Жаркий август 1941 года, страдающая от почти полного отсутствия пресной воды Одесса… Разведывательно-диверсионная группа отбивает у противника водозаборную станцию в захваченной румынскими войсками Беляевке и запускает отключенные насосы. Почти все участники боевой операции погибли, и после войны на улице Пастера появилась мемориальная доска, посвящённая их беспримерному подвигу. Среди имён погибших значилась и фамилия Григория Поженяна, которому удалось обмануть собственную смерть - раненый, он чудом вырвался из окружения и был подобран в открытом море советскими моряками. Восемнадцать лет спустя на основе этих событий поэт Григорий Поженян написал сценарий для художественного фильма «Жажда». Интересно, сохранилась ли эта доска в Одессе сегодня?…
Воевать Поженян начал с самого первого дня войны старшиной 1-й статьи на крейсере «Молотов». Затем - в особом диверсионном отряде, где и специализация была особая - организация о проведение взрывов стратегически важных мостов. Свой первый мост Григорий взорвал в Николаеве, последний - в Белграде. Отличался отчаянной смелостью, участвовал в самых дерзких вылазках, друзья называли его «человеком, не ведающим страха». Но супергерой - обычный двадцатилетний мальчишка - изо дня в день ломал себя, не позволяя ни малейшей слабости:
«Лично мне было всегда страшно на войне: и под Одессой, и под Севастополем, и в десантах в Новороссийск и Эльтиген. В лоухских снегах, на кестеньгском направлении, мне было страшно и холодно. Храбрость - постоянство усилий, постоянство усилий, пока гремит война».
Григорий был дважды ранен, один раз контужен, в бою - всегда впереди, вёл за собой, подбадривая собственным примером.
«Более хулиганистого и рискованного офицера у себя на флоте я не встречал! - вспоминал адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский, - Форменный бандит! Я его представил к званию Героя Советского Союза! А он потом во время Эльтигенского десанта выбросил за борт политработника!.. Естественно, последовала жалоба в Военный Совет. Стали затевать трибунал. Но опомнились и ограничились тем, что ликвидировали представление к Герою».
Награжден двумя орденами Отечественной войны I степени,
двумя орденами Красной звезды, орденом Боевого Красного знамени, орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени, медалями «За Одессу", «За Севастополь», «За Кавказ», «За Белград», «За Заполярье", «За боевые заслуги».
В моих ушах,
контуженых войной,
не гул, не звон,
а чей-то позывной -
В моих ногах -
осколки прежних лет.
Они со мной
покинут этот свет,
и вместе с ними
выйдут из огня
тот, кто стрелял
и тот, кто спас меня.
Писать Григорий Поженян начал в 1943 году - в качестве корреспондента газет «Боевая вахта» и «Красный черноморец». Лейтенант Поженян участвовал в выпуске походного «Красного черноморца» под Керчью, во время высадки десанта в Крыму, под Севастополем, во время боев за его освобождение и в Констанце, в первый месяц после вступления советских войск в Румынию.
На Федюнинских холмах - тишина.
Над Малаховым курганом - сны.
Будто не было войны, но война
похоронена на дне тишины.
И, казалось бы, всему вышел срок,
столько лет менялась в море вода.
А как выйдешь, как шагнешь за порог —
и от маков не уйти никуда.
Маки, маки, красные маки -
горькая память земли.
неужели вам снятся атаки
тех, кто с этих холмов не пришли …
Сразу после войны Григорий Поженян отнёс документы в Литературный институт, откуда его дважды отчисляли. Первый раз - по политическим мотивам: партком выбрал заслуженного фронтовика в качестве обвинителя «космополита» Павла Григорьевича Антокольского, его любимого наставника. Не на того напали! Студент пришёл на собрание, надев все свои боевые ордена и медали, и выдал с трибуны речь:
«Я нес книгу этого поэта на груди, когда шел в бой. Если бы в меня попала пуля, она прострелила бы и его книгу. На фронте погиб сын Антокольского, он не может защитить своего отца. За него это сделаю я. Я не боюсь. Меня тоже убивали на фронте. Вы хотели, чтобы я осудил своего учителя»?
Второй раз отчисление было не менее скандальным: студента привлекли к суду за хранение огнестрельного оружия … без документов. Браунинг тот получил от Военного Совета Черноморского флота с именной надписью «Угольку» (прозвище разведчика Поженяна). «Реабилитировал» злополучного студента адмирал Азаров, приславший телеграмму с подтверждением факта о действительном награждении героя.
Первая книга Григория Поженяна вышла через десять лет после войны - небольшой сборничек стихов «Ветер с моря».
К лирике Григория Поженяна обращались многие российские композиторы. Стоит только вспомнить его легендарные «Два берега» на музыку Андрея Эшпая из кинофильма «Жажда»и или «Песню о друге» на музыку Андрея Петрова из кинофильма «Путь к причалу» Георгия Данелии.
