Это сейчас они сторонятся друг друга, и один обвиняет другого в судебных исках. А более полувека назад их судьбоносная встреча положила начало очень плодотворному периоду совместно творчества, благодаря которому оба стали венценосными идолами рок-музыки и сотворцами большой легенды. Именно это событие непосредственно привело к образованию Led Zeppelin – одной из самых известных и успешных рок-групп всех времён. Та далёкая первая встреча Роберта Планта и Джимми Пейджа окутана шлейфом слухов. Однозначно можно сказать одно, что до их знакомства у Джимми было размытое видение о том, как же должна звучать его новая команда.
Это случилось 20 июля 1968 года. Роберт Плант тогда выступал в «West Midlands College of Education» в Уолсолле, в Уэст-Мидленде, с довольно скромным местным квартетом под названием Obs-Tweedle, сыгравшем по факту всё же большую роль в истории рок-музыки. Поэтому немного информации об этой команде. Истоки группы можно проследить с середины 60-х годов в Уолсолле, который был частью промышленного района Уэст-Мидлендс, известного как «Чёрная страна» из-за своей долгой истории добычи угля и производства железа.
Первоначально местное рок-н-ролльное трио, известное как Sounds of Three, было частью бэк-бэнда популярного местного исполнителя Томми Бертона, а в 1966-м ребята сменили своё название на The Answer. Они частенько разогревали выступления заезжих знаменитостей. Через несколько месяцев парни объединились с другой местной группой Hari Kari, и со временем новый коллектив и стал называться Obs-Tweedle.
Роберт Плант был рад присоединиться к составу группы, поскольку его привлекало проживание в пабе «Three Men in a Boat» и платные концерты. Группа также стремилась использовать статус местной знаменитости Планта в своих интересах, рекламируя себя для выступлений как Robert Plant and Obs-Tweedle. В то время, когда Роберт присоединился к ребятам, он зарабатывал деньги, вкалывая в дорожно-ремонтной бригаде, которая ласково называла его «поп-певцом». Много лет спустя в интервью журналу «Q» он вспоминал: «Мне негде было жить, а у отца клавишника был паб со свободной комнатой».
В группе на тот момент играли гитарист Мак Бейли, барабанщик Барри Серджент, а клавишными и бас-гитарой заправлял Билл Бонэм, однофамилец будущего барабанщика Led Zeppelin – Джона Бонэма. Вопреки слухам, они не были родственниками, и как шутил Джон, «мы даже не однофамильцы». В период с июня по июль 1968 года Obs-Tweedle отыграли много концертов на местном уровне. Они выступали в таких местах, как паб «Woolpack» и отель «Connaught», а также в пабе «Three Men in a Boat» в Уолсолле каждую среду и почти все субботние вечера.
Вот на такое шоу в педагогическом колледже и заглянули гитарист The Yardbirds Джимми Пейдж в компании басиста группы Криса Дрея и менеджера Питера Гранта. Сюда они попали из-за Терри Рида, отказавшегося быть вокалистом в их новом проекте и порекомендовавшего обратить внимание на этого блондинистого парня с душераздирающим кошачьим голосом.
До сих пор ведутся споры о том, знал ли Джимми Пейдж о Роберте Планте до этого момента. Вполне возможно, что он видел его выступление с группой The Band of Joy или с пионером британского блюза Алексисом Корнером в Лондоне в «Marquee» или другом месте, но, возможно, до той пор не помнил его имени. Алексис Корнер рассказывал, что Джимми расспрашивал о Роберте окружающих, пока он ему не сообщил, что тот из Бирмингема, и не дал номер телефона, который, как оказалось, принадлежал пабу «Three Men in a Boat» в Уолсолле.
На том выступлении 20 июля среди довольно немногочисленной и в основном студенческой аудитории «West Midlands College of Education» сидели маститые гости: Джимми Пейдж, Крис Дрея и их нынешний менеджер Питер Грант – крупный и устрашающего вида мужчина, который сделал карьеру профессионального рестлера и актера, прежде чем поработать ассистентом Дона Ардена в «RAK Management». Прибыв на место, Джимми Пейдж заговорил с парнем, которого принял за одного из техников, устанавливавших оборудование, но вскоре обнаружил, что это и был Роберт Плант!
