Когда британский премьер-министр Уинстон Черчилль был девятилетним мальчиком, его любимый и всегда далёкий отец подарил сыну «Остров сокровищ» Стивенсона. Тот заучил книгу наизусть, там был образ — жуткий, уродливый, нищий пират Чёрный Пёс, который, как судьба, искал и настигал Билли Бонса и вручал ему Чёрную Метку. Черчилль знал: он тоже помечен. Депрессия, тяжёлая, как мокрая шкура, наваливалась неожиданно и лишала его мир смысла. Он писал, что в такие дни старался держаться подальше от края железнодорожных платформ и от поручней корабельного борта: боялся, что не устоит. Эта тёмная бездна притягивала немигающими жёлтыми глазами. Он всегда лечил депрессию алкоголем, но летом 1915-го перестал помогать и он.
Черчилль был одним из организаторов безрассудно отважной, авантюрной операции, закончившейся страшной военной катастрофой. Дарданеллы, Галлиполи. До конца жизни он вздрагивал при этих словах. Его, первого лорда Адмиралтейства, обвиняли во всём, не всегда справедливо, но не было никого, кто судил бы себя строже, чем он сам. Его Чёрный Пёс всё рос, питаясь его чувством вины и скорби о погибших на каменистом берегу сорока четырёх тысячах британских, австралийских и новозеландских парнях. Они приходили к нему во сне и сжимал горло.
Его жена Клементина напишет: «Я не думала, что он когда-нибудь оправится от Дарданелл. Я думала, что Уинстон умрёт от скорби».
Все понимали: Черчилль кончился. В сорок лет. Он уходит в отставку и Клементина, всерьёз испугавшись за состояние мужа, увозит его из Лондона в загородный дом с садом Хоу Фарм. Безучастный, с погасшими глазами, он бродит куда-то среди кустарников и видит Гвендолин, жену своего брата, за мольбертом. Он просит кисть и пытается дорисовать крону дерева, начатую ею. И внезапно чувствует: те полчаса, пока он рисовал, Чёрного Пса не было рядом. Целых полчаса он не думал о смерти. Это казалось невероятным. Он бросился в ближайший городок Годалминг за красками и мольбертом, как за спасительным лекарством. Один из первых холстов того лета — его автопортрет: окружённый тьмой, бесконечно погруженный в себя человек в светлом халате художника. В левой руке у него — мольберт, а правая сторона наполовину поглощена Тьмой, в которой, если присмотреться, угадываются странные, будоражащие контуры огромного животного. Чтобы страх потерял силу, его нужно нарисовать.
Уже в 1916-м Уинстон, сбивший со своего следа Чёрного Пса, идёт на фронт боевым командиром шотландских стрелков-фюзильеров. Он будет спокойно стоять перед мольбертом и под обстрелами в деревне Плагстрит, во французской Фландрии. Он никогда не боялся пуль (гораздо меньше, чем депрессии), рвался в самое пекло, подшучивая над своей неуязвимостью, ещё со времён колониальных войн. И пули действительно обходили его стороной.
Искусство имеет свойство наделять силой бессильного. Кисти и холсты исцеляли Уинстона, создавали безопасную зону, делали его невидимым для Чёрного Пса. Он обожал запах и вид масляных красок и не любил недосказанности акварели, потому и писал только маслом, предпочитая энергию, яркость и чёткость линий.
«Живопись пришла ко мне на спасение в один из самых трудных периодов жизни, и я постараюсь выразить благодарность, которую чувствую. Живопись — это компаньон, с кем можно провести большую часть своего жизненного путешествия. Её не касается возраст, ни тлен привычки. Счастливы художники, ибо они никогда не будут одиноки. Свет и цвет, мир и надежда — они составят им компанию до конца, или почти до конца их дней», — писал Черчилль.
На его картинах почти никогда не будет сцен войны или разрушений. В них все гармонично: и люди, и природа в мире с собой. Спокойная вода меж деревьев, итальянские морские заливы, сходящиеся у горизонта виноградники Южной Франции, фиолетово-синие контуры Атласских гор, раскаленные желтизна и синева пустыни, одинокие английские дубы среди полей на холмах, уютные сельские дома с вьющимися розами над входной дверью, интерьеры родового дворца Мальборо: мир несомненного и безусловного качества и ценности, мир, который нужно было и стоило защищать.
Относительно своего таланта художника он никогда не питал иллюзий. Однако в 1921 году, находясь в деловой поездке в Париже, он посетил респектабельную галерею постимпрессионистской живописи Друэ. Там выставлялись картины неизвестного британского живописца Чарльза Морана. Уинстон проявил интерес к тому, что пишет критика и как продаются картины Морана. Ему ответили, что критика пишет вещи самые комплиментарные, а картины практически распроданы всего за несколько дней. Уинстон деловито зажигает новую сигару, пряча восторг. Только самые близкие знают, что «Чарльз Моран» — это псевдоним Черчилля. После этого успеха ни одной картины (за исключением одного аукциона), на продажу он не выставит.
Черчилль проживёт 90-летнюю жизнь, а перед смертью, прищурив глаз и дымя тщетно запрещаемой врачами гаванской сигарой, скажет:
«Когда я вознесусь на небо, я собираюсь приличную часть моего первого тысячелетия писать картины»
Кто знает, может быть, именно этим сэр Уинстон Черчилль сейчас и занят?
Подписывайте на школу построения карьеры «Дао художника» https://t.me/dao_art_school
Скоро новый поток.
Соцсети проекта. Там про нас, про искусство и про нас в искусстве.
Заходите, будет полезно и интересно:
https://vk.com/dao_art_school
https://t.me/dao_art_galleryhttps
https://www.youtube.com/@dao_art_school
https://rutube.ru/channel/39015817/