Вчера мою Светку снова обидели. Поражаюсь человеческой неблагодарности!
Началась эта история давно, лет семь назад, когда дочка Светкиных соседей Женечка, тогда ещё первоклассница, стриженная «под горшок», постучалась в дверь её квартиры и, глядя огромными влажными глазами, судорожно сжимая куклу под мышкой, попросила:
– Тёть Света, можно я у вас побуду, пока мама с папой не придут? Мне страшно.
Мама и папа Женечки с утра до вечера пропадали на работе. Девочка приходила из школы, разогревала еду в микроволновке и оставшееся время до возвращения родителей сидела в кресле, трясясь от страха: в каждом углу квартиры ей мерещились монстры.
Светка, добрая душа, предложила:
– Что же ты будешь сидеть одна? Приходи ко мне каждый день.
Она работала прямо из дома, занималась интернет-маркетингом.
Однажды Женечка нарисовала девочку со сковородой в одной руке и длинным прутом в другой. Показала Светке:
– Знаете, что это такое?
Светка не стала озвучивать предположение про сковороду и прут.
– Это моя мечта! – вздохнула Женечка. – Я хочу быть знаменитой скрипачкой! Но мама говорит, что им с папой некогда возить меня в музыкальную школу…
Когда таких рисунков набралась целая пачка, Светка отнесла их соседке. Та, с раздражением оттопырив нижнюю губу и сдув упавшую на глаз прядь волос, пихнула рисунки обратно:
– Какая скрипка? Мы целыми днями на работе. Помечтает и забудет.
– Я могу возить Женечку в музыкальную школу. Мне не трудно.
Соседка с недоумением пожала плечами.
– Ну если тебе охота с этим возиться…
Несколько лет два раза в неделю Светка исправно провожала и встречала Женечку из музыкальной школы, пока та не подросла и не смогла ездить на занятия самостоятельно. Купила ей скрипку (родители Женечки платили ипотеку, у них не было лишних денег), оплачивала поездки на конкурсы, вносила организационные взносы. Упорная, старательная и, безусловно, талантливая девочка подавала большие надежды. Педагоги не могли нарадоваться. И вот, наконец, наступил торжественный выпускной.
Мой младший сын Егор учился вместе с Женечкой, только по классу фортепиано. Выпускной у них был в один день, поэтому я всю эту историю так хорошо знаю, видела, что называется, собственными глазами.
Женечка с тоненькой сверкающей ниточкой диадемы в чёрных волосах, в пышном голубом платье, завязанном сзади большим бантом, в аккуратных туфельках на невысоком каблучке смотрелась настоящей куколкой. Её родители в такой важный день, надо отдать им должное, смогли найти время, чтобы прийти на торжество.
Женечку много хвалили, перечисляли её достижения, вручали грамоты. Зал, набитый родственниками выпускников, рукоплескал ей. Где-то на заднем ряду хлопала и Светка с сияющим от счастья лицом. Апофеозом церемонии стало вручение Женечке премии за победу в каком-то очень серьёзном конкурсе и благодарственного письма её родителям.
– Может быть, скажете нам несколько слов? – обратилась к стоящему на сцене семейству ведущая. Родители посмотрели на протянутый им микрофон и в панике переглянулись, видимо, толкать речи со сцены им никогда не приходилось. Женечка выручила их. Легко подбежала к микрофону, на её щеках восторженно горел румянец.
– Я хочу сказать огромное спасибо, – раздался из колонок её звонкий голосок, – моим педагогам за терпение и веру в меня. Моим маме и папе за любовь и поддержку. Моим друзьям за время, проведённое вместе.
Я приготовилась услышать «И тёте Свете, без которой для меня ничего этого не было бы», но про тётю Свету Женечка даже и не вспомнила. Вернула микрофон ведущей и спустилась с родителями со сцены под щедрые аплодисменты зала.
Я обернулась, нашла Светку глазами. Она всё так же улыбалась, хлопала и сияла.
После торжественной части началась подготовка к чаепитию. Суматоха из голосов, локтей, столов, стульев, тортов, одноразовых стаканчиков, чайных пакетиков захватила, закружила меня, и я не заметила, когда Светка ушла. Увидела только, как проплыли её белые кудри за окном. И сразу почувствовала укол в сердце, такой глубокий, что чуть не вскрикнула.
Вечером не вытерпела, поехала к Светке, чтобы серьёзно поговорить. Она выглядела такой безмятежно-спокойной, в то время как во мне всё клокотало от негодования и боли за неё, что я опять разозлилась.
– Светка, ну что ты за человек? Ты когда-нибудь начнёшь себя уважать или нет?
В её глазах вспыхнули искорки упрямства.
– Я себя уважаю.
– Да нет, моя дорогая! Уважающий себя человек не позволит другим так потребительски к себе относиться!
– Разве ко мне кто-то относится потребительски? – удивилась она.
