Несмотря на сильную усталость, Майя спала плохо. Точнее, не спала вовсе, то погружаясь в вязкую, мутную дремоту, то выныривая из неё резко, как от толчка.
Завтра она убьёт человека — просто так. Не в бою, защищая свою жизнь или жизнь товарища. Не после боя, когда страдания тяжелораненного прерывают одним быстрым, точным ударом.
Она смутно помнила, что смерть от удушья наступает через три-четыре минуты. Быстрее — только если будет сильный рывок веревки, который сломает жертве шею. Но последнее — у неё вряд ли получится.
У-у-у... И не хочется — и надо! Потому что Хельги прав: нельзя обманывать богов. Особенно этого бога. И пофиг, что Шервинская в него не слишком верит. Из монастыря-то они ушли! Да ещё и добычу все-таки прихватили!.. Всю!
«А, может, это было простое совпадение? — вкрадчиво шепнул внутренний голос. — Может, вам в любом случае бы повезло? Даже если бы ты ни о чем не просила...».
Может... — Майя перевернулась на левый бок и уставилась на едва тлеющие угли костра. — Но я попросила.
«И ты уверена, что это был ответ на твою просьбу?».
Не уверена. Но я дала слово. И обязана его сдержать. Иначе перестану уважать саму себя.
Внутренний голос промолчал.
А Мьёлль вдруг почудилось, будто рядом с ней сидит кто-то пожилой и невероятно мудрый, вроде Харальда
Спи, девочка, — сухая, но все ещё твердая рука невесомо погладила Майю по голове.
Шервинская вздохнула, повернулась на другой бок и моментально уснула.
***
— Вот хорошее, — Хельги задрал голову, любуясь могучим дубом, вознесшим свою густую крону метров на двадцать с лишним — а то и больше, как прикинула Майя, щурясь от слишком яркого утреннего солнца.
Остальные с ним согласились — кроме пленика. Но его мнение, увы, никого не интересовало.
Хольд примерился и ловко перекинул веревку через толстый сук.
Хродгейр подвел англа, и Мьёлль, старательно пряча вновь охвативший её страх, накинула петлю ему на шею.
— Дёргай сильно, — посоветовал ей Скьёльд. — Чтобы резко получилось.
— Угу, — кивнула Шервинская, берясь за веревку липкими, влажными ладонями.
Рывок! Изо всех сил, как будто на весле...
— Тебе, Один!!
— Тебе, Один! — повторили все присутствующие — оба хирда в полном составе, за исключением тяжелораненных.
Майя закрутила веревку вокруг другого сучка, пониже, и затянула узел.
Тело в петле ещё подергивалось.
Странно, но все угрызения совести мгновенно исчезли. Будто покойник их на тот свет с собой забрал.
— Вот это по-нашему! — Рольв с силой хлопнул Шервинскую по плечу.
— А как она в монастыре дралась! — весело подал голос Славко. — Бац! Хрясь! От англов только ошметки летели!
— Так её же хёвдинг с ранеными оставил, — возразил Бьёрн.
— Ну, я сам не видел, — на мгновение смутился Хамар. — Но мне Эйнар рассказывал...
Викинги громогласно расхохотались. Упомянутый Эйнар словил удар мечом через всё лицо наискосок. И, по причине крови, залившей глаза, мало что мог разглядеть. Да ещё в темноте дормитория.
— Чё ржете, как жеребцы?! — рявкнул протиснувшийся к ним Халльгрим. — Мне Хродрек тоже рассказывал. А ему руку посекли, а не голову!
Норманны примолкли. Затем Агнар вспомнил, что и ему Халльдор говорил...
Ещё раз посмотрев на медленно покачивающуюся жертву, викинги развернулись и потопали обратно к кораблям, на ходу обсуждая, кто что ещё слышал про Майину доблесть.
— Что же получается? — Хельги потеребил волнистую бороду. — С нами на румах, не иначе, валькирия сидит?..
***
Маленькая неудача не сумела подпортить норманнам боевого (читай — разбойничьего) настроя.
Тем более, что серебро с золотом они все-таки из монастыря прихватили. Торгейр, когда об этом узнал, сперва выругался, а потом расхохотался и, похлопав организаторов — Бьёрна с Хамаром — по плечам, выдал им ещё по одной доле.
Так что пока раненые под неусыпным — в буквальном смысле! — присмотром отца Вульфстана шли на поправку, здоровые старательно прочесывали окрестности на предмет кого бы ещё ограбить.
***
— ...Они сказали, до него полтора дня пути. И там живут одни женщины.
Все, кто присутствовал при докладе Рольва, оживились и хищно запереглядывались. Монастырь — это хорошо. Монастырь — это богатства! А женский монастырь — это...
Кусочек Вальхаллы на земле.
Идти решили водой: Халльгрим, несколько раз уже побывавший в этих местах, заверил, что знает тут неподалеку одну реку, которая впадает в море и выведет их почти туда, куда нужно. Выздоравливающих, лагерь и «Вепря» оставили под охраной «невезучих», вытащивших короткие палочки.
А все остальные загрузились на «Чёрного Змея» и двинулись на юг.
