В 70-х -начало 80-х годов XIX века российские учёные провели первые комплексные научные экспедиции на территорию нынешнего Таджикистана и достигли территории ГБАО. С этого момента началось непосредственное их участие в изучении этнографии края. Примечательно, что российские военные специалисты для того, чтобы легко управлять делами, считали необходимым и своевременным изучить психологию, религию и традиции народов, которые попали под юрисдикцию Российской империи. Поэтому, этнографическое изучение края стало одним из стратегических задач не только военных, дипломатических, но и научных кругов России.
В числе исследователей Горного Бадахшана достойное место занимает российский военный деятель Георгий Алексеевич Арандаренко (1846-1908), который даёт наиболее полные сведения по этнографии Дарваза. Он одним из первых русских исследователей, который посетил Дарваз.
Арандаренко Георгий Алексеевич - генерал-майор, военный губернатор Ферганской области, этнограф, родился в 4 февраля 1846 г. в Черниговской губернии Российской империи, умер 19 апреля 1908 г. в Варшаве. Учился в Петровском Полтавском кадетском корпусе, который окончил 1863 году.
Затем учился в Первом Павловском военном училище и Михайловском артиллерийском училище, откуда выпущен в чине подпоручика 1866 и отправлен на службу в Туркестанский стрелковый батальон.
Работал на разных военно - административных должностях в Туркестанском генерал-губернаторе,
с 04.06.1901 г. - по 10.12.1904 г. был губернатором Ферганской области.
В своем донесение на имя Туркестанского генерал-губернатора от 28 марта 1880 года он пишет: «горная страна Дарваз, занимая возвышенности левобережья среднего течения р. Пяндж и ее притоков, не видела до настоящего времени ни одного европеица и остается поэтому совершенно неизвестнои в географическом, этнографическом и в других отношениях, имеющих значение для науки. Не больше знают о Дарвазе и бухарцы и само правительство эмира»
Согласно мнению профессора Х. Пирумшоева, судя по заметкам, появившимся в «Туркестанских ведомостях», первым из русских путешественников, который посетил Дарваз, был ботаник С. М. Смирнов в 1879 году, но несмотря на несколько поездок в Дарваз, к сожалению, он не оставил никаких сведений историко-географического характера. Результаты его поездки, может быть, не были известны современникам, интересующимся этой горной страной, о чем свидетельствует то, что Г. А. Арандаренко не отметил в своих работах его посещения Дарваза.
Важным замечанием в области религиозного мировоззрения населения Дарваза, можно принимать наблюдение Г.A. Арандаренко об отсутствие фанатизма, так как, среди городского населения Бухарского эмирата, он господствовал. Несмотря на это, он пишет, что бухарцы «успели познакомить и дарвазцев с чашбаном (вуаль из черного конского волоса), никогда ранее не применявшийся в регионе.
Пока только этим и обозначилось миссия бухарцев в Каратегине и Дарвазе. В остальном жизнь горца остается такою же первобытною, какою она была тысячу лет тому назад» -
Например, он отмечает, что система подати в Дарвазе действует по-прежнему. Каждый амлякдор в своем ведении имеет несколько десятков селений, во время жатвы через своих людей собирает 1/10 часть с урожая каждого зернового продукта и «с собираемых плодов тута (шелковица), а также и по одному барану, независимо от их количества в хозяйстве, с каждого домовладельца (танхо)». Кроме этого, отмечает исследователь, каждое хозяйство обязано, доставить на зимний сезон своему навкеру дров, дать 20 копеек на путевые расходы. По его сведениям, от каждого домовладельца занимающихся отхожей промывке золота каждый год собрали по пять рублей.
По сведениям другого русского исследователя того периода Д. Л. Иванова, повинности в Дарвазе были в таком размере: «оброк, смотря по местности, накладывается на один дом в таком виде: баран или козёл, суконный халат, одна пара деревянных башмаков, одна деревянная чашка, лопата, 2 - 3 вязанки дров, одна чашка масла, один мешок мякины, один аркан, одна курица». Добавляя к этому, Д. Л. Иванов отмечает. что по причине дооычи железа в долине Ванча. с населения введена подать за выплавки железам.
Виды и размеры повинности в Дарвазе и Ванче на основе русских дореволюционных источников
подробно рассмотрены в работах профессора Х. Пирумшоева.
Г. А. Арандаренко замечает, что население Дарваза «не утратили и теперь свою типичность древнеперсидских племён». По наружному виду у дарвазцев, как у каратегинцев, кожа смуглая; волосы прямые, густые, чёрные, рыжие и каштановые; глаза чёрные и светло - карие; лицо правильное, выразительное, с открытым крутым или низким лбом, с крутым носом; рост среднего, телосложение крепкое, с развитой грудью, с сильной мускулатурой, с тонкими икрами, стан стройный, чаще худощавый, но никогда не тучный
Его современник, другой русский исследователь, H. H. Покотило что «тип, язык, устройство жилищ и заметное стремление к изящному резко напоминает нас самих - европейцев». Он составляет правильный наружный вид таджиков Дарваза и наблюдает в нем расовую чистоту.
Он особо выделяет, что благодаря природной изоляции защищенное от всякого рода чужеземных набегов, дарвазцы «сохранили свою народность в полной.
Сравнительная темнорусые волосы, правильные и красивые, в особенности у женщин, черты лица составляют особенность их типа».
которые с точки зрение этноантропологии оставили на взгляд Д. Л. Иванова изумительное впечатления.
