Когда-то я был мааааленьким премааленьким катенком. До таво как я родился было темно и тихо. Но вот я родился и услышал ужасный крик миииии (хотя мне сказали что это был сиииии). И я очень испугался. Но потом кто то большая, теплая, мягкая, мурчащая нежность миня обняла и я погрузился в теплый мир и нашел соску в которой было что-то такое сладкое, что я задремал в блаженстве. И я понял, это моя мама, ласковая самая. Но тут вдруг мама отстранилась и дернулась пару раз. И через некоторое время до меня издалека опять донесся страшный звук "мииии" или "сииии" и я снова испугался, но не сильно. И опять мама замурчала и подставила соску со сладкой водой. Но нас типерь было двое и я знал, рядом моя систра. Кошка мама была небольшая, но мне показалась огромной. Зато она была ласковой, теплой и гладкой - ее шерсть не чувствовалась. Кошка непрерывно мурчала. И тут над ними навис пушистый гигант и звучно мурлыкнул. Кот был намного больше кошки но мы с систрой его не боялись, мы знали это наш папа. Папа нас облизал, но мама дала ему лапой по носу и кот отошел в сторону. Зачем она его стукнула? Было темно и я ничего не видел. Где то неподалеку слышны были странные голоса. Там говорили мужики: звонкий высокий голос с хриплым басом.
- "Не. Не дам кошку, кота и двух котят. Они мне на стройке крыс гоняют и моих рабочих утешают" - говорил хриплый бас.
- "Ну котята то крыс не гоняют, дал бы мне одного, особенно, того кота в сапогах с маской на лице и голубыми глазами. Он так забавно крикнул, я на своей дудке так же сделаю" - ответил звонкий тенор. "Да кстати приходите с рабочими к нам на концерт, будем выступать на улице перед клубом, кстати, когда клуб восстанавливать будут?"
- "Неа, нам не до концертов, да и клуб начнем восстанавливать только после того, как восстановим жилые дома". Ответил хриплым басом прораб.
- "А зря" - вмешалась женщина с твердым голосом школьной учительницы. "В Ленинграде впервые джазовый оркестр на улице выступает, и это после двух лет невыносимых страданий".
- "Глянь ты!!! Катенок в сапогах, в перчатках и в маске. Прямо будто он так и вышел из сказки. Пушистик с голубыми глазами. Пусть он будет типерь вместе с нами. И какой он большой, типерь будет он мой". Завопил какой-то мальчишка, явно любящий прибаутки в рифму.
- "Не мудрено, что он так выглядит" - ответила учительница - "мама у него тоже с маской, но гладкая и маленькая, у нас в Ленинграде уцелели в блокаду только такие, китайские кошки, а папа - наш пушистый гигант, привезенный из Сибири. Кстати Вова, ты почему урок биологии прогулял? Ты бы выучился бы на агронома, наши колхозы поднимать".
- "Марь Иванна, а вы тоже на концерт приходите, и весь класс приводите, мы будем очень рады вам" - звонким тенором воскликнул молодой музыкант - "а второго котенка, кошечку я бы взял" снова привязался к прорабу.
- "Ну ладно, котенка кошечку дам через два месяца, и на концерт приду, а вам еще и рояль помогу из клуба вытащить на улицу со своими рабочими" - ответил хриплый бас прораба.
Весь этот разговор слышал слепой малыш. А через три дня за неделю до концерта он увидел море яркого света, его глаза открылись. На улице была ранняя весна, апрельской снег уже растаял и перед котенком предстал огромный город, но откуда столько разрушений в городе? Мама говорит война идет, блокада была недавно снята. Я присмотрелся и увидел маму, небольшую гладкую короткошерстную светло серую кошку с темным лицом и темными лапами и голубыми глазами. Она словно в сапогах была. А рядом был папа огромный пушистый рыжий кот и моя систра, пушистая, белая и с маской на лице. А вокруг была стройка, какие-то загадочные предметы, веревки, лебедки и сильно поврежденный дом. А где же тот, кто так страшно кричал когда родился я и моя систра? Это я так кричал? Мне мама сказала, все катята, кагда рожаются кричат. Неужели? А когда концерт будет, и где этот клуб? - подумал я. С улицы шел полный мужчина в грязном костюме весь в песке. Начальник стройки подумал я. Прораб ворчал басом: "на семью два кулича - от пекарни Ильича, написали, а где куличи?, спасибо, яйца разрешили красить, а то два года вообще яиц не видали".
- "Да не волнуйтесь так, Пасха через неделю, напекут еще, можно зато яйца закупить и красить. Главное наша армия начала наступление на северном фронте - скоро уничтожим этого дьявола и продолжим строить коммунизм, и Пасха эта будет самым светлым воскресением" сказал звонким тенором молодой парень с загадочной дудкой, у которой сверху был маленький язычок, а снизу небольшой раструб.
