.
— Ты ведь знала, — произнес он вслух, словно она могла его услышать, — знала, что я никогда не справлюсь с этим...
Он замолчал, глядя на отражение в окне — старого мужчины с усталым лицом, чьё сердце словно никогда не знало покоя. Прошло много лет. Достаточно, чтобы даже самые глубокие раны залечились. Но нет. Эта рана не заживала, она жила в нём, пульсируя при каждом взгляде на пустую сторону кровати.
— Вернись, — шептал он себе в голове, хотя знал, что это невозможно.
Она ушла неожиданно, как улетает птица в окно — ни прощания, ни обещания вернуться. Одно утро, и её нет. Только её чашка на столе, еле заметный отпечаток помады на краю и запах её духов, который еще витал в воздухе, как последний след того, что было.
Он продолжал жить, ведь в этом нет выбора. Годы накатывали на него, как волны, затапливая сознание, замывая краски. Иногда он даже забывал, что когда-то был другим человеком — с огнём внутри и желанием жить. Но однажды она вернулась. Не лично. Просто в его памяти.
Он был в очередном бессмысленном разговоре с коллегой, когда внезапно услышал знакомую мелодию. Это была песня, их песня. Тот самый мотив, который они слушали однажды ночью на пустынном пляже, когда казалось, что мир принадлежит им, и ничто не может их разлучить. В тот момент всё внутри него рухнуло. Он не мог больше продолжать этот разговор, эту жизнь, которая казалась чем-то совершенно чужим.
С того дня он начал ждать её. Глупо, как мальчишка. Ждать, что она вернётся. Может, не физически, но хотя бы через знак, через тонкий шепот судьбы, что всё ещё можно исправить.
Однажды он получил письмо. Адресованное ему. Почерк её, мелкий, чуть сжатый, но узнаваемый.
"Ты всегда говорил, что я твоё спасение. Но ведь мы оба знаем, что спасаться от любви — это как прыгать с парашютом без парашюта. Мы разбились об этот полёт, оба. Прости меня."
Он перечитывал письмо, пока оно не стало бесформенной массой из слов и слёз.
— Ты думаешь, что я тебя простил? — прошептал он в пустоту.
Молчание было ответом. Но даже в этом молчании он услышал её голос. Тот, который когда-то говорил ему: "Всё будет хорошо". Только сейчас он знал — это не так.
Прошли годы. Ему уже не тридцать, не сорок, а за пятьдесят. Он по-прежнему стоит у окна, по-прежнему видит её отражение в каждом человеке на улице. Но она не вернулась. Никогда.
Его жизнь не стала трагедией, но и счастливой её нельзя было назвать. Он нашел своё место в этой пустоте, научился жить с тенью её голоса. А однажды, в самый обычный вечер, когда он пил крепкий чай, он понял: это уже не боль. Это что-то другое, не похожее на утрату, но и не на прощение.
Это просто жизнь. Текущая, как река, в которую он нырнул давно, и плывёт дальше, не зная, где окажется.