Выступление Obs-Tweedle в тот вечер было хорошим, но мероприятие вряд ли можно было назвать потрясающим, несмотря на то, что они выложились на все сто. Ребята исполняли каверы на малоизвестные песни исполнителей с Западного побережья Штатов – Moby Grape, Jefferson Airplane и Buffalo Springfield. Гулкий зал был почти пуст и не создавал особой атмосферы, когда группа исполняла свои номера под редкие аплодисменты в конце каждого из них.
Парни, вероятно, нервничали, учитывая статус своих особых гостей, которые проделали долгий путь из Лондона только для того, чтобы увидеть их выступление в тот вечер. Они чуть «переигрывали», было много шума и суеты. Но... певец! От него невозможно было оторвать глаз. Он был высоким и долговязым, в обтягивающих джинсах и с великолепным ореолом волос, которые он то и дело отбрасывал с лица, как голливудская дива. Двигался он тоже соответственно. Джимми вспоминал:
«Его голос был слишком великолепен, чтобы его ещё не узнали. Что он делал в этом богом забытом захолустье? Почему он до сих пор не попал в топ-группу? Я сразу подумал, что с ним, должно быть, что-то не так с личностной точки зрения, или что с ним просто невозможно работать».
У этого парня были особые качества – почти кошачьи, андрогинные в своих жестах, но при этом он, на удивление, полностью владел сценой. И... голос! Временами это звучало как нерафинированный Стиви Уинвуд, приземлённый и раскованный, но в то же время переходило в «первобытный вой», который мог нервировать, так как раздавался ни с того ни с сего. Это был полный набор, и Джимми это беспокоило. Командный ли он игрок?
Еще со времён работы над «Beck’s Bolero» (вместе с Джеффом Беком, Джоном Полом Джонсом, Китом Муном и Ники Хопкинсом – прим.) Пейдж жаждал найти «яркого вокалиста», который смог бы воплотить все его творческие идеи. Голос должен был быть мощным, хлёстким и дерзким, словно многотонный грузовик, несущийся на всех парах. Его главная задача: прорваться сквозь рёв инструментов, не уступая им ни децибела. Он должен занимать центральное место на сцене. Но и сам вокалист должен соответствовать: обладать харизмой и сексуальной энергией, которая будет диктовать ему, как двигаться, как говорить, как петь. Буквально олицетворять собой рок-н-ролл. Джимми был уверен, что как только он найдет нужный голос, остальные кусочки паззла соберутся сами собой.
Идеальным кандидатом был бы сам Стиви Уинвуд. В нём было всё, что нужно, и, прежде всего, внутренний стержень. Он был одновременно и Рэем Чарльзом, и Джерри Ли Льюисом. С таким певцом Джимми мог бы погрузиться в любой стиль музыки, будь то блюз, фолк, фанк, соул, или что-то более тяжелое и экстремальное, выходящее за рамки обычного. The Spencer Davis Group распались в 1967 году, но лишь год спустя Пейдж всерьез задумался о создании собственной группы. К тому времени Стиви уже присоединился к Traffic, где чувствовал себя вполне комфортно. Так что его кандидатура отпала автоматически.
Не сложилось и со Стивом Мариоттом. Он ушел из Small Faces и вместе с гитаристом Питером Фрэмптоном основал группу Humble Pie.
Но Пейдж и не думал опускать руки. Теперь он был очарован голосом Терри Рида. «Я начал вести на него охоту. Он произвёл на меня впечатление, когда у The Yardbirds с Джеффом Беком в составе был совместный тур с Stones», – вспоминал он. Терри Рид выступал на разогреве. Его отличал гулкий, проникновенный вокал с хрипотцой, благодаря которому он заработал прозвище «Суперлегкие» и уважение музыкантов из Cream и The Hollies. Арета Франклин, не последняя почитательница его таланта, как-то даже заявила, что «У Лондона только три повода для гордости: The Beatles, The Rolling Stones и Терри Рид».