Рядом с парнем появился седой толстяк, который вынес из двери соседнего здания с десяток медных тарелок на столбах, поставил их в ряд перед дверью, посмотрел и проворчал: "и так сойдет", взял и унес тарелки обратно в дверь. А я подумал: они эти тарелки нужны джазу и громко ли они звенят, а то утром миня испугал жуткий звон упавшей с крыши дома медной пластины, хотя похоже рабочие ее нарошно сбросили, чтобы звон был. А парень с дудкой обещал изобразить мой крик, я помню.
- "А я творог закупила, буду пасочку лепить, скоро будет победа и мирное небо над нами. Тогда и коммунизм будет. Вот первая Пасха ночью будет без обстрела" - сказала молодая учительница - "разве что в стене храма дырка от снаряда истребителя, страшно уж!, можно ли то заделать?
- "Этот храм стоит, и служба идет. А вот в храме на .......ской улице фашистский истребитель снес купол и бомба в алтаре и храм закрыт. Там работа и работа. Это наш очередной объект" - ответил прораб.
Котенок слушал и узнавал знакомые голоса. Так прошла целая неделя. Прораб наконец принес заветные два кулича и, когда настала ночь, отправился вдаль вместе с живущей рядом учительницей биологии и несколькими музыкантами из клуба, среди которых был парень с дудкой и старичок с тарелками. И только они ушли как раздался громкий ритмичный звон, он пугал и одновременно радовал и я подумал как же так, джаз начал играть, а миня не пригласили. Я так хотел услышать джазовый оркестр, как парень с дудкой обещал изобразить мой крик и старика с тарелками хочу услышать, и загадочный рояль, што это такое? И почему его нести должен прораб и три рабочих, он что как танк тяжел? Танк я видел, проехал один раз по улице страшный такой с длинной трубой. Но мама и папа стояли, подняв хвосты вверх и смотрели вдаль, где виднелся медный купол и медный крест над ним. Оттуда и шел звон. Но звон скоро стих и я заснул.
Когда я проснулся, уже был день. День теплый и светлый. Я немного осмотрелся. Вокруг на площади перед клубом было много людец. Мама взяла миня за шкирку зубами и понесла к клубу. У клуба миня встретил папа, весь распушенный и прилизанный, а мама убежала назад. Я немного растерялся и стал бояться, но вскоре мама вернулась, держа в зубах мою систру. В это время двери клуба открылись и оттуда четыре рабочих, среди которых был прораб, стали выносить огромное треугольное чудовище на трех ножках. Вслед за ними знакомый седой старичок вынес странную бочку и положил ее на бок прямо перед крыльцом. К бочке он затем пристроил три ведра и поставил четвертое сбоку и в центр еще какой-то круглый короб. Затем он вынес много тарелок на столбах, поставив сбоку две забавные тарелки, похожие на шляпки. В это время треугольное чудовище поставили на улице и открыли огромное крыло и еще крышку. Под крышкой было дикое количество белых и черных зубов и я испугался слегка. Но я подумал это ведь тот самый рояль. Тут стали выходить музыканты. Кто с медными трубами, то короткими, то длинными предлинными и все с большими раструбами, а у одного был медный круглый рог с множеством завитушек и таким огромным раструбом, что я подумал туда залезть и спрятаться в роге, только сразу ощутил мамины зубы на шкирке. Другие музыканты выносили дудки и весьма странные, длинные и кривые и из странного серого металла. И среди них был знакомый парень с деревянной дудкой. Еще шли музыканты со скрипками, а один вынес огромную скрипку в рост человека и стал между роялем и старичком с тарелками и бочками (позже узнал, что это завут кантрабас). Там же стала девчонка с гитарой. А гитару я видел в руках одного из наших рабочих. А парень с дудкой подошел ко мне и миня погладил, и систру погладил и маму, и папу тоже погладил. И я замурчал и понюхал раструб дудки. Пахло незнакомым деревом и южными странами. "Кларнет" сказал парень и стал гладить систру. "Я ее возьму".
Тут за рояль сел важный человек весь нарядный и в костюме и поднял руку. Парень с кларнетом отошел к музыкантам, поднес кларнет к губам и тут раздался этот страшный звук не то "миииии", не то "сиииии". Да это же я так кричал, и моя систра так кричала, когда родились. Неужели на кларнете можно так изобразить кошку? А кларнет сыграл быстрый нисходящий пассаж, мяукнул где-то посередине и тихо замурчал на низкой ноте. Старичок взял палочки, оглушительно шлепнул по высокой тарелке и палочки побежали по барабанам, раздался гром и шум ветра, а затем зазвенела низкая тарелка и тут же заиграл рояль с гитарой и басом. И веселую мелодию подхватили трубы и скрипки и все музыканты. Они играли и играли, часто их мелодии были быстрыми и веселыми, иногда медленными и грустными, но всегда прекрасными. А парень с кларнетом и девушка с гитарой много пели. Они пели и веселую песню про Катюшу, что ждала своего парня, и про вечера под Москвой, и печальную песню про темную ночь, девушку ребенком и бойца на фронте. А под конец зарядили веселую песню про Костю моряка и какие то шаланды, в которых полно кефали. А позже я узнал, что шаланда это лодка, а кефаль это мррыба. Вот бы попробовать! Вкусно наверно!