Парус не ставили — незачем раньше времени себя выдавать. Тем более, что для викингов несколько часов гребли — не труд, а лёгкая разминка. Солнце ещё не успело как следует подняться, а драккар уже скользил по реке, распугивая уток и куликов.
— Вон там встанем, — хёвдинг указал на старые кривые ивы, ведьмами свесившие космы-ветви до самой воды. «Змея» в этом природном «шатре» смог бы разглядеть только тот, кто ткнётся носом в смолёный борт.
Норманны посыпались на берег. Всем, кроме Мьёлль, не терпелось задрать подолы жрицам, которые, как говорят, объявляют себя невестами своего бога.
Этот монастырь оказался укреплен получше: стены каменные, высокие, да и сам на холме. Но... Женщины есть женщины! Пока они перепуганными курицами метались по двору, вопя и размахивая руками, викинги неторопливо и методично снимали с петель ворота.
«Ну точно — волки в овчарне!».
Одна часть хирда кинулась грабить, другая — насиловать. А Майя и Хамар с Эйриком отправились «на экскурсию»: отыскать что-нибудь интересное. Или кого-нибудь.
—Что это у них тут?
— Наверное, спальня настоятельницы... главной жрицы, — Мьёлль с интересом разглядывала гобелены с изображениями сцен то ли из Библии, то ли из жития каких-то святых.
Парни тут же принялись громить будуар (назвать кельей уютно обставленную комнатку язык не поворачивался), а Майя направилась дальше по коридору. К ней, вывернув из соседнего, присоединились Альвар, Фолькмар и Ольвид.
— Ага-а!!
Ответом был разноголосый вопль ужаса.
«Это вам, девушки, ещё повезло, — цинично хмыкнула про себя Мьёлль, толкая очередную дверь. — Повезло, что мы до вас добрались, а не какой-нибудь Горм или Лейдульв. Или ещё кто...».
— Господи, спаси и сохрани! Гос...
Девушка на полуслове оборвала невнятную сбивчивую молитву и уставилась на Майю огромными голубыми глазами. По её щекам текли слезы, но охваченная ужасом монахиня их не замечала.
«Молодая совсем, — Мьёлль остановилась на пороге. — Лет пятнадцать... Ну, семнадцать-восемнадцать максимум. А нашим кобелям она понравится...».
Майя ещё раз присмотрелась к светловолосой — вон прядка из-под головного покрывала выбилась — девушке и поняла, что ей попросту жалко будущую очередную жертву норманнской похоти.
«А, впрочем... хе-хе... Если кто что скажет — найду, что ответить».
Кривая ухмылочка на лице Мьёлль перепугала монахиню ещё больше. Трясущимися пальцами она вцепилась в деревянный крестик, висевший на груди, и, не вставая с колен, попыталась отползти в сторону.
— Идём со мной, — сказала Майя, приближаясь и протягивая девушке руку. Медленно, раскрытой ладонью вперёд. — Идём. Не бойся. Как тебя зовут?
Она говорила на скандинавском, не сомневаясь, однако, что монахиня её поймет. Другие же англы понимали. И она их понимала. Кстати, разница между языками была... ну, примерно, как между русским и белорусским.
Поняла. Тяжко вздохнула. Перевела умоляющий взгляд на распятие на стене. Снова вздохнула, не получив ни ответа, ни тем более помощи. Опустила голову. Всхлипнула. И, кое-как встав на ноги, робко шагнула к Мьёлль.
Шервинская улыбнулась своей пленнице, постаравшись сделать это как можно дружелюбнее. Но та побледнела и отшатнулась.
А мгновением позже Майя почувствовала за спиной чье-то присутствие.
Нет, не чужое. Это был кто-то из своих, потому и среагировало чутьё так поздно.
— Славную птичку словила наша маленькая валькирия...
Вот... Чтоб тебя Фенрир с Йормунгандом сожрали!!
Майя повернулась к Оддвару, молясь Тору с Одином, чтобы этому кретину не сорвало резьбу. И за каким троллем Сигвальдссон его в хирде держит?! Ну да, берсерк — это круто, и в прошлый раз он здорово их всех выручил... Но вот постоянно гадать, когда эта машина для убийства в очередной раз с катушек слетит... Это, знаете ли, напрягает!
— Ты же не будешь против, если я с ней позабавлюсь?
Мьёлль вздохнула. Про себя. С кем другим — влегкую договорилась бы. А то и уступила бы без проблем. Этому... Она слишком хорошо знала, как развлекается Оддвар.
— Буду. Это моя пленница.
До берсерка дошло не сразу. Он ещё сделал пару шагов к вожделенной добыче... И наткнулся на Майю, у него на пути.
— Ладно. Я куплю её у тебя, — заявил он после секундного размышления. — Держи.
Серебряный браслет с камнями потянул бы на три рабыни. А то и на четыре.
— Держи! — настойчиво повторил Оддвар, удивлённый, что его более чем щедрую плату не хотят принимать.
— Она не продается.
— Он стоит...