По воспоминаниям Терри, он в то время «пахал, как ломовая лошадь, исколесив всю Англию вдоль и поперек, и терпеливо ждал окончания совместного тура с Cream, чтобы поехать на большие гастроли по Америке с The Rolling Stones». Питер Грант сообщил Риду, что Джимми Пейдж хочет с ним поговорить, и организовал телефонный звонок. «Я не прочь попробовать», – согласился Рид, выслушав предложение Пейджа, – «но прежде мне нужно съездить в тур». «Нет, так не пойдёт», – твёрдо ответил Джимми, – «я уже собираю группу. Либо ты присоединяешься к нам прямо сейчас, либо отказываешься».
И Терри отказался. Но он вспомнил о своих концертах в небольших провинциальных городах. В Болтоне, на северо-западе Англии, он как-то выступал вместе с Тимом Роузом. А шоу открывала малоизвестная группа The Band Of Joy. Рид вспоминал:
«Их солист, Роберт Плант, своим голосом перекрывал гитары, и я подумал: «Держу пари, что кто-то вроде Пейджа скоро его перехватит. А ещё их ударник, здоровенный бугай, был просто сумасшедшим».
Когда Рид снова оказался в офисе лейбла «RAK Management», он сообщил Питеру Гранту, что нашёл вокалиста и барабанщика для группы Пейджа. Была только одна проблема: не было надёжных контактов ни того, ни другого. После неудачных попыток дозвониться по разным телефонам Грант оставил несколько сообщений в одном из пабов Мидленса, куда захаживал Плант. Но певец, получив извещение, подумал, что это чей-то глупый розыгрыш.
Позже совершенно случайно на Оксфорд-стрит в Лондоне Терри Рид буквально столкнулся с Робертом. Тот приехал с приятелем записывать демо для менеджера по имени Тони Секунда, который занимался группами The Moody Blues и The Move. «Нам нужно с тобой поговорить, – сказал Рид, – пойдем, выпьем пивка». На следующий день он организовал встречу Планта с Питером Грантом. Затем Терри позвонил Джимми Пейджу и сообщил ему последние новости, а сам взял на себя переговоры с Бонэмом.
Джимми не терпелось поскорее увидеть Роберта в деле. Он набрал Криса Дрэя, который всё ещё обдумывал предложение остаться басистом в новой группе, и позвал его составить компанию им с Грантом в поездке в Уолсолл. И вот наступило 20 июля... Когда после концерта они все, наконец, познакомились, Пейдж объяснил суть своего нового проекта, но был уклончив и перед уходом ничего не предложил, сказав только, что он будет на связи. Плант в свою очередь подарил Джимми демо, которое он сделал с The Band of Joy. Три песни были записаны на ацетатный диск на студии «IBC» в 1967 году всего за полчаса с одного дубля. Инженер просто подключил микрофоны и сказал: «Хорошо, парни, играйте свои песни».
Пение Роберта было по-настоящему захватывающим, он выжимал из материала всё напряжение и волнующие моменты. На записи он звучал не менее впечатляюще, чем живьём. Но теперь Джимми услышал и Джона Бонэма, которого Роберт называл просто «Бонзо». Его игра на ударных, наполненная адреналином, была подобна финалу фейерверка. Это звучало как ни у кого другого. Это было похоже на звук, о котором он подспудно мечтал, ещё даже не отдавая себе в этом отчёта. «Когда я увидел, что вытворяет Бонзо, я понял, что мы с ним «споёмся». Нас увлекало одно и то же», – вспоминал Пейдж.
В течение следующей недели несколько расстроенный Роберт Плант вернулся к своей обычной работе – укладке асфальта. Роберт был давним поклонником The Yardbirds, но мало что знал о Джимми Пейдже. Однако Джимми, сам того не ведая, был взволнован увиденным и услышанным, но не мог понять, почему этот, казалось бы, талантливый вокалист до сих пор оставался неизвестным? Вокальный диапазон Роберта был именно таким, на какой он рассчитывал – мощным и динамичным для громкого и тяжелого материала, но в то же время мягким и проникновенным, что подходило для самых деликатных акустических композиций. Идеальное сочетание «света и тени». Вскоре Пейдж отправил Роберту телеграмму следующего содержания:
«Приоритет – Роберт Плант. Пытался дозвониться несколько раз. Пожалуйста, позвони, если ты заинтересован присоединиться к The Yardbirds».
