Дарья стояла в огороде и, приложив ладонь козырьком к глазам, забыв про всё, смотрела в небо, провожая взглядом косяк журавлей. Они кружили вокруг деревни, а по округе разносилось их прощальное:
—Курлы–лы-лыки! Курлы-лык-курлы…
Небо было ещё по-летнему бирюзовым, но в воздухе уже чувствовалась осень. Летели тонкие паутинки, лёгкий ветерок пока ещё теплый, но скоро заморозки, впереди холодные ночи, а потом и студёная зима, потому журавушки и торопились попрощаться с родными местами до весны.
Крик этот проникал прямо в сердце, рвал душу, слёзы наворачивались на глаза.
— Что встала-то ровно вкопанная? Картоху рой давай. До белых мух с тобой тута будем копаться. Вона журавель в косяк встал. Зима нонеча ранняя будеть.
Дарья вздрогнула и взглянула на Игната, который тут же с вилами подкапывал картофельные кусты. Рослый, с широкой окладистой бородой, в старой рваненькой фуфайке, он ловко вгонял вилы в землю, выворачивая кустики, поднимая кверху крупные клубни.
Жена ничего не ответила мужу, согнулась над рядком и стала выбирать из гнёзд картошку, чуть-чуть очищая её от грязи, а потом уж бросала её в вёдро. Работали они споро, но дело двигалось медленно, потому что работников мало было. Двое их всего. Двое. Только двое.
Когда-то они мечтали, что будет шумно и весело в огороде, станут помогать им выросшие сыновья. С тех пор минуло больше двадцати лет, а работают они вдвоём, как и тогда в начале совместной жизни.
Теперь-то Дарья понимала, что те времена, когда их детки мал-мала-меньше, и были самыми счастливыми. Вся жизнь была впереди. А теперь…
***
Первенцев своих, двойнят, Мишку и Димку, Игнат встречал на раздолбанном колхозном «газончике», в кабину которого с трудом вместилась молодая мамочка с двумя кульками, а отец ехал в кузовке. На полпути шофёр машину тормознул и вышел покурить, чтобы не дымить на мамашу и её новорожденных деток. А Дарья смотрела в окошко на осенний лесок вдалеке, на полуубранные поля ржи, ярко-жёлтый березняк вдалеке и слушала журавлиный прощальный клич. Только тогда он ей не казался грустным. Наступит весна — вернутся с ней и журавушки.
В тот год Игнат картошку копал один после работы и в выходные. Горластые пацаны не давали Дарье помочь мужу.
— Ничего. Вот подрастут, тогда мы в трое вилов-то как дадим, - смеялся он.
***
Через три годика народился маленький Серёжка, крикун и гарлопан, не хуже своих старших братьев. Прибавление в семье случилось весной. Только привезли Дарью с младшеньким домой, так сразу и стали сажать картошку. Старшие бегали вокруг родителей в огороде, а малыш спал в зыбке, специально подвешенной недалеко, под навесом, для беспокойного сынка заботливым отцом. Спокойно спал тот почему-то только на улице. Как только Дарья слышала громкий и требовательный плач малыша, неслась к нему и тут же, присев на ворох мешков, кормила грудью своего крикуна, потом бежала домой, пеленала его в сухие пелёнки, успокаивала и вновь на свежий воздух, баюкая. Вот тут-то с ребёнком на руках снова услышала Дарья эту журавлиную приветственную песню – они возвращались домой.
—Курлы –лы-лыки! Курлы-лык-курлы, - радостно кричали журавушки.
***
Так и неслась жизнь. Росли сыновья. Сажали и копали картошку. Ребятишки стали помогать с огородными делами понемногу. Работалось в огороде теперь веселей. Ждали этих дней даже. Костёр в огороде, печёная картошка, жареное на прутике сало, перепачканные сажей лица ребятишек и теперь время от времени снились матери. И крик… Этот журавлиный привет из прошлого печальной песней в этом сне. То ли осень, то ли весна? Летят, кричат журавушки…
***
Провожали в армию Мишку и Димку весной. Статные парни, светловолосые и крепкие, обнимали мать. А та смотрела на них и не верила, что таких красавцев вырастили они с Игнатом. Украдкой крестила их. А когда в райцентре провожали на поезд, то кручина змеёй поселилась в Дарьином сердце. Гнала она от себя печаль эту, ругала себя, боялась даже мужу сказать о своём предчувствии страшном.
