Ударной силой по проведению сплошной коллективизации на Дону, конфискации у казаков кровно заработанного ими хлеба стали члены ВКП (б). Постановлением Политбюро ЦК и Президиума ЦК ВКП (б) от 4 ноября 1932 года приказывалось очистить партию от «людей чуждых делу коммунизма, проводящих кулацкую политику, неспособных проводить политику партии в деревне». В одном только Вешенском районе за полтора месяца работы комиссии по «чистке» из 1500 коммунистов 300 было исключено из партии. Судьба этих порядочных, совестливых людей, была трагична: исключенных тотчас арестовывали и снимали с продовольственного снабжения вместе с семьей, что приводили к голоду, истощению и, часто, смерти исключенного коммуниста и членов его семьи.
«Исключение из партии, арест и голод грозили всякому коммунисту, который не проявлял достаточной «активности» по части применения репрессий, - писал Шолохов в письме к генсеку. - По колхозам широкой волной покатились перегибы. Собственно то, что применялось при допросах и обысках, никак нельзя было назвать перегибами: людей пытали, как во времена средневековья; и не только пытали в комсодах, превращенных, буквально, в застенки, но и издевались над теми, кого пытали. …По Вешенскому району… число содержащихся под стражей, арестованных органами ОГПУ, милицией, сельсоветами и пр. - 3128; …из них приговорены к расстрелу -52. Осуждено по приговорам нарсуда и по постановлениям коллегии ОГПУ - 2300: …Оштрафовано (изъято продовольствие и скот) – 3350 хозяйств. Выселено из домов - 1090 хозяйств».
Рядовые казаки, поверившие в большевистские байки о колхозном рае и добровольно вступившие в них, вскоре на собственном опыте ощутили всю невыносимость колхозного бытия и бесперспективность труда в колхозах. Начался стихийный выход из колхозов. «Ваш колхоз нам не нужен, - заявил на собрании казак хутора Волоховский Колундаевского сельсовета Вешенского района Василий Еланкин, - хотите нас сделать рабами, имущество забрать и работать будете заставлять день и ночь». (Козлов А.И. «М.А.Шолохов: Времена и творчество». С.331). А когда в сентябре ему «спустили» план по хлебозаготовке, он выразился еще жестче: «На кой черт нужны мне ваши планы, пусть везут без всяких планов, так или иначе мы эту пропасть не насытим и сами будем голодными». А когда Еланкин отказался в декабре 1930 года на заем «5-летка в 4 года», заявив: «Когда вы перестанете драть с нас последнюю шкуру, сегодня пятилетка, завтра семилетка, а делов никаких у вас нет», его 21 мая 1931 года арестовало ГПУ, подвергнув допросу. «Мы остались совершенно голодными, - оправдывался Еланкин, - и дураки молчим, нужно дать отпор так, как это было в гражданскую войну». Обвинив казака в том, что он, как бывший подхорунжий, участвовал во время Вешенского восстания в расстрелах красноармейцев, а потом использовал труд батраков в своем «кулацком» хозяйстве, крайполиттройка при ПП ОГПУ СКК 13 августа 1931 года постановила выслать В.С.Еланкина в северный край на три года условно. (Козлов А.И. «М.А.Шолохов: Времена и творчество». С.331).
И таких Еланкиных на донской земле набирались тысячи. В основном это были жители сугубо казачьих районов Дона: Вешенский, Верхне-Донской, Если на 1 июля 1929 года в лагерях ОГПУ состояло 29848 заключенных, то через полгода их число увеличилось в три раза (95064 человека), а еще через полгода достигло цифры в 300.000 заключенных.2 (1 Козлов А.И. «М.А.Шолохов: Времена и творчество». С.330). К началу января 1935 года во всех лагерях НКВД СССР томилось более 1 миллиона заключенных, цвет нации, самые трудолюбивые, умные и независимые. Находясь в ужасных, нечеловеческих условиях, многие из них умирали (например, в 1933 году, смертность в лагерях достигла свыше 15% от общего числа заключенных).