Роберт с трудом мог в это поверить. После многих лет попыток и неудач казалось, что его час, наконец, настал. Но даже сейчас у него были сомнения. Джим Ли из The 'N Betweens (позже Slade) рассказывал: «Однажды вечером я столкнулся с ним в танцхолле «Queen Mary» в Дадли, и он сказал мне, что получил предложение присоединиться к The Yardbirds. Он пригласил с собой Морин и сказал, что не уверен в этом и не знает, получится ли у него. Он сказал мне, что предпочел бы играть блюз с Алексисом Корнером».
До знакомства с демо и встречи с Плантом у Пейджа ещё не было окончательно сформировавшегося понимания стилистики новой группы. Порой он даже считал, что её звучание должно напоминать Pentangle, акустический тон которых задавал гитарист Берт Дженш. Но услышав беспощадные атаки Бонзо и будоражащую подачу Планта, он, наконец, понял, как же должна выглядеть его новая команда. Но нужно было ещё увидеть, получиться ли у них с Робертом взаимодействие. «Было очевидно, что он умеет петь и полон энтузиазма», – вспоминал Пейдж, – «но я не был уверен в его потенциале как фронтмена». Поэтому он пригласил Планта в дом, который купил в Пэнгборне, к западу от Рединга, и попросил захватить с собой какие-нибудь любимые пластинки:
«Если тебе интересно, приходи ко мне и проведи некоторое время у меня дома. Мы поджемуем, проанализируем некоторые звуки и записи, посмотрим, придут ли нам в голову идеи».
Роберт из своей драгоценной стопки пластинок выбрал несколько, чтобы проиграть их для Джимми Пейджа: альбом Хаулина Вулфа «Rocking Chair», «5000 Spirits» в исполнении The Incredible String Band, альбом блюзмена Роберта Джонсона и малоизвестный сингл «Babe, I'm Gonna Leave You» Джоан Баэз. Изумленный Джимми, увидев его, сказал, что это одна из тех песен, которые он хотел бы исполнить в своей новой группе.
Пейдж, которому на тот момент было 24 года, жил в 150-летнем викторианском строении, расположенном за пабом «The Swan» на берегу Темзы в деревне Пангборн, недалеко от Лондона. Первоначально дом был эллингом, принадлежавшем фирме «Hopps of Henley». Джимми купил его в 1967 году за 6000 фунтов стерлингов на деньги, которые он собрал, работая сессионным гитаристом.
Большое в три этажа, с шестью спальнями, выходящими на Темзу, и внутренним интерьером, украшенным множеством предметов в стиле арт-деко и арт-нуво, а также картинами, книгами, моделями поездов и аквариумом, полным тропических рыбок, это жилище состояло из продуваемых всеми ветрами коридоров и таинственных угловых комнат, ведущих на нижний уровень, где была пришвартована готовая отчалить в тот же миг лодка. Это произвело неизгладимое впечатление на неискушённого Планта. Ему было всего 19 лет, он был без гроша в кармане и жил в маленькой комнатке над пабом.
Также в резиденции было hi-fi-оборудование: мощный усилитель «Fisher» с колонками «Tannoy», виниловый проигрыватель и несколько катушечных магнитофонов – всё это можно было ожидать увидеть в профессиональной студии звукозаписи с полным спектром услуг.
Джимми и Роберту потребовалось некоторое время, чтобы освоиться. Они были очень разными по своему происхождению и опыту. Роберт был бесхитростным, скромным и немного восхищённым своим первым знакомством с более опытным, много путешествовавшим и суперуспешным Джимми Пейджем. «То, как он держался, было гораздо более умным, чем всё, с чем я сталкивался раньше», – признавался Роберт позже.
