- Кто может писать стихи – пишет, а кто не может, те становятся критиками, - сказал поэт Павел Дмитриевич, немножко сердясь и выходя из душевного равновесия.
- Но я не прошу чего-то сверхъестественного, - спорил с ним композитор, - Я прошу убрать одну строчку – она здесь лишняя и добавить четверостишие. Разве это трудно сделать, иначе что за песня будет из четырёх строчек?
- Но у меня здесь не четыре строчки, а пять! И потом, как может быть строчка лишней, если не хватает четверостишия? – Павел Дмитриевич искренне не понимал того, о чём его просят.
Коллектив из двух человек, поэта и композитора, обсуждал слова к будущей песне. Неожиданно возникший спор затянулся. Никто не хотел уступать. Без одной строчки, которая являлась камнем преткновения, маленькое стихотворение теряло свою красоту и завершённость, а для песни, как утверждал композитор, она была совершенно лишней...
Мария Степановна настаивала:
- Для стихотворения эта строчка может и подходит, но я не могу её спеть. В песню она никак не укладывается, а для настоящей песни нужен ещё один куплет, а, может быть, и припев! Ты же сам попросил написать на твои стихи песню, точнее романс. Я его пишу, но для лишней строчки нотная грамота места не предусмотрела. Нотки все должны быть расставлены на свои места.
- Но в песне тоже должен быть заложен смысл, как и в стихотворении, а без этой строчки смысл теряется. Романс превращается в басню или какой-нибудь дифирамб. Вы спойте и увидите, как романс прекрасно звучит!
- Вот у твоего коллеги по перу, снежинки в вальсе падали вниз и был мороз, а к песне это не подходит. Теперь снежинки вниз не падают, и мороза больше нет. Он всё исправил и не спорил. Если хочешь быть соавтором произведения, должен прислушиваться не только к себе, но и к мнению соавтора. Спеть не проблема, но я не могу петь пять строчек. Я могу спеть четыре, но к ним надо добавить хотя бы ещё четыре.
- Я, когда писал, у меня в голове звучал романс. Вот я к нему и прислушивался. Осталась мелочь: расставить на нотной азбуке нотки и спеть. Разве это трудно?
- Ну, хорошо, допустим, я спою эти пять строчек, но романс требует продолжения. Он будет не завершён! Не бывает таких коротких романсов из пяти строчек.
- Если добавить какие-нибудь «муси-пуси» или «джанго-джанго», Вы сами понимаете, что получится.
- Не надо их добавлять. У нас не столичная профессиональная эстрада. «Муси-пуси» давно спеты, - Мария Степановна медленно перебирала струны гитары, приспосабливаясь к имеющимся пяти строчкам, - Нам надо спеть такой романс, чтобы он годился для нашей деревни; наших просторов с зелёными лугами, чистой родниковой водой; ясного звёздного неба; луговых трав с ярким безбрежным морем цветов; пасущихся коней с развевающимися на ветру гривами; ярких красных береговых утёсов с голубой лентой реки посередине и должна быть обязательно любовь, - Мария Степановна перевела дух, мысленно анализируя, достаточно ли толково объяснила.
- Всё это у меня есть! – категорично заявил Павел Дмитриевич, - Для этого надо ровно пять строчек. Если одну выкинуть, небо будет не голубое, трава не зелёная, ну, и так далее, я уже не говорю про любовь.
- Тебя не переубедить…
- Вы правы, Вы видите, вероятно, ещё что-то такое, чего не вижу я. Меня эти пять строчек вполне устроили для завершения стихотворения. Всё строго по науке, как нас учила великая поэтесса Леонович. Читатель должен, говорила она, продолжение сюжета стихотворения додумывать сам, на то он и читатель, чтобы иметь богатое воображение.
- А песню или романс он тоже должен додумывать?
- Не знаю, я музыку не пишу. Я могу написать стих и даже его спеть, но музыку писать не умею. А читатель одинаково «проглотит» и пять строчек, и четыре, и два четверостишия. Ему всё равно, у него романс в душе не звучит.
- Вот и у меня не звучит, если пять строчек, - неожиданно вернулась к прежней теме Мария Степановна, - Может, не надо писать романс, может, оставишь своё стихотворение без музыки?
- Я согласен, - удручённо сказал поэт, - Романс без пятой строчки, вероятно, не будет брать за душу, как мне бы этого хотелось. А спеть его хотелось бы так, чтобы самый равнодушный слушатель пролил скупую слезу; чтобы в воздухе зависали не слова, а гривастые кони в стремительном лёгком полёте над бескрайней ширью русских полей; чтобы душа сначала свернулась, а потом выпрямилась, как стальная пружина, освобождённая от железных объятий механизма; чтобы проснулась даже та любовь, которая была упрятана в потаённых уголках русской души; чтобы и мир-покой, и пир горой!
- Разве это всё спрятано в пяти строчках? – неуверенно спросила Мария Степановна.
- Да. Всё это там есть. Я не сомневаюсь. Нет только музыки. В пяти строчках уместилось то, что некоторые поэты не могут вместить в целую поэму, а убрать пятую строчку – это всё равно, что отрезать важный орган у человека, без которого он превращается в немощного инвалида. Разве будет звучать у человека в душе романс без важного органа? - и сам себе Павел Дмитриевич ответил, - Нет, не будет! И марш Мендельсона не будет, и вообще никакой музыки не будет.
- Смотря, какой орган…, - как-то неуверенно произнесла Мария Степановна.
- Не понял. Вы про что?
- Вы сказали про отрезанный орган. Вот я и подумала: смотря, какой орган отрезать. Если это аппендикс, музыка в душе будет звучать ещё громче. Ну, а ежели, какой другой… - Мария Степановна внимательно посмотрела на собеседника, - Музыки может больше не быть вообще, не только романсов…
- Вы предлагаете оставить стихотворение без музыки? – на всякий случай переспросил Павел Дмитриевич.
- Да, это я и предложила. Стихотворение будет звучать в авторском исполнении без музыки, а романс я напишу, только на стихотворение другого автора, где строчки не будут нарушать определённый порядок, где слов будет не менее двух четверостиший. Я напишу музыку и спою романс для Вас.
Мария Степановна и Павел Дмитриевич, оставшись довольными от проведённой дискуссии в своём маленьком дружном коллективе соавторов, чинно уселись за стол пить чай. Аромат высокогорного чая распространился по помещению. Из налитых чашек поднимался вверх пар. Гитара теперь покоилась на скамейке, отдыхая от напряжённой работы и, одновременно ожидая очередного прикосновения нежных пальцев Марии Степановны, чтобы извлечь из своей внутренней копилки очередной романс на стихи очередного именитого автора.
11.2015.