Разрушительный, беспощадный характер проведения коллективизации (уничтожение и высылки кулаков, прекрасных хозяев и знатоков сельскохозяйственного производства, приход к власти ленивой, не умеющей работать, преданной большевикам и идеям социализма, голытьбы во главе в двадцатипятитысячниками, «впервые в жизни увидевшими степи и пахоту») привел страну в конце 1932 весной 1933 годов к голодомору. Михаил Шолохов в отчаянном письме Сталину криком кричал о том, что с декабря 1932 года казаки станиц и хуторов Верхнего Дона прозябают «без хлеба на водяных орехах и падали», что к апрелю 1933-го их жизнь улучшилась, так как в степи появились суслики, которых варят и жарят, «а не так давно пожирали не только свежую падаль, но и пристреленных сапных лошадей и собак, и кошек, и даже вываренную на салотопке, лишенную всякой питательности падаль». Хлеба также катастрофически не хватало, поэтому, колхозник, получавший 200 граммов в сутки, по словам Шолохова, «под конец от истощения и всяческих переживаний ложится, как измученный бык, прямо на пахоте. Он уже не только работать, но и по земле ходить-то не может. Такие полутрупы с полей отвозят в хутора. А дома чем его голодная семья печалует?» (Писатель и вождь. Переписка М.А.Шолохова с И.В.Сталиным. 1931-1950 годы. Сб.док. из личного архива И.В.Сталина. Составитель Ю.Мурин. М.,1997.С.60).
Казаки, чтобы окончательно не сдохнуть с голоду, пытались укрыть от хлебозаготовителей хоть какую-то толику зерна, закапывая его в ямы. Но те не останавливались ни перед чем в отыскивании этих ям. В своем письме Сталину Шолохов указывал на некоторые методы реквизиций зерна у казаков: «1. Массовые избиения колхозников и единоличников. 2. Сажание в «холодную». «Есть яма?» - «Нет». – «Ступай, садись в амбар!» Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия –январь, февраль. Часто в амбары сажали целыми бригадами. 3. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма? Опять подожгу!»… допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос. 4. В Наполовском колхозе уполномоченный РК… Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: «Стреляйся, а нет – сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный) и, когда щелкнул боек, упал в обмороке. 5. В Варваринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перца (горчицы) и приказал не выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколонны…при допросах в штабе колонны принуждал колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшенице и с керосином. 6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. 7. Там же закатывали в рядно и топтали ногами. 8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли на три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказав бежать к хутору рысью. 9. В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 человек демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику –подозреваемому в краже. Во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал «огонь» по связанному колхознику. Если устрашаемый инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу. В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб зарыл, товарищ!» «Не зарывал? А ну, высовывай язык! Стой так!» Шестьдесят взрослых людей… по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь, в других бригадах, кроме того, он «заставлял еще становиться на колени». 10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями…, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству. 11. В Солонцовском колхозе в помещение… внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом. 12. В Верхне-Чирском колхозе… ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз. 13. В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу. 14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на логову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали. 15. В Базковском колхозе при допросах раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз. 16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться не приказывали. Рядом имели «прохладную» комнату, куда выводили с собрания для «индивидуальной обработки». Проводившие собрание сменялись, их было 5 человек, но колхозники были одни и те же… Собрание длилось без перерыва более суток». (Писатель и вождь. Переписка М.А.Шолохова с И.В.Сталиным. 1931-1950 годы. Сб.док. из личного архива И.В.Сталина. Составитель Ю.Мурин. М.,1997.С.60). Ну, чем не фашизм, который только что пришел к власти в Германии!!
Против раскулачивания, огульной коллективизации и террора в отношении казаков выступили лучшие представители донской казачьей интеллигенции, в частности, знаменитый иллюстратор «Тихого Дона», художник и скульптор Сергей Корольков (его горельефы до сих пор украшают фронтоны драмтеатра им. М. Горького и гостиницы «Ростов»). Естественно, он был арестован ГПУ. На допросе у следователя СГПУ Снисаря 4 мая 1933 года Корольков показал: «…Признаюсь перед органами ОГПУ, что советскую власть я рассматриваю как неприемлемую для народа, и в первую очередь для себя власть. Почему я негодовал на советскую власть? Потому, что, во-первых, она лишила меня того преимущественно-правового положения, которое я мог бы иметь и имел бы при буржуазной структуре государства, и, во-вторых, она лишила меня материального благополучия.