Именно музыка, в конце концов, растопила лёд. Они весь вечер напролёт говорили об Элвисе Пресли, Джерри Ли Льюисе, Чаке Берри, Бадди Холли и Эдди Кокране, а также о великих блюзменах: Сонни Бое Уильямсоне, Джонни Бернетте, Бене Э. Кинге, Отисе Клее и Соломоне Берке, чьи песни слетали у них с языка. «Однажды, когда его не было рядом, я просмотрел его записи и вытащил стопку, чтобы послушать», – вспоминал Роберт, – «так или иначе, но это оказались те самые песни, которые он собирался проиграть, когда вернётся, чтобы посмотреть, понравятся ли они мне: «You Shook Me» Мадди Уотерса; дебютник Fairport Convention; «She Said Yeah» Ларри Уильямса; «Justine» Don And Dewey, и их сингл « I'm Leaving It Up to You». Стало ясно, что мы настроены на одну волну».
Наконец, разговор зашел о группе, которую Джимми намеревался создать. «Его идеи были свежими, и они меня вдохновили», – вспоминал Роберт. Так их стало трое. Дело в том, что ранее в состав уже был готов влиться новый басист. Крис Дрея объявил о своём решении завязать с музыкой, поэтому Джимми склонился к Джону Полу Джонсу, своему другу по сессионной работе с огромным списком работ, в том числе совместных с Пейджем, и репутацией «музыканта из музыкантов».
Джон играл на бас-гитаре в сингле The Yardbirds «Happenings Ten Years Ago» 1966 года вместе с Джимми Пейджем и Джеффом Беком. Последний раз они столкнулись друг с другом в конце 1967-го во время работы над альбомом «No Introduction Necessary» Кита Де Грута (он же Джерри Темпл – прим.), в которой принимали участие ещё «Биг» Джим Салливан, Ники Хопкинс и Альберт Ли. «Во время перерыва Джон Пол спросил меня, не хочу ли я нанять басиста», – вспоминал Джимми.
Это было неожиданно, но не впервые. Джонс, как и Пейдж, страдал от непостоянства сессионщины и мечтал играть в группе, где он мог бы свободно самовыражаться. Он столкнулся с той же проблемой, что и Джимми Пейдж. В те годы они работали на пределе своих возможностей. Они часто виделись, иногда ежедневно, порой по три раза в день на сессиях, и их взгляды говорили об одном: они устали от такого графика. Пол Джонс вспоминал:
«Я зарабатывал состояние, играя на сессиях. Я стал аранжировать по 40-50 вещей в месяц. Потом забросил всё это и присоединился к Led Zeppelin после того, как мои домашние заявили мне: «Ты когда-нибудь перестанешь слоняться по дому? Почему бы тебе не выступать в группе». Я ответил: «О чём вы говорите! Нет такой группы!» Жена ответила: «Послушай, я видела статью в журнале «Disc» – Джимми Пейдж собирает музыкантов… почему бы тебе не позвонить ему». Я позвонил: «Джим, как дела? У тебя уже есть своя группа?» Он: «У меня еще никого нет». Я продолжил: «Если тебе нужен бас-гитарист – позвони мне.»»
Это произошло 19 июля 1968 года – аккурат за день до знакомства Пейджа с Плантом в Уолсолле. Теперь после отказа Дрея оставалось только порешать с ударником. К тому моменту Би Джей Уилсон, Клем Каттини и Эйнсли Данбар по разным причинам уже отказались от предложений Пейджа с Грантом, и возникла кандидатура Джона Бонэма. «Джимми рассказал мне о Джоне Поле Джонсе, а я рассказал ему о Бонзо. Я сказал, что никогда не видел другого барабанщика, столь же динамичного», – вспоминал Роберт Плант. Но Пейдж и сам уже успел оценить мастерство друга Планта по демо-записи The Band of Joy. Воодушевление Джимми было столь заразительным, что Роберт наскоро автостопом вернулся из Пэнгборна и погнался переманивать Джона: «Дружище, ты должен присоединиться к The Yardbirds».