«Взглянешь на таджика горца, - отмечает он, - и прежде всего, сказывается раса: вы сразу видите, что это а, туейые боови и бороды (ча Но русь волосы) ругой ски л нето коруся, ужи оразу оленные арийское племя». Он же пишет, что в «таджике вы встречаетесь с необыкновенном стремление к оседлости, к культуре».
В 1907 г. из Ферганы через Алайскую долину и Дарваз, с заходом в Язгулем, приехал со служебными целями А. К. Разгонов, который тоже оставил в своих записках много интересных этнографических сведений о населении пересеченных им территорий. Исследуя края, он тоже отмечает, что здесь в горах сохранён тип таджиков, напоминающий библейские времена. Люди одеты в рубищах, гладя на них, человеку сразу вспоминается «ветхозаветных аскетов».
Особый интерес представляет собранные Г. А. Арандаренко материалы по язгулемским наречиям и ведение счёта на этом говоре. Хотя первым о существование язгулемского наречия, без публикации (может быть и без записи) его образцы, бегло сообщал А. Э. Регель , но впервые среди исследователей именно Г. А. Арандаренко записывает образцы язгулемского языка.
Русский и советский востоковед и военный деятель А. Е. Снесарев, будучи в 1902 - 1904 годах начальником Памирского пограничного отряда, имел возможность, более обстоятельно знакомится с говоров населения тогдашнего Дарваза. В своем военно-географическом обзоре составленным по результатам рекогносцировочной работе летом 1904 г. А. Е. Снесарев приводит не мало сведений этнографического характера по Дарвазу, Ванчу и Язгулему, особенно по языку и говоров. Исследователь показывает переходный период восточноиранских говоров к новоперсидскому языку, особенно в Дарвазе. А. Е. Снесарев первым из исследователей обнаружил ванчский говор и процесс исчезновения одного из памирских языков в Ванче.
Далее Г. А. Арандаренко описывает землевладение и отмечает, что землепашество в Дарвазе исключительно весеннее. Согласно нашим данным на побережье Дарваза население занималось и занимается озимым посевом пшеницы.
По его информации, торговля в основном ведётся преимущественно обменным путем. «Так как горцам вовсе неведома ни мера длины, ни мера емкости и веса, ни денежные знаки, то, как и сказано выше, при меновых сделках единицей меры веса служить головная ермолка (каляпуш), а единицей расчета принимается кусок бязи (карбас) в 12 аршин, сколько идёт на одну пару нижнего белья. На деньги же такой кусок бязи стоит в Дарвазе 40 копеек. Кусок алачи, бумажный крашенины (на халат) 60 копеек, чулки шерстяные (джуляб) 20 копеек, за пару, сапоги из сыромяти 40 копеек за пару».
По сведениям Н. Н. Покотило, который интересовался данный вопрос, население Дарваза «подать платят тутом, словом сказать у них мешок тута - денежный знак и действительно настоящую монету они узнали со времени покорения Каратегина узбеками, когда к ним стали мало-помалу проникать теньги (20 коп. серебр. монета) из Гарма и Коканское ханства».
Довольно подробно освещены в работе Г. А. Арандаренко вопросы охоты. Он отмечает, что этот вид занятия для дарвазцев является как обеспечением своих материальных и продовольственных потребностей, столько же увлекающие занятности. Исследователь описывает охотничьи снаряжения, методы охоты на зверей и другие обычаи, связанные с ним.
В работе автора рассмотрен также тип селения в Дарвазе, внешнии и внутреннии вид построики, домашняя утварь горцев и другие . Автор пишет, что, несмотря на тяжелые условия жизни горцев «заболеваемость, смертность в горах слабее заболеваемости и смертности в долине..». Г. А. Арандаренко внимательно прослеживает процесс сватовства, размер брак
и бракосочетание, свадьбы, отмечает, что разводы среди горцев бывают очень редко, и случаи нарушения супружеской верности тоже очень редки.
Кроме вышесказанного, он подробно останавливается на вопросах празднования обряда обрезания.
По его мнению, этот праздник наиболее торжественно отмечается, в нем зажиточные жители не только приглашают своих односельчан, но и всех жителей соседних селений. Все гости независимо от пола и возраста угощаются в течение трёх суток, с сопровождением игры козлодрание. В проведении этого празднества, жители среднего состояния обычно тратят 20 баранов, 2 батмана рисовой крупы, обычно для приготовления традиционного олюда плов, 12 козлов, 2 батмана лепешек и прочие, всего на 140
рублей, для бедняка проведение такого праздника обойдется на 10 рублей. Г. А. Арандаренко также коротко сообщает о погребальной поминке и её сроках в Дарвазе.
В конце своих этнографических исследований Г. А. Арандаренко, ежедневно наблюдая горцев, об их отличительном характере, сделает такой вывод: «Как у всех первобытных, неиспорченных народов, в характере горцев особенно выдается добродушие с общественным призрением сирот, вспыльчивость, кровомщение, уважением к старшим, к чужой собственности, правдивость, твердость в слове, отважность на все случаи опасности с полным презрением трусов, терпеливость, стойкая выносливость всяческих лишений в борьбе с природой, с социальными явлениями, расположение к гостеприимству до готовности каждого поделиться, хотя бы и с случайным гостем, последними крохами домашнего хозяйства».
По его же мнению «умственные способности горцев выражаются большою понятливостью, наклонностью к наблюдениям, обширною памятью», что они знают своею генеалогию, множество преданий и легенд, многие молодые люди из их числа заканчивают бухарские и самаркандские медресе с большим успехом, чем жители долин. Их умственное творчество ярко отражает в их песнях, сказках, пословицах и куплетах.