Особенно возмущала меня политика правительства по коллективизации. На мой взгляд, крестьянин должен иметь индивидуальное хозяйство, ибо он по психологии своей всегда являлся собственником. Только совокупность подобных сельских индивидуальных хозяйств могла обеспечить благосостояние страны. На эту тему я разговаривал с Воронецким Виктором, молодым художником лет 20, работающим в редакции «Колхозной правды», с Медведевым Всеволодом, тоже молодым художником лет 20-21, работающим в редакции «Большевистской смены», с Вучетичем Евгением Викторовичем, лет 22, членом ВЛКСМ, работающим председателем кооператива Северокавказских художников, с Волковым Николаем, лет 20, студентом художественного техникума. В присутствии указанных граждан я стремился доказать неприемлемость колхозной системы, которая, безусловно, неспособна заменить крепкое индивидуальное крестьянское хозяйство. Указанные граждане больше меня слушали, нежели говорили сами, и под влиянием моих разговоров со мной соглашались на данную тему и Воронецкий, и Медведев, и Волков. Возражал мне только Вучетич, всегда старавшийся доказать мне, что я по данному вопросу грубо ошибаюсь.
С особым негодованием я встретил выселение целых станиц из пределов Северо-Кавказского края в период контрреволюционного саботажа на Кубани и в ряде других областей. Я понимал, что саботаж на Кубани это историческая схватка остатков зажиточного казачества в станицах, по существу непримиримых врагов коммунистического строя, с советской действительностью. Мои политические симпатии были на стороне казачества, которое пострадало во время саботажа. Причина моего негодования по вопросу выселения из пределов Северо-Кавказского края заключалась в том, что наравне с кулаками выселялось много людей, этого не заслуживающих».(Бондаренко В., Тыртышный В. Указ. статья).
В последующие дни чекистами были допрошены некоторые из коллег-художников, близко знавшие Сергея. Они, не отпираясь, показали: «В идеологическом отношении Корольков ярый тип контрреволюционера. Все мероприятия советского правительства Корольков отвергал, иронизировал над ними. Он говорил: «Коллективизация это сплошной анекдот в истории человечества, это очередной номер советской власти, на котором она в очередной раз докажет миру свою дегенеративность. Политика советской власти по вопросу о частной собственности является грабежом среди бела дня».
Из-за границы за процессом коллективизации на Дону пристально наблюдал бывший донской войсковой атаман Петр Краснов. «По всему Дону – колхозы: «Гигант». «Молот», «Победа Октября», «Сталин». «Сталиных» больше всего, - писал Краснов в 1935 году в своей статье «Тихий Дон». - При колхозах клубы, читальни, просветительные кружки, красные ленинские уголки, кое-где радио. …Говорит Москва. Красивый, звучный, вкрадчивый женский голос, отлично натасканный где-нибудь в студии Московского художественного театра, говорит о выборах в советы, о заслугах коммунистической партии.
- Наша партия должна быть предпочтена всем. Она стремится к тому, чтобы создать всем трудящимся прекрасную жизнь в полном достатке. Она - за мир!..
Женский голос колдует. Слова лезут в душу.
- В капиталистических странах полный развал. Экономический кризис достиг чрезвычайных размеров. Миллионы безработных умирают от голода. Пролетариат бедствует. В н а ш е м о т е ч е с т в е (разрядка Краснова - М.А., Е.А) приняты все меры, чтобы обеспечить трудящихся всем необходимым. Мы должны стоять за н а ш е о т е ч е с т в о (разрядка Краснова - М.А., Е.А) всеми силами и для того поддержать коммунистическую партию, единственную, которая стоит за трудящихся. …В Новочеркасске против дома исполкома – бывшего Атаманского дворца, - вместо памятника графу Платову в кивере и с поднятой саблей, стоит памятник Ленину. Старая женщина идет, плюется». (Краснов П.Н. Тихий Дон. - // «Возрождение» (Париж. Франция). Январь 1935 г.).