«The Yardbirds? Правда?», – на Бонэма это не произвело впечатления. У него были постоянные концерты с Тимом Роузом, американским певцом и автором песен, который теперь выступал почти исключительно в Англии. Игра Джона настолько впечатлила Роуза, что он предложил ему постоянную работу в своем гастрольном туре, стартовавшем в июне 1968 года, с зарплатой 40 фунтов в неделю – в три раза больше, чем в The Band of Joy. Кроме того, его уже обхаживали и Джо Кокер, и Крис Фарлоу. К чему ему связываться с группой бывших музыкантов вроде The Yardbirds?
Но Джимми Пейджа это не остановило. 31 июля 1968 года он появился на шоу Тима Роуза в кабаре «Country Club» в Западном Хемпстеде. На протяжении всей своей профессиональной жизни он общался с великими барабанщиками, но не был готов к тому звуку, который издавал Джон Бонэм. Это был грандиозный, взрывной, но управляемый грохот. Этот парень был невероятен, лучший барабанщик, с которым Джимми когда-либо сталкивался. В какой-то момент Джон выступил с пятиминутным соло на ударных, и Джимми чуть не лишился дара речи. «Я никогда не видел никого похожего на Бонзо», – вспоминал он, – «решение пришло за считанные минуты. Я знал, что он будет идеален».
Но Бонзо оказался твёрдым орешком. Джимми хотел, чтобы они все вместе играли сочетание блюза, хард рока и акустики с мощными припевами – то, что никто никогда не делал, музыку с множеством контрастов, а теперь этот упрямец за ударной установкой всё ещё колеблется. А ведь уже был намечен небольшой тур – десять выступлений в Скандинавии, не доигранные The Yardbirds. Первый концерт назначен на 7 сентября 1968 года. Шла первая неделя августа, а у группы не было барабанщика. Так что время поджимало.
Питер Грант заверял, что отправил «как минимум тридцать телеграмм» на адрес клуба «Three Men in a Boat» в Уолсолле, где Бонзо должен был играть. В то время Джон Бонэм жил со своей женой Пэт и их двухлетним сыном Джейсоном в квартире неподалеку от Дадли – это было лучше, чем домик на колесах, который они ранее снимали в доме его родителей в Реддиче. Наконец, в Мидлендс на переговоры отправили Роберта Планта. В качестве группы поддержки с ним отправился органист Obs-Tweedle Билли Бонэм, однофамилец Бонзо, который дружил с Джоном и его женой Пэт.
«Пэт не обрадовалась Роберту, ведь её муж уже отлично сработался с Тимом Роузом», – вспоминал Билл Бонэм. «Даже не думай об этом!» – предупредила она мужа, – «с Планти ты больше никуда не поедешь. Всякий раз, когда вы с ним связываетесь, ты возвращаешься домой в пять утра и всего с парой шиллингов в кармане».
Роберт напирал как мог, но Джон не реагировал. Его и так всё устраивало. «Мои дела шли неплохо, и мне поступали различные предложения», – признавался Джон позже. По Бирмингему ходил слушок, что The Move подумывают пригласить его в состав. Он вспоминал:
«Меня к себе звал и Джо Кокер, и Крис Фарлоу, а теперь еще Роберт с Джимми. Я не был уверен, стоило все хорошенько обдумать. Вопрос стоял не только в перспективах, но и в том, чья музыка будет мне ближе».
Настало время пускать в ход подкрепление. Джимми и Грант позвали Джона на ланч в пабе, где, по словам Джимми, они «обрисовали свое предложение как случай, который выпадает раз в жизни». Вдобавок к этому они предложили Джону фиксированный гонорар: 25 фунтов за концерт в Великобритании, 50 фунтов – в Европе и 100 фунтов – в Америке. Это гарантировало Бонзо «подъемные» на весьма кругленькую сумму, ведь скандинавский тур уже был организован, а американский находился в разработке.
Помимо денег Джона привлекала музыкальная составляющая. Он будет играть не песни Тима Роуза или Джо Кокера, а песни группы, в создании которых он будет участвовать наравне с остальными музыкантами. Джон знал, что Роберт – превосходный певец, Джимми – классный гитарист, и его заверили, что Джон Пол Джонс – талантливый мультиинструменталист и приятный в общении парень. «Я подумал, что даже если мы не добьемся успеха, то, по крайне мере, приятно будет поиграть в хорошей группе. Я решил, что их музыка мне ближе, чем музыка Кокера или Фарлоу», – вспоминал Джон.