Здесь все было интересно и незнакомо котенку. И кларнет, который мог мяукать и мурчать как кошка, и длинные и кривые саксафоны, мурлыкающие на разные голоса, и мрачные тромбоны,(в раструб которых котенок решил заглянуть в поисках мышей), и гитара, на которой девушка вытворяла такие аккорды, которые наш рабочий, поющий народные песни и не знал. Особенно понравился рояль, который звучал мощно как целый оркестр, и по зубам которого котенок решил обязательно побегать позже. А заодно можно побегать по барабанам и тарелкам, поиграть со смычком скрипачей и узнать пачиму на кантрабасе играют без смычка как на гитаре. Можно поиграть со шляпками, грушами и чашками у трубачей, которые трубачи клали к раструбу и сильно меняли звук. Но концерт кончился и мама унесла обратно котенка и его систру к себе в коробку на стройку.
Потекли обычные строительные будни. Прораб возился, везде поспевал, кричал рабочим на верху. Рабочие трудились на славу. На стройку часто заезжали грузовики с бетоном и кирпичами. Водители первым делом гладили кота, а затем кошку. А на просьбу отдать котят прораб отвечал отказом. Именно миня он считал своим котиком и звал миня Дружок. Приходил кларнетист к моей систре, которую назвал по своему Флейта. Становилось все теплее и весна расцветала. Я и моя систра пока еще кушали из маминой соски. Разок я поискал соску у папы, но ее ге нашел, а папа каждый раз отстранялся.
И вот первое мая. Утром раздались знакомые звуки труб, тромбонов, кларнетов и барабанов. Но звучали они иначе мужественно и прямолинейно. Это было совсем не похоже на джаз. Кроме того не звучали скрипки, саксафоны, рояль и гитара. На улице показался оркестр из одних духовых инструментов. Помимо знакомых уже, там было много других. Рядом с кларнетами, которых было очень много, были и флейты, и какие-то столбики с раструбами и хриплым звуком, а одна дудка вместо кларнета имела раструб поменьше и язычок длиннее и звук плаксивый, не как кошка, а как мыш звучала. Было много труб и тромбонов. Рогов было очень много. И еще были овальные рога с большими раструбами разной величины вплоть до таких огромных, что там могла ворона спрятаться. Эти рога забавно пели, мягко, протяжно и тяжело. А барабаны все шли отдельно и на каждом свой музыкант. И тарелки по две ударяли друг о друга и их звон был резким и оглушительным не то что нежный звон в джазе. Были бубны и смешные пруты в виде треугольников, которые пронзительно звенели.
Оркестр был очень большой, в двадцать раз больше джазового и играл военный марш. А за орестром шла толпа народа с флагами и полотнищами. Все флаги были красными и на них сияла звезда, серп и молот, а на полотнищах можно было прочесть "Мир-Май-Труд" и еще "Разгромим фашизм и победим" и "Да здравствует СССР". Но котенок читать не умел. Но общее настроение праздника передалось всем, и ему тоже. Мама мурчала, папа мурчал, систра мурчала и я мурчал. Прораб даже заплакал и сказал: "первая демонстрация первого мая после двух лет ужаса". Подошел знакомый кларнетист с флагом с серпом и молотом и учительница вся в красном с полотном, где красовалось "Слава СССР". Я удивился, а почему парень в оркестре не играет, а идет с демонстрантами в колонне. Но может он играет только джаз. Колонны демонстрантов все шли и шли, а музыка оркестра была все тише и дальше. Труб почему-то не было слышно, а звучали отдаленно одни рога. Наконец демонстрация прошла и все стихло.
В этот день джазовый оркестр снова выступал вечером на улице. Я вел себя плохо и много озоровал. Я все хотел прыгнуть на рояль и побегать по его зубам клавишам, а еще побегать по барабанам и тарелкам и залезть в раструб тромбона или в шляпу сурдину. Миня несколько раз огрели лапой мама и папа. А через две недели случилось сразу три события. Первое. Мы переехали в другой район, так как пять поврежденных домов и клуб перестроили. Здесь тоже были повреждены дома, стояла школа без крыши, поликлиника с разбитыми окнами и обгореший храм. В школе дети учились как могли, поликлиника обслуживала раненых, а в храме служб не было, там был завал после бомбежки два года назад. Второе. Я и моя систра стали выбегать и прораб нам купил первые игрушки - два мячика и две маленьких плюшевых мышки. Третье. У нас с систрой окрепли зубы и нас стали кормить мясом, причем настоящим. Оно наконец стало постоянно продаваться в магазинах Ленинграда с марта. Хотя отец тоже приносил мышек и пару крыс. И потекла жизнь у нас. Но об этом позже.
Продолжение следует.
Сим Симыч, любитель рассказов о кошках Ленинграда, кошках героях, любитель военных драм и военных комедий.