2 марта 1930 года в газете «Правда» была опубликована статья Сталина «Головокружение от успехов». Найдя «стрелочников» в лице местных наиболее одиозных чиновников, жесточайшими методами проводивших коллективизацию, вождь обвинил их в искажении линии партии, злоупотреблениях и потребовал «строгого соблюдения принципов добровольности в колхозном строительстве». …Убрав наиболее одиозных проводников коллективизации на Дону, большевики продолжили в последующие годы курс на укрепление колхозов и совхозов. Действуя методами кнута и пряника, донские большевики сумели к началу 1933 года согнать более 80% казачьих и крестьянских хозяйств Дона в 1218 колхозов и 27 крупных совхозов (на севере Дона процент коллективизации составил 97%, а в Каменском районе – даже 99%). (Малыхин Г.К. Указ. Соч. С163).
Тем более, что в 1934 году на Дону был получен хороший урожай, позволивший увеличить оплату на трудодень и ликвидировать последствия страшного голода 1933 года. Прошедший в феврале 1935 года в Москве Второй Всесоюзный съезд колхозников (донских колхозников на нем представляли С.А. Бабин, П.В. Заикин, М.М. Шабунин и другие) – ударников принял новый устав сельскохозяйственной артели, в котором слегка усиливались демократические основы управления колхозами. Земля декларативно была навечно закреплена за колхозами. Летом того же года в донских станицах шумно и торжественно вручались государственные акты на «вечное пользование землей». Партийные документы констатировали, что «с созданием и упрочением колхозов окончательно была уничтожена экономическая основа разделения сельского населения на казачество и крестьянство и в новых условиях из бывших коренных крестьян, иногородних и казаков сформировался класс колхозного крестьянства, рука об руку с рабочим классом строящий новую жизнь». (Демешина Е.И. , Хмелевский К.А. Указ. соч. С.63-64).
Еще в 1932 году в СССР была введена паспортная система с обязательной пропиской граждан к определенному месту жительства. Без прописки запрещалось предоставлять работу, но в то же время не прописывали без наличия у гражданина работы. Впрочем, сельские жители Дона, как и всей страны, паспортов не получили, и для того, чтобы выехать из станицы или хутора, казакам надо было получить в сельском совете разрешающую выезд справку.
Понимая, что террором производительность труда в колхозах не поднять, партийное и советское руководство стало направлять в хутора и станицы Дона комбайны и другие сельхозмашины. Только северные районы Дона получили в эти годы более 1500 комбайнов и около 4 тысяч тракторов. Для работы на новой технике в сельскохозяйственных школах и на специальных курсах и было подготовлено более 15 тысяч донских трактористов и комбайнеров. «Трактор и комбайн стали основным орудием в сельском хозяйстве колхозного Дона, - говорилось в молотовской корреспонденции «Об итогах 1937-го сельскохозяйственного года». - В 1937 году тракторами вспахано в общей сложности около 8 млн. га, комбайнами убрано 2025 тыс. га. Механизацией охвачены все важнейшие работы. …На уборке колосовых комбайнами в этом году ежедневно в области работало 59,5 тыс. колхозников и было занято 36 тыс. лошадей. …Вооруженные мощной техников колхозы Дона повысили посевную площадь в 1937 году,…доведя ее до 4 млн. 510 тыс. га. …В 1937 году в целом по области колхозы собрали 14,3 ц с гектара озимой пшеницы и 9,3 ц ржи». (// «Молот». 30 декабря 1937 г. (статья о «Об итогах 1937 сельскохозяйственного года»). Повышению урожайности на донских полях способствовали также более широкое, чем прежде, применение удобрения, и более полное использоваться агротехники. Все это способствовало повышению урожайности сельскохозяйственной продукции, что в свою очередь привело к некоторому повышению благосостояния донского населения, особенно на фоне прошлых голодных лет…
На Дону появились колхозы-миллионеры… Например, в Орловском районе сельхозартель им. Ленина в 1937 году получила 1 миллион 211 тысяч рублей дохода, выдав колхозникам на трудодень деньгами по 3 рубля 80 копеек. (//«Молот». 30 декабря 1937 г. (статья о «Об итогах 1937 сельскохозяйственного года»).
Валовый же доход сельскохозяйственной коммуны «Сеятель» Сальского района в 1938 году составил 3 096 077 рублей. ( // «Молот». 30 декабря 1937 г. (статья о «Об итогах 1937 сельскохозяйственного года»).
Михаил Астапенко, член Союза писателей России, академик Петровской академии наук (СПб),
Евгений Астапенко, кандидат исторических наук, член Союза журналистов России.