Поэт написал более шестидесяти песен, которые входили в репертуар И. Кобзона, Ю. Антонова, М. Кристалинской, Л. Лещенко, М. Магомаева, Э. Хиля, О. Анофриева и других известных исполнителей.
«Я остался жить, но не мог смириться со смертью своих друзей, с деревянными звёздами на вечный срок, с братскими могилами и могилами неизвестных солдат. Не смог не захотел смириться, и стал поэтом». (Григорий Поженян)
Стихи Григория Поженяна:
«Песня о друге»
Если радость на всех одна,
На всех и беда одна.
Море встает за волной волна,
А за спиной спина.
Здесь у самой кромки бортов
Друга прикроет друг,
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг.
Его не надо просить ни о чем,
С ним не страшна беда.
Друг мой, третье мое плечо,
Будет со мной всегда.
Ну а случится, что он влюблен,
А я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон-
Третий должен уйти.
Уйду с дороги, таков закон-
Третий должен уйти.
«Спешите делать добрые дела»
Спешите делать добрые дела,
пока еще не склевана рябина,
пока еще не ломана калина,
пока береста совести бела.
Спешите делать добрые дела.
В колесах дружбы так привычны палки,
в больницах так медлительны каталки,
а щель просвета так порой мала.
А ложь святая столько гнезд свила,
анчары гримируя под оливы.
У моря все отливы и отливы,
хоть бей в синопские колокола.
Пока сирень в глазах не отцвела,
и женщины не трубят в путь обратный,
да будут плечи у мужчин квадратны!..
Спешите делать добрые дела.
«А почестей мы не просили»
“Вернёшься – ты будешь героем,
Ты будешь бессмертен. Иди!”
И стало тревожно, не скрою,
И что-то кольнуло в груди,
И рухнул весь мир за плечами:
Полшага вперёд – и в века…
Как это не просто – в молчанье
Коснуться рукой козырька,
Расправить шинельные складки,
Прислушаться к дальней пальбе,
Взять светлую сумку взрывчатки
И тут же забыть о себе…
А почестей мы не просили,
Не ждали наград за дела.
Нам общая слава России
Солдатской наградой была.
Да много ли надо солдату,
Что знал и печаль, и успех:
По трудному счастью на брата
Да красное знамя на всех.
«Я старомоден, как ботфорт»
Я старомоден, как ботфорт
на палубе ракетоносца,
как барк, который не вернётся
из флибустьерства в дальний порт.
Как тот отверженный закон,
что прежней силы не имеет,
как тот отшельник, что немеет
у новоявленных икон.
Хочу, чтоб снова кружева
на белой скатерти и сани,
чтоб над полями, над лесами,
жила та вера, что права.
Хочу, чтобы цвела сирень
наваливаясь на заборы,
хочу под парусом на волны,
и в море все, кому не лень.
Чтоб нам вернули лошадей,
и наши дети не болели,
чтоб их воротнички белели,
и было всё, как у людей.
Чтоб ты была, чтоб ты жила,
и не гудел военный зуммер,
чтоб я, не заживаясь, умер,
окончив добрые дела.
Хочу, чтоб без земных богов,
и презирая полумеру,
за оскорбление к барьеру
считай четырнадцать шагов.
Хочу, чтоб замерла толпа
пред Брейгелем и пред Ван Гогом,
чтоб под арканами монголов
смеялся дикий конь тарпан.
«Два берега»
Ночь была с ливнями,
И трава в росе.
Про меня "счастливая"
Говорили все.
И сама я верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.
Утки все парами,
Как с волной волна,
Все девчата с парнями,
Только я одна.
Я ждала и верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.
Ночь была, был рассвет,
Словно тень крыла.
У меня другого нет,
Я тебя ждала.
Всё ждала и верила,
Сердцу вопреки:
Мы с тобой два берега
У одной реки.
«Вот так улетают птицы»
Вот так улетают птицы
На дальние отмели юга:
Лишь только почувствуют холод,
Лишь только приснится им вьюга,
Лишь только к белой берёсте
Чуть-чуть прикоснётся осень,
Они покидают гнёзда,
Они улетают в просинь.
Они прокричат тревогу
и небо с землёй простится.
Они изберут дорогу
Известную только птицам.
Так было, так есть, так будет.
Так было, так есть, так будет.
Вот так улетают птицы,
Вот так расстаются люди.
«Правда»
Жить с правдой,
как с ребёнком на руках,
бояться мук, безденежья, наветов.
Жить меж людей,
страшась одних запретов.
Жить между строк,
когда вся боль в строках.
Нет, не затем я вышел из огня,
чтоб жить не вместе, а стыдиться рядом!
Кто лжёт, что корабельная броня
спасёт от попадания снарядов?!
Спасибо, что дочитали до конца! Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!