Сыновья писали. По очереди писали. Летели в деревню письма армейские целый год. Короткие строчки успокаивали мать на время. А потом вновь бессонные ночи и тягостное чувство тревоги.
Клин журавлиный в бирюзовом небе, и крик, громкий, тревожный в ночи:
— Маааама!
Журавли вниз к земле. И тишина…
Проснулась Дарья. Сердце бьётся у горла, будто бежала куда, а в ушах:
— Маааама!
Писем с тех пор не было. С надеждой встречала Дарья у калитки почтальоншу, Машу. А та только газетку местную сунет и виновато уходит. Через две недели известие – нет больше Мишки и Димки. Погибли оба, в один день, в далёком Афганистане.
Ещё через две недели вернулись сыны домой - «грузом 200».
Стояли у двух могил втроём: Игнат и Дарья, а посередине младший, Серёжка. Летели над деревней журавушки и плакали, прощаясь с родными местами.
***
Одна теперь отрада у родителей – сын младший, Сергей. Выучился он, окончил школу и в город.
— Учиться буду, мам. Попробую поступить. А к вам приезжать стану.
И поступил. Дарья думала, что учителем станет или агрономом, в деревню вернётся, будет им помощь в старости. Известие о поступлении сына в лётное училище встретила со слезами. Помнила, что армия забрала её старшеньких.
— Мам, ну ты чего? Всё нормально будет.
И было… Приезжал Серёга домой, в отпуск, красивый, в форме лётной. Девчонки деревенские за ним увивались. А он ни к одной не льнул. Проводит разве что до дому.
— Сынок, внуков бы нам уже, — просила Дарья.
— Мам, вот выучусь тогда и внуки, — в ответ.
В начале лета приехал уже офицером. Пробыл три дня и отбыл по месту назначения.
- Я вернусь, мама. Приеду картошку копать.
Не вернулся. Даже письма с места назначения не успел написать. Короткие строчки из части: «Погиб при исполнении служебных обязанностей…»
Осенью журавли улетали без него… Дарья их не видела. Слегла. Игнату помогали соседи. Теперь они вместе навещали уже три могилки своих сыновей. Рядом было место и для них. А пока они жили. И копали картошку. Вдвоём.
***
Забрехала собака во дворе. Дарья даже не подняла головы – кто к ним прийти-то может. А Игнат спешил к калитке. Тут и Дарья во двор за мужем.
За калиткой женщина, у её ног - мальчонка лет двух.
— Здесь Литовцевы живут? Мне к ним?
Игнат молчал. Позади него вскрикнула Дарья. На неё смотрели глазки её ушедших сыновей.
— Тебя как зовут-то, мужик? – присел перед мальчиком Игнат.
— Мися, - смело ответил малыш.
— Я не могла раньше приехать. Мы же с Серёжкой так и не успели пожениться, а потом Мишка уже родился. Так его он хотел назвать в честь брата старшего. А писать не хотела. Сама должна была приехать, — говорила гостья.
И вдруг снова журавли над селом:
—Курлы–лы-лыки! Курлы-лык-курлы…
Дарья держала на руках маленького Мишу, а тот вопрошал, тыча пальчиком в небо:
- Баба, это кто кличит? Кто это?
— Журавушки летят, с домом до весны прощаются, — смахнув слезу, Дарья в ответ внуку.
Кто ещё не читал о приключениях Соньки и Саньки, подписывайтесь на канал и знакомьтесь со сборником "Неслухи"
Рассказы из серии "Диалоги Рыжего" по ссылке
Продолжение рассказов о Соньке и Саньке в подборке "Другое детство" и новая подборка "От судьбы не уйдёшь"
Добро пожаловать на канал.Читайте, подписывайтесь, комментируйте, ставьте лайки. Это помогает развитию канала.
Для связи и сотрудничества: svekrupskaya@yandex.ru
Грубость, ненормативная лексика на канале запрещены.
Копирование текста без разрешения автора запрещено.