– А ты не видишь? Твои соседи, Женечка и её родители, например! Если бы не ты, чем бы сейчас занималась их Женечка? Семь лет они пользовались тобой без зазрения совести, а на выпускном даже спасибо не сказали! Могли хотя бы ради приличия на чаепитие пригласить!
Светка посмотрела на меня с обидой.
– Ты думаешь, я помогала им для того, чтобы услышать публичное «спасибо» или чтобы мне дали кусочек торта?
– Нет конечно, но… пойми ты, никто твоей доброты не ценит! У меня сердце скоро не выдержит, я не могу смотреть на то, как ты живёшь для других и совсем не думаешь о себе! Ты приносишь свою жизнь в жертву чужим жизням! Поэтому ты несчастлива!
– Почему ты думаешь, что я несчастлива? – озадачилась Светка. – Я ничем не жертвую. Я просто выпускаю добро в мир, – её лицо засияло, совсем как на выпускном, когда она хлопала Женечке. – Добро – оно как птица. Птицы не должны сидеть в клетках. Они должны летать, петь и делать мир лучше.
На мгновение я засомневалась, всё ли в порядке у неё с головой.
Она заметила и заговорила с ещё большим жаром:
– Люди от того бывают несчастны, что они только ждут добра, а не делают его. Держат его в себе, как в клетках, взаперти. Боятся, что им за это спасибо никто не скажет или тортика не даст. А добро должно быть не ради тортика, а ради добра!
– Ты случайно ни в какую секту не вступила?
В её глазах промелькнуло сожаление:
– Я пытаюсь достучаться до тебя, но ты не слышишь.
– Это ты меня не слышишь, Свет! – простонала я. – В кого ты у нас такая блаженная уродилась?
… Домой я, как всегда, отправилась ни с чем, вымотанная непробиваемостью моей ненормальной сестры. В уютном автобусе, мягко плывущем по течению улиц, устало прислонила голову к стеклу. В голове кружились птицы, тортики, клетки, Светка, подбрасывающая в небо добро... Не заметила, как задремала.
Разбудили меня крики. Грозная, толстая контролёрша отдирала от поручня щупленького белобрысого парнишку лет семнадцати. Я почему-то сразу окрестила его студентиком.
– Обнаглели совсем! – рычала контролёрша. – Так и норовят на халяву проехать!
– Я проездной забыл, – чуть не плача скулил студентик.
– Мне-то что! Покупай билет или пешком топай!
– Мне надо успеть… – лепетал он. – Я не успею пешком… Войдите в положение!
Его жалкий вид и хныканье вызывали брезгливость. «О, Светкин клиент!» – промелькнула мысль.
Контролёрша входить в положение не собиралась, она яростно продолжала тянуть парнишку к выходу, но судя по тому, как цепко обхватили поручень его побелевшие пальцы, он и правда во что бы то ни стало стремился куда-то успеть.
Автобус резко затормозил на светофоре, и контролёрша, больно наткнувшись грудью на выставленный острый локоть студентика, завопила:
– Ах ты козёл вонючий!
– Сама ты овца вонючая! – огрызнулся он и тут же съёжился, испугавшись ругательства, которое скорее от отчаяния, чем от злости, сорвалось с его языка.
Я огляделась. Народа в автобусе было немного, кто-то спал или притворялся спящим, кто-то уткнулся в планшет, кто-то просто отвернулся к окну, залепив уши наушниками – у всех на лицах было написано, что происходящее их не касается. Меня тоже не касалось, с какой стати мне вмешиваться не в своё дело? Я снова прислонила голову к стеклу и хотела закрыть глаза, но случайно заметила, как двое мальчишек, давясь от смеха, украдкой снимают перепалку на видео. Где-то на затылке у меня неприятно закопошились мурашки, металлическим холодом стиснуло плечи: так страшно вдруг стало от нашего общего демонстративного равнодушия, от того, что мы смеёмся там, где должны сочувствовать… Что если у этого парнишки вся жизнь зависит от того, успеет он куда-то там или нет? Была бы на моём месте сестра… Впервые за почти тридцать лет я засомневалась: а может, такие чудаки, как она, должны быть среди нас? Кому-то же нужно выпускать добро в мир, иначе он окончательно зачерствеет.
Чувствуя себя на четверть Светкой и, более того, чувствуя, как эта четвертинка перебарывает во мне меня остальную, перебарывает мою неловкость и непонятный стыд, я достала из сумочки кошелёк, отсчитала мелочью тридцать рублей, протянула их на вспотевшей ладони контролёрше:
– Женщина, возьмите. За парнишку.
Та недовольно пробурчала что-то, отрывая билет. Студентик залепетал слова благодарности, часто хлопая белёсыми ресницами.
Я, не слушая, отвернулась к окну. Это было сделано не мной и не для него. Это вместо Светки. Для мира.
Спасибо за прочтение🌼