Лесоруб Олег стоял у покосившегося забора старого деревенского дома и с лёгкой ухмылкой наблюдал, как фигуристая Алена, местная красотка, издалека медленно приближалась к нему. Он только что подъехал на новеньком чёрном "Мерседесе" на московских номерах. Машина сияла под утренним солнцем как банный таз, отражая ветви деревьев и крыши старых домов. На фоне деревенской тишины и ленивого гавканья местных "шариков" автомобиль выглядел словно корабль пришельцев, который случайно приземлился в этом забытом месте.
— Ну как? Нравится? — спросил Олег, прерывисто вздохнув и глядя на Алену с самодовольным выражением. Он с наслаждением крутанул на пальце ключи от "мэрса", блестящий логотип немецкого автопрома поблёскивал в лучах солнца.
Алена, слегка растерянная, всеми силами старалась не выдать охватившего её волнения. Она оглядывала машину, будто не веря своим глазам.
— Это чё, ты купил? — тихо спросила она, не скрывая своего удивления.
— Ясен пень. А кто же ещё? — с улыбкой ответил Олег, гордо откинув плечи. — Теперь хоть по-человечески смогу ездить. Хочешь проехать? Смотри, такая тут только у меня.
Алена покраснела и нерешительно кивнула, но в её глазах мелькнула тень сомнения. Она знала Олега всю жизнь — он был простым деревенским парнем, таким, как все. А теперь этот "Мерседес". Неужели всё изменилось? Она медленно подошла к машине и, поправив юбку на тугих бёдрах, села в салон. Удивлённо оглядела кожаные сиденья и осторожно постучала ногтем по панели с массой кнопок и дисплеев.
— И как же ты на это решился? Надеюсь, ни в каких тёмных делишках не замешан? — спросила она, когда Олег завёл двигатель. Её голос был спокойным, но в нём чувствовалась неуверенность.
— А что тут решаться? — Олег махнул рукой, выворачивая на деревенскую дорогу. — Жизнь ведь не для того, чтобы по пыли да по грязи ездить. Захотелось чего-то лучшего. К тому же, теперь хоть в город не стыдно съездить.
Прошло несколько месяцев. Фигуристая Алёна, конечно же, очень скоро была записана в список побед. Магия немецкой черной машины сработала безупречно. Но сегодня Олег сидел на кухне в старом доме родителей, сжимая в руках телефон. На экране очередное уведомление: "Просрочен платёж по кредиту". В этот момент в комнату зашла мать, вытирая руки фартуком. Она была в летней кухне и занималась закатками. И, увидев, как Олег нахмурился, насторожилась.
— Сына, ты чего это всё хмуришься? — с беспокойством спросила она, присаживаясь напротив. — Что-то не ладится?
Олег не знал, как ответить. Дни становились тяжелее: работа на пилораме встала, и каждый новый счёт лишь добавлял проблем.
— Всё нормально, мам, — проговорил он, стараясь скрыть напряжение. — Просто устал немного. Спину потянул, когда лесовоз разгружали.
Но мать не отступала, её тёплый взгляд проникал в самую душу. Она давно уже догадывалась, что Олегу нелегко.
В этот момент вернулся с работы отец. Старик шагал медленно, но с твёрдым шагом, и, увидев сына за столом, остановился.
— Что ты тут насупился, как туча грозовая? — громко проговорил он, снимая шапку и усаживаясь рядом. — Неужто дело какое неладное склалось?
Олег вздохнул. Тянуть больше было некуда.
— Да, не совсем ладное, — тихо сказал он, опустив взгляд. — Взял машину в кредит, думал, смогу выплатить. Но работа кончилась, а платёж остался.
На кухне повисла тишина. Отец несколько секунд молчал, словно обдумывая услышанное, а потом стукнул кулаком по столу.
— Экой ты дурень! — вдруг проронил он, глядя на сына с недоумением. — На что ж ты, безтолочь, полагался? Немецкий фаэтон, да на деревенские трудяги? Да не наш это срам, сынок. В нашей-то жизни всё иное быть должно!
Мать только вздохнула, не вмешиваясь, но в её глазах читалась печаль.
— Ты пойми, — продолжал отец, обращаясь к сыну, — жить надобно по средствам. Мерседес твой — игрушка для людей других. Лялька пустая. Мы ж всегда своим умом жили, да своим трудом, а не чужие долги кормили.
Олег понял, что объяснения больше не нужны. Отец был прав. Он взял машину, чтобы доказать что-то, чего сам до конца не понимал.
— Продай его, — сказал старик, чуть смягчившись. — И не думай больше о дурацкой роскоши. Хочешь жить — живи просто. Вот и вся наука.
Прошло несколько месяцев. Олег сидел за рулем старенькой "Волги" со скрипучим водительским сидением. Бензопровод тёк, отчего в салоне воняло бензином. Эту машину он купил на вырученные с продажи "Мерседеса" деньги. И вот возвращаясь с пилорамы, он увидел красотку Алену, идущую по деревенской улице с новым парнем. Она была всё так же фигуриста и привлекательна. Однако уж очень дорого ему обошлось желание её ответной симпатии. Алёна со спутником смеялись, у них были дорогие пальто и обувь, которые вряд ли можно было купить здесь, в деревне. Это явно неместный. Возможно, кто-то приезжий из дирекции пилорамы.
Олег припарковался и вышел из машины, позвал громко:
— Алена, привет!
Она повернулась и замерла на мгновение, увидев Олега и его машину.
— О, привет, Олег. Как ты? — спросила она, но её голос звучал уже не так тепло, как раньше.
— Всё хорошо, — кивнул он. — "Мерседес" продал, пришлось долги закрывать.
Алена мотнула головой и растерялась, явно не зная, что сказать. Знакомство с простым лесорубом на "Волге" явно не хотелось афишировать перед новым ухажером.
— Ну, мы пойдём. Бывай, — сказала она, и они с лощёным мужчиной двинулись по улице, смеясь и переговариваясь.
Олег стоял у своей "Волги" и смотрел им вслед. Странное чувство покоя поселилось в его душе. Словно избавился он от чего-то ненужного, что долго тянуло его вниз. Повернувшись, он со скрипом открыл дверь машины и сел за руль, чувствуя, что теперь в его жизни всё идёт правильным чередом.
После заката, вернувшись в отчий дом, он встретил отца у крыльца.
— Ну как на работе? — спросил тот, слегка прищурившись.
— Нормально, — Олег протянул отцу конверт с деньгами. — Вот, зарплату получил.
Отец принял деньги, но не спешил уходить.
— Знаешь, сынок, — сказал он, кладя руку на плечо Олега, — не в золоте счастье. Жить надобно так, чтобы душа покою была. Ты теперь это знаешь, и радостно мне на тебя смотреть.
Олег улыбнулся. Пусть у него больше нет "Мерседеса" и ветренной Алёны, но в сердце его было спокойствие, которое стоит гораздо больше любой машины или красивой женщины.