— Я знаю, сколько он стоит, — прежним ровным голосом перебила викинга Майя. — И развлекаться ты будешь с теми, кого за него купишь. А это, — легкое движение головой назад, — моя рабыня. И она не продается.
Берсерк ожесточенно заскреб в затылке, пытаясь уложить в мозгах (если они вообще у него есть), что ему нахально противостоит... девка! Хуже того, ещё совсем недавно эта девка была всего лишь дренгом! Один удар — и наглая соплячка вспомнит своё место...
Но — нельзя. Она в своём праве.
— Ты об этом ещё пожалеешь. Сильно, — пообещал он.
Мьёлль промолчала, желая сейчас только одного — чтобы Неистовый убрался отсюда побыстрее и, желательно, куда подальше!
Оддвар развернулся и двинулся прочь.
Уф-ф!.. Ну, вроде, можно выдохнуть. Пока.
Тоненькие дрожащие пальчики несмело потянули за рукав кольчуги.
— Благодарю...
Монахиня знать не знала, кто такой Оддвар Неистовый и что он мог бы с ней сделать. Но она видела и слышала, как здоровенный северянин угрожал другому — вот этому, молодому, которому она теперь принадлежит. Если бы молодой уступил её тому, громадному и страшному — она бы поняла...
Но он не уступил.
И громадный ушел ни с чем.
— Пойдём, — Майя положила левую руку на обух топора, а большой палец правой сунула за пояс — так меньше заметно, что они дрожат. — С остальными тебя... познакомлю.
***
Девушку звали Милтрит и она была дочерью прежнего олдермена этих земель, Теодгара. Именно что — была. Отца убили, когда ей было всего шесть лет. Тот, кто это сделал, женился на её матери и отправил девочку в монастырь. На всю оставшуюся жизнь.
«Ещё по божески, — оценила Мьёлль. — А то ведь мог бы и более радикально...»
Викинги на юную красавицу отреагировали... спокойно. Не, пооблизывались, конечно. Посетовали с ухмылками: «Эх, что ж мы до той комнаты раньше не добрались?!». Некоторые, как недавно берсерк, предлагали Майе продать им «пташку». Получив отказ, они с сожалением пожимали плечами и отходили, чтобы утешиться с другими пленницами.
Оддвар молча косился на Шервинскую и Милтрит.
Мьёлль косилась на него.
«Просто так убивать не станет, — слегка напряжённо размышляла она, прислонившись спиной к канатной бухте. Милтрит притулилась рядышком. — Скорее всего постарается вызвать на хольмганг. А я против него не выстою, особенно если он, по своему обыкновению, белены обожрётся. И за меня никто не выйдет. Во-первых, настолько близких и верных друзей у меня пока нет, а во-вторых, даже если бы и были — связываться с берсерком...»
Майя съехала вниз, чтобы не сидеть, а полулежать, и прикрыла лицо согнутой в локте рукой — от солнца.
«И надо ж было мне именно с ним сцепиться! Да ещё из-за кого!! Ну да, жалко — молоденькая и на мордашку симпатичная... Но нафиг она мне сдалась-то? Тем более, что продавать я её не собираюсь...».
Нет, будь Шервинская мужчиной — вопрос что делать с хорошенькой пленницей вообще бы не стоял. Точнее, вопроса бы не было, а стояло кое-что другое... Но она-то, Майя, не по этим делам!
Тьфу ты! Вот не было мороки!..
***
— Жрец Ульвстейн, у меня просьба к тебе. Присмотришь за ней?
Монах закончил менять повязку на ноге Сигурда и только после этого поднял голову. Внимательно посмотрел на Мьёлль и её «добычу». Тяжко вздохнул, помянул вполголоса нехристей языческих и геенну огненную. А затем, встав во весь свой немаленький рост, протянул руку Милтрит.
— Пойдем, дитя моё.
Бывшая монахиня неуверенно покосилась на Майю, справедливо полагая, что та верней защитит её от домогательств остальных викингов, чем безоружный святой отец с голыми руками.
— Иди, — с улыбкой махнула ей Шервинская, угадав сомнения девушки. Сама-то Мьёлль как раз не сомневалась ни в бойцовских качествах толстяка, ни в том, что под его крылом Милтрит будет в бóльшей безопасности. Ибо хирдманны Торгейра не станут обижать того, кому обязаны жизнями. А кое-кто — и не по разу.
Однако вечером отец Вульфстан привел Пташку обратно к Майе.
— Негоже деве юной, невинной, в одном шатре с мужчиной ночь проводить! — заявил он, воздевая к небу указательный палец.
— А под одним одеялом с язычницей? — фыркнула Шервинская, откладывая в сторону кольчугу, тщательно осмотренную и смазанную гусиным жиром.
Святой отец тяжко вздохнул.
— Ты, всё же, девица, — неохотно выдавил он. И тут же поправился: — Ну, или была ею... когда-то. Однако ж роду женского. Так что ночевать она с тобой будет.
С этими словами толстяк развернулся и величественно потопал назад.
Майя выдохнула сквозь зубы, мысленно подбирая ругательство, которое могло бы охарактеризовать ситуацию наиболее исчерпывающим образом. На ум ничего не приходