Мини-статья является продолжением прошлой статьи о склонности к саморазрушению. Надеюсь, понятно, что описанные характеристики присущи, скорее, психопатологии. При этом для невротической личности характерно что-то из описанного в меньшей степени, для пограничной – в зависимости от степени компенсированности или декомпенсации травмы.
Мне очень нравится фраза американских коллег «Addiction to near-death», которую дословно перевести тяжело. Кто-то ее переводит как «потребность в пи..деце». Я бы помягче сказала о том, что у человека может в той или иной степени проявляться потребность «страдануть» или «настрадаться».
Она тесно коррелирует с тем, что Фрейд называл энергией Мортидо: влечение к смерти как желание, ориентированное на самоуничтожение или на уб…ство других. И прошу заметить, что в голове у человека с подобной потребностью правда может существовать дилемма, кого же выпилить из мира: себя или другого. Это не маскировка агрессии на других, это именно очень детское и очень искреннее чувство ТАКОГО НЕВЕРОЯТНОГО отчаяния, где мысли о том, что уйти должен либо я (ребенок), либо он (родитель) сливаются в единое целое. Как змея, кусающая себя за хвост.
Но ребенок с этой дилеммой растет, его психика развивается. Внешние обстоятельства тоже меняются. И психика изобретает способ, как одним выстрелом убить обоих – и себя, и его (родителя). Этим способом как будто является бесконечное саморазрушение. Что его подпитывает и как оно проявляется – я писала в статье на эту же тему. А здесь просто подчеркну, почему так тяжело отказать себе в этой потребности.
_____
Человек, далекий от саморазрушения, вынужден на своем жизненном пути пересматривать самого себя, жить с противоречиями и парадоксами, не убегать от анализа любой истины, которую бы он хотел для себя зафиксировать. Вместе с этим приходит понятная тревога.
Само разрушающийся человек не просто глубоко поранен в детстве, он еще и умышленно ОТКАЗЫВАЕТСЯ соприкасаться с этой тревогой. Все, что описано абзацем выше, кажется ему доказательством его не-настоящести. И поэтому, когда ему предлагается помощь, чтобы подойти к своей жизни поближе, он отказывается.
Эмми Ван Дорцен в одной из своих книг приводит клинический случай из работы с пациенткой, больной шизофренией. Психотерапевт предположила, что для этой женщины называться «шизофреничкой» унизительно, и предложила пациентке больше себя так не называть. На что у последней после краткой паузы случился психотический срыв, где она кричала «я – шизофреничка!», самоутверждаясь в этом. Случай как бы сказал психотерапевту: «Не смей у меня забирать то единственное, что я заработала за свою жизнь. Дай мне в этом сумасшедшем мире хоть единственную вещь, на которую я могу опираться».
Так и для человека, склонного к саморазрушению, Эго связанно с ощущением сокрушенности. «Нельзя избавляться от страданий насовсем, потому что это равно психической смерти». И те силы, которые у психики имеются, направляются НА ПОДДЕРЖАНИЕ деструктивной идентификации.
Любое влияние извне, рискующее разрушить эту связь, может вызывать ярость и даже манию преследования. Как будто не только «те люди в детстве меня не любили», а «меня никто не любит и все хотят погубить».
Получается замкнутый круг: избегание страдания через страдание не допускает в жизнь человека чужого тепла. Однако для того, чтобы саморазрушающемуся человеку исцелиться, ему надо допустить, что есть люди, которым он не безразличен. А именно это он и не может допустить.
Мешает крайняя степень вины и обиды. Мешает страх не справиться с огромным отчаянием внутри, не справиться с неизбежным разочарованием, соприкоснуться со своим малодушием, необходимостью дать каким-то выборам умереть и объяснять себе себя.
Подборки всех статей по тематикам:
Работа с чувствами (кроме боли)