Итак, он согласился приехать на репетицию в Лондон 12 августа 1968 года и отыграть на ударных в туре по Скандинавии. К тому времени Питер Грант уже откликнулся на объявление о сдаче репетиционного помещения под магазином пластинок на Джеррард-стрит, 39. Комната по размерам напоминала большую кладовку, и как четверым музыкантам удалось там разместиться, да ещё со стеной усилителей и ударными, остается только гадать. «Там имелся небольшой проход к двери и всё», – вспоминал Джон Пол Джонс. Оборудование было древнее и убитое, акустика – просто жуть. На мгновение затея с группой показалась нелепой и обречённой. Ни Плант, ни Бонэм раньше не встречались с Джонсом, и Роберт представлял, что увидит пожилого «сессионнщика», одетого в твидовый пиджак и курящего трубку!
У них совсем не было времени освоиться, сблизиться, присмотреться друг к другу. И в такой обстановке им предстояло сразу репетировать программу. «Я был абсолютно уверен, что нам только и нужно оказаться в одной комнате», – вспоминал Джимми. Он представлял себе звучание, которое вдохновит остальных, и они почувствуют, что оказались на пути к чему-то новому и невероятному.
«Что сыграем?» – спросил он ребят. Остальные лишь пожали плечами, и тогда Пейдж предложил проверенный временем номер Джонни Бернетта «Train Kept a Rollin’». Он спросил Джона Пола Джонса, знает ли тот эту песню. «Там просто – только соль и ля». Джимми начал отсчет: «Три четыре!»
Зажигательный старый блюзовый номер Бернетта, который Джимми часто исполнял, когда выступал на сцене с The Yardbird, превратился в сокрушительную и дикую мелодию. А в самый напряженный момент Роберт выдал свой фирменный кошачий вой. Песня двигалась вперёд быстрее и яростнее, музыка же звучала настолько гладко, словно все идеально знали свои партии – так безукоризненно они соединялись вместе.
В течение следующих нескольких часов они исполнили еще около дюжины классических блюзовых и ритм-энд-блюзовых композиций, в том числе «Smokestack Lightning» Хаулина Вулфа, «As Long As I Have You» Гарнета Мимма, которую Роберт Плант привёз из репертуара The Band of Joy, и даже попробовали версию «Dazed And Confused». Роберт Плант позже рассказывал: «Я никогда в жизни не был так возбужден. В первый же час мы поняли, что у нас есть своя индивидуальность».
Стоило последней песне закончиться, ребята, на удивление не взорвавшие всё вокруг, разразились хохотом. Музыкальные коллективы, и особенно рок группы, подобны котлу, в котором готовится сложное блюдо из неповторимых индивидуальностей и эго. Создать идеальное блюдо из таких ингредиентов всегда непросто. После первой же репетиции Джимми почувствовал, что у них всех четверых вместе есть нечто большее, он вспоминает всеобщее потрясение:
«Четвёрка собралась в комнате и начала играть. Затем, мы всё поняли. И начали хохотать друг над другом. Может быть, это случилось от облегчения, а может от сознания того, что мы сможем привыкнуть друг к другу... Это стало понятно сразу: как вспышка молнии – и затем разряд грома… У меня и раньше бывали моменты восторга от выступлений с группами, но никогда не было такого сильного».
Джон Пол Джонс тоже был уверен в этом: «Это было то, что нужно. Теперь всё получится». Так почалась та самая коллективная химия, без которой невозможны любые грандиозные свершения, сколь бы талантливы не были участники группы. Это было начало легенды под именем Led Zeppelin.
☑ Если понравилась статья, не стесняйтесь ставить лайк и делать комментарии!
❇️ Чтобы не пропустить новое, подписывайтесь на канал и активируйте оповещение колокольчиком.
➤Другие материалы по теме:
