Гиперконтроль или анархия?
«Чьи-то права всегда будут нарушаться в той или иной степени. Но что это за права? Допустим, мы не призываем никого убивать, но можем ли мы призывать пересажать путинских солдат? А как-нибудь обзывать французских полицейских?» — рассуждает Климарев.
Дарбинян считает, что модерация контента без нарушения прав пользователей возможна и необходима — если речь идет об открытом централизованном сервисе поколения Web 2.0, как Telegram:
«Для Дурова был и другой путь, если он не хотел модерацией заниматься: открыть исходный код, отдать платформу на управление самому коммьюнити. Так, например, сделал Евгений Рочко, который разработал Mastodon, свободное программное обеспечение поколения Web 3.0 для развертывания распределенных социальных сетей. К нему и вопросов никаких нет, потому что он там ничего не контролирует. Но Дуров не захотел идти по этому пути и в результате имеет сейчас те проблемы, которые создали ему французская жандармерия и прокуратура».
«А с другой стороны, есть Z-каналы, где публикуют отрубленные головы, насаженные на пики, что, конечно, надо удалять, а никто этим не занимается. Или в Мьянме в канале на миллион человек публиковали фото человека, а через какое-то время реплаем на эту фотку — фотография избитого трупа этого человека. И такие публикации были в течение нескольких лет. В итоге канал удалили, только когда дело получило огласку», — отмечает Климарев.
«Политика таких централизованных сервисов, как Telegram, зачастую соответствует взглядам их основателей. Дуров всегда признавал лишь один вид запрещенного контента, с которым нужно бороться, — это терроризм, — рассказывает Дарбинян. — Управляя изначально “пиратской шхуной” в интернете, Дуров начал заплывать в прибрежные границы государств и порты, при этом не соблюдая “Морской кодекс”. Правозащитное сообщество еще два года назад било тревогу по поводу проблем безопасности в Telegram: например, отсутствия четкой и прозрачной политики сервиса и работоспособных каналов поддержки. Пытались об этом предупредить Дурова и даже давали рекомендации, что делать. Ответа не последовало, как и каких-либо изменений в политике компании».
Управляя «пиратской шхуной» в интернете, Дуров начал заплывать в прибрежные границы государств и порты, не соблюдая «Морской кодекс»
Доступ к перепискам и ключи шифрования
«Ключей шифрования <переписок пользователей Telegram — The Insider>, по сути, не существует, — объясняет Климарев. — Ключи — это доступ к серверам, где хранятся сообщения, прочитать их может только сама платформа. Хранятся они на облачных серверах. Иначе переписки бы не синхронизировались, и пользователи могли бы отправлять сообщения только с одного устройства».
«Что и как там работает, никто точно сказать не может. Потому что исходный код, написанный Николаем Дуровым, они не показывают. Мы можем только верить самому Дурову, который говорит, что сообщения фрагментируются и хранятся на разных серверах в разных странах, что обеспечивает безопасность», — уточняет Дарбинян.
Однако, по словам сооснователя «Роскомсвободы», у злоумышленников или силовиков остается достаточно способов получить чужие переписки в Telegram. Среди них:
- прямой доступ к устройству путем физического давления на человека либо из-за недостаточной защищенности доступа к устройству (биометрия, простой пароль);
- захват первоначальной сессии Telegram через доступ к устройству, что позволяет контролировать весь пользовательский аккаунт, а также сбрасывать другие сессии;
- перехват СМС с кодом подтверждения входа в аккаунт через уязвимость протокола SS7 или выпуск дубликата SIM-карты через оператора.
Модерация, открытость и совет мудрецов
По мнению экспертов, для решения вопросов и с модерацией и с взаимодействием с властями важнее всего разобраться с открытостью платформы.
«Главная задача состоит в том, чтобы сделать правила модерации более открытыми, чтобы на каждый пункт можно было сослаться, — уверен Климарев. — Когда что-то происходит в закрытом режиме, этому доверия нет. И в результате кто-то пользуется этой закрытостью в своих целях».
«На мой взгляд, существует не только проблема удаления или блокировки чего-либо, но и полной непрозрачности политики Telegram и отчетов транспарентности, которые ежегодно публикуют другие крупные платформы, — подтверждает Дарбинян. — Из них, по крайней мере, можно узнать, как компании работают с запросами от государственных органов. Есть такая инициатива — “Рейтинг цифровых прав”. Она существует и в США, и в Казахстане, и в РФ, и в других странах».
Cуществует не только проблема удаления или блокировки чего-либо, но и полной непрозрачности политики Telegram
Один из способов обеспечить эту открытость — допуск третьих лиц к принятию решений на платформе. «Уже есть примеры создания наднациональных и надкорпоративных институтов для особых случаев. Например, это международный ”Наблюдательный совет” (Oversight Board), который был создан несколько лет назад, — рассказывает Дарбинян. — Если авторы контента исчерпали возможности поддержки в Facebook, Instagram или Threads, они могут оспорить решение компании, обратившись в эту организацию, куда входят известные адвокаты, университетские профессора, журналисты и политики. Meta также может передать дело для решения этой организации. Например, совсем недавно Совет вынес решение, согласившись с Meta в том, что три разных материала с фразой “from the river to the sea” не должны быть удалены с платформы».
«Есть понятие имущественного контроля, когда Дуров владеет и управляет Telegram как генеральный директор, — добавляет Кононов. — И есть общественный контроль, когда Telegram — это общественное достояние, которое касается жизни, контента и личных данных огромного количества людей. Ни единоличные харизматичные персоны, ни государство с его полицией не должны иметь доступа к нашей с вами информации и даже влиять на эту цифровую вселенную. Недавно Григорий Юдин, Артемий Магун и другие философы представили проект конституции России будущего для обсуждения, так же можно обсуждать контроль и над гигантскими платформами».