Публицист Михаил Меньшиков:
"Нужны честные люди, иначе все рушится. Как в древние времена, так и теперь нужны праведники, чтобы спасти общество, нужно хоть немного их, но чтобы они были видимы Богу, грозящему огнем серным.
Разве Порт-Артур, Мукден, Цусима не были для нас библейской катастрофой? Разве на армию нашу – лучшую кровь народа – пали менее огненные тучи, чем на хананейские города?
Вспомните огромное государственное дело – именно эту войну с Японией. Нельзя сказать, чтобы у нас недоставало ценза для его решения. Мы имели достаточные средства для войны. Мы истратили их ровно вдвое больше, чем Япония: два миллиарда против одного.
И образованностью, в общем, мы не уступаем Японии, у нас шесть или семь одних военных академий. И военного опыта, кажется, было достаточно, а военного красноречия – хоть отбавляй. При всех этих цензах, однако, мы были жалко выгнаны из захваченного края и не одержали хоть бы на смех ни одной победы. Чего же недоставало? Что столкнуло нас в пучину грязи, где мы до сих пор барахтаемся?
Недоставало честности. Только честности, уверяю вас, – одной честности. Недоставало нравственного ценза. Недоставало мужества выполнить долг свой до войны и во время войны. После севастопольского погрома тогда еще молодой Великий князь Константин Николаевич издал знаменитый приказ об официальной лжи. Тогда, 50 лет назад, высшее правительство было оболгано кругом и обмануто всеми, кто был поставлен говорить правду.
Самые важные исторические донесения, от которых зависела судьба царства, были извращением действительности. Бесчисленные рапорты, донесения, отчеты, справки, доклады лгали, лгали, лгали. В результате Империя, воображавшая себя сильной, чтобы отразить Европу, не была в силах сбросить в море даже стотысячной армии.
Та же глубоко бесчестная ложь привела к японской войне. Правительство было обмануто своими ближайшими агентами и точно в забытьи само шло на обман.
Один за другим являлись предприимчивые господа, которые брались развить русскую промышленность и торговлю на Востоке, брались построить неприступную крепость, брались утвердить наше могущество на Тихом океане и т.д., – и вместо этого – клали себе деньги в карман и лгали.
«Готовы ли мы к войне?» – спрашивала испуганная страна, замечая тучу, ползущую с Востока. «Готовы!» – отвечало восточное начальство. «Готовы!» – подтверждало западное. «Готовы» – удостоверяло центральное. Военный министр, посланный в Порт-Артур проверить, точно ли крепость готова, – на площади города пил шампанское в честь «гения» тех мест – адмирала Алексеева, создавшего несокрушимый оплот России.
А когда японцы атаковали Порт-Артур, оказалось, что этот оплот можно было взять голыми руками: многие, числившиеся на бумаге, форты, грозные и неприступные, оказались лишь местами, отведенными под форты, и, кроме вешек, там ничего не стояло.
Как в Севастополе, и тут пришлось строить крепость под ядрами неприятеля. Высшее начальство спрашивало: есть у нас флот? Отвечали: конечно, есть. На бумаге наш флот превосходил японский. Есть доки, мины, ядра, пушки и т.д.? О, да! Конечно!.. Но когда подошел последний страшный час, вместо «есть» оказалось «нет».
Не нашлось ни горных орудий для горной войны, и они оказались даже незаказанными (за что ответственный генерал получил повышение — в Государственный Совет); не нашлось ни снарядов в достаточном количестве, ни патронов, ни бездымного пороха, ни военных приборов, ни воздушных шаров, ни военных карт, ни лошадей, ни фуража, ни медицинских припасов, ни сапог для армии.
Строили стратегическую железную дорогу — не оказалось и дороги, именно той второй колеи, которая отвечала бы военным целям. Более жалкой, более глупой роли никогда еще не играла великая страна, обворованная и оболганная начисто и подведенная совсем неожиданно под обух..."
Это выдержки из статьи Михаила Осиповича Меньшикова, которая была опубликована в 1906 году. Уже в который раз говорено, что История в России имеет свойство повторяться с завидной постоянностью. Всё это уже было в нашем государстве. Государственный строй меняется, а подходы и безалаберный и вороватый стиль и высшего и мелкого чиновника остаются традиционными. Высший ворует миллиардами, мелкий — скрепки со стола. Как это изменить? Ну вот чтоб не воровал в России никто? При Петре Великом четвертовали — не помогло. При Сталине расстреливали — казнокрадцев и разгильдяев стало меньше, но они все равно имелись. Китайцы расстреливают до сих пор — из года в год, а коррупционеры всё не заканчиваются... Нет пока формулы успеха для нас.
Касательно автора. Михаил Меньшиков был русским журналистом и публицистом, общественным деятелем, который старался говорить правду, независимо от позиции власти. И гражданским его не назвать — служил по технической части при Русском флоте, вышел в отставку штабс-капитаном. Но политическая жизнь сделала его деятелем противоречивым, который бросался из крайности в крайность. В то же время Меньшиков обладал острым умом и ярчайшим талантом, его статьи читать любили, их обсуждения часто переходили в ожесточенные диспуты.
Меньшикова погубило то, что сейчас называют антисемитизмом. В своих последних заметках он очень жестко прокатывался по представителям народа земли Обетованной, проникающих во власть и политику России. А после Революции ему это припомнили. Семья Меньшиковых отдыхала на Валдае, когда в дачный дом пришли вооруженные люди.
Михаила Осиповича вывовокли из дома в начале сентября 1918 года и отправили в чрезвычайку. А 20 сентября Меньшиков был расстрелян на берегу Валдайского озера, как пишут, на глазах шестерых его детей. Жена Меньшикова утверждала, что судьями и организаторами расстрела были якобы чекисты Якобсон, Давидсон, Гильфонт и комиссар Губа.
Официально, в газете "Известия" об этом было написано так:
"Чрезвычайным полевым штабом в Валдае расстрелян известный черносотенный публицист Меньшиков. Раскрыт монархический заговор, во главе которого стоял Меньшиков. Издавалась подпольная черносотенная газета, призывающая к свержению советской власти".
Относительно материала 1916 года и современной ситуации. Мы знаем, что наши статьи на военные темы иногда читает министр МО РФ (он вообще любит историю и интересуется ей). И Андрею Рэмовичу Белоусову когда-нибудь придётся осознать: И врать нельзя и ошибаться в наше сложное время ну никак невозможно, даже преступно. Вранье приводит к самоуспокоению (тех горше потом открывается правда), а ошибки...
Ведь цена ошибок крайне высока и измеряется она человеческими жизнями. А люди – это самое ценное, что у нас осталось. Их, людей, надо беречь. А беречь нынче стараются что и кого угодно, только не наших. Ну разве что на словах. И это тоже, увы, традиционный российский путь, который нужно изменить.