Впервые в своей певческой карьере выйдет на сцену ТАГТОиБ им. М. Джалиля заслуженный артист Татарстана, приглашенный солист Большого театра России Рузиль Гатин. Партия графа Альмавивы – одна из визитных карточек артиста.
Партия Альмавивы – одна из наиболее ярких и знаковых в творческом багаже Гатина. Именно в этой партии Рузиль дебютировал в миланском театре Ла Скала в 2017 году. Позже роль Альмавивы он исполнял в Королевской Датской опере (Копенгаген) и Большом театре России.
21 сентября на сцене Татарского академического государственного театра оперы и балета им. М. Джалиля состоится спектакль «Севильский цирюльник» Дж. Россини. Партию графа Альмавивы в опере впервые на казанской сцене исполнит солист Большого театра России Рузиль Гатин. Его партнерами по сцене станут Венера Протасова (Розина), Артур Исламов (Фигаро), Михаил Казаков (Базилио) и Ирек Фаттахов (Бартоло). Спектаклем продирижирует маэстро Антон Гришанин (Большой театр России).
Редактор отдела культуры «Вечерней Казани» задала артисту несколько вопросов.
- Рузиль, до определенных мировых событий встретить вас в Казани было сложнее, нежели в Италии. Вы пели в Риме, Милане, Неаполе, Парме, Болонье, Бергамо, да чуть ли не в тридцати городах. Чем отличаются итальянские театры от наших?
- Они удивительные: петь на их сценах – потрясающее волшебство, ведь в них сохранилась изумительная акустика. В Италии к театрам относятся чрезвычайно бережно, по принципу – лучше ничего не трогать, чем что-то нарушить. Там не спешат перестраивать, переделывать, как любят это у нас. Может не быть особого шика, блеска, золота, стены будут винтажные, фойе со скромной отделкой, зато в целостности аутентичность здания, а главное – звучание как в храме. И уж точно не используют в итальянских театрах микрофонов, подзвучек, оркестровых фонограмм. Есть спектакли, сопровождаемые игрой на рояле, но только не под запись.
- А кстати, на каком языке вы общались с зарубежными коллегами?
- Артисту хотя бы один иностранный язык знать необходимо! Я свободно общаюсь на английском, где бы ни приходилось выступать – в Испании, Италии, Германии, Швейцарии… Я всерьез осваиваю уже несколько лет итальянский: на нем создана большая часть мирового оперного наследия, он признан международным музыкальным языком. Да и вообще выступать в Италии без знания языка оригинала просто странно. Кстати, бытовой итальянский совсем не прост, особенно когда на нем говорят быстро, да еще и на местных диалектах. Порой даже проще понять режиссера и коллег, чем обычного собеседника вне сцены. Надо тщательно работать над исправлением акцента, который чувствуется буквально у всех носителей русского языка. На итальянском слово произносится так же, как и пишется, то есть проговаривается каждая буква, звук. У нас – не так. В этом смысле у итальянских певцов аппарат подготовлен с самого рождения. Но тут выясняется, что у татароязычных певцов есть большой плюс: нам легче петь протяжные песни. То ли слышим иначе, то ли аппарат немного по-другому устроен, но это факт.
- Хотите сказать, что и мон в опере возможен?!
- А вот это вряд ли. Для меня это два разных определения и два разных направления в музыке. Применять татарский мон в итальянской опере просто не нужно, этого не требуется. Вряд ли мон добавит каких-то красок итальянской классике.
- А в татарской опере?
- В татарской – да, считаю, возможно. На мой взгляд, в классической татарской музыке, в патриотических произведениях советского периода в том числе, присутствуют протяжность и мелизматика, взятые в народном исполнении. Татарская опера, безусловно, феномен. Думаю, она даже итальянцам не дастся легко. Например, у Назиба Жиганова нет ни одной «простой» оперы – «Джалиль», «Алтынчач», «Тюляк»… Или взять романсы Салиха Сайдашева и Рустема Яхина. По крайней мере, я сужу по теноровым партиям.
- В Италии вас случаем за местного не принимали?
- Нет (смеется). Узнав, что я из России, обычно спрашивали, почему имя не русское. И тогда я начинал рассказывать о Татарстане, показывать снимки Казани. Большое впечатление производили мои рассказы. А о политике среди музыкантов говорить не принято. На моей памяти однажды итальянские коллеги не смогли назвать имя своего президента. Им куда важнее Папа Римский. А вот подробности о жизни в России им интересны: холодно ли у нас, что едим, как веселимся и так далее. В целом о нас знают мало, на слуху «Путин-Москва-Петербург-огромные территории-снег».
- Рассказывая об итальянском опыте, вы часто произносите слово «проект», а не привычное – «постановка». Почему?
- Потому что так и есть. В Италии, как и во многих странах Европы, нет стационарной труппы при театре. Коллектив именно собирают на определенную постановку и на конкретный срок, то есть от солистов до оркестра, от хора до костюмеров. А проект может длиться от двух недель до месяца, показы идут каждый день. Затем постановка снимается, и если вы в течение, скажем, 14 дней не успели ее посетить, то больше в таком составе ее не увидите. Спектакль как проект могут возобновить через какое-то время, может пройти полгода или даже год. По такому методу работают почти все. Там нет привычного для России репертуарного театра со штатной труппой, когда афиша расписана по дням – сегодня у нас «Турандот», завтра «Аида», а послезавтра – «Богема». Сыграно определенное количество спектаклей, все, проект закрыт.
- Будто прокат блокбастеров.
- Похожий принцип. Посмотрели – пауза, проект в конкретном городе закрыли, придется ждать следующий сезон, а то и несколько лет. Не успел увидеть – сам виноват.
- Рузиль, отчего же мы вас так долго не могли услышать в казанской опере?
- Признаться, в театре имени Мусы Джалиля я прослушивался несколько раз, впервые – сразу по окончании консерватории в 2012 году, потом еще, но получал отказ. Говорили, рановато мне еще. И я тогда сосредоточился на конкурсах и проектах за рубежом. При этом не терял надежды выйти на сцену татарского оперного театра. И вот моя мечта осуществилась!
- У вас за плечами два вуза – Казанская консерватория и ГИТИС, причем с юности вы вроде ориентировались на эстраду.
- Если бы во время учебы на эстрадном отделении ГИТИС мне сказали: «Ты будешь петь в опере», я бы сам не поверил. Ответил бы – «Что за ерунда? Не буду я исполнять классику!» Смешно сейчас, но в юности меня действительно интересовала поп-культура, эстрадная музыка. Но мои педагоги в ГИТИС разбудили во мне что-то глубинное.
- Тем удивительнее было наблюдать, как раскрывается ваше дарование, ведь вы росли отнюдь не в богемной обстановке.
- Моя семья простая, рабочая. Однако родители всегда любили музыку, хотели, чтобы я стал музыкантом. Папа почему-то мечтал, чтобы я на баяне играл. Горжусь своими родителями, а они – мной. Конечно, от оперной музыки они далеки, но эмоционально очень меня поддерживают. Спектакли с моим участием им нравились.
Главная точка отсчета в моей биографии – это «Созвездие-Йолдызлык». И не только для меня, для всего нашего фестивального братства. Какую часть молодых артистов Татарстана ни возьми, большинство – выходцы из «Созвездия». Да вообще все упирается в этих удивительных людей, создателей фестиваля – в Дмитрия Александровича Туманова и Айдара Рафаэлевича Гайнутдинова.
Впервые меня пригласили на большой правительственный концерт после того, как в 2003 году я получил гран-при фестиваля. Лишь тогда, еще только в минимальном проявлении, я начал понемногу постигать, что такое артистическая жизнь. Посудите сами, кто бы нас увидел, если бы не участие в «Созвездии»? Так сформировалась наша «могучая кучка». Все мои близкие друзья – оттуда, с фестивальной сцены: Айдар Сулейманов, Владимир Шнитко, Михаил Урецкий, Игнат Изотов и многие другие. Не важно, что кто-то живет в Москве, другой в Казани, а третий вообще между городами. Главное, между нами есть духовная связь. Если кратко, «Созвездие» для нас – это святое. О чем бы ни попросили наши наставники, хоть утром, хоть ночью, – сделаем!
Отметим, что имя уроженца Набережных Челнов, выпускника Казанской консерватории (класс Нины Варшавской) и РАТИ-ГИТИС (курс Михаила Борисова) Рузиля Гатина хорошо известно зрителю. Лауреат международных, всероссийских и республиканских конкурсов, в том числе «Мы дети XXI века» (Албена, Болгария), «Путь к звездам» (Санкт-Петербург), «Утренняя звезда» (Москва). Обладатель гран-при фестиваля «Созвездие-Йолдызлык» (2003), участник многих культурных проектов (заметим, весьма популярны среди поклонников его пародии на культовую группу 1980-х «Модерн Токинг»). В 2015 году Гатина пригласили в качестве солиста в Словацкую Национальную оперу (Братислава), где в рамках молодежного проекта он исполнил партию Сандрино в опере Дж. Паизиелло «Король Теодор в Венеции». В 2016 году Рузиль одержал победу на конкурсе молодых оперных певцов AsLiCo (Италия), а в 2017-м стажировался в летней Россиниевской академии в итальянском городе Пезаро, после чего европейская оперная карьера Рузиля Гатина стала стремительно развиваться.
Гатин исполнил партии в таких крупных национальных музыкальных проектах, как рок-опера «Алтын Казань», опера-легенда «Кара Пулат» («Черная Палата»), опера-сказка «Белый волк» («Ак буре»). В марте 2016 года он выступил режиссером-постановщиком музыкальной комедии «Моя прекрасная леди» Фредерико Лоу на либретто Алана Лернера (по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион»). За вклад в развитие музыкального искусства указом президента РТ в апреле 2015 года удостоен звания «Заслуженный артист Республики Татарстан».
С Большим театром Рузиль Гатин сотрудничает с 2018 года. Сегодня на главной сцене страны он поет партии Альмавивы, графа Либенскофа («Путешествие в Реймс» Дж. Россини), Дона Оттавио («Дон Жуан» В.А. Моцарта), Князя Синодала («Демон» А. Рубинштейна), Эрнесто («Дон Паскуале» Г. Доницетти). Также в репертуаре певца – Тибальд («Ромео и Джульетта» Ш. Гуно), партия исполнена в театре Ла Скала; Феррандо («Так поступают все женщины» В. А. Моцарта), Дон Рамиро («Золушка» Дж. Россини), Линдор («Итальянка в Алжире» Дж. Россини), Дон Нарчизо («Турок в Италии» Дж. Россини) и другие работы.
Автор материала: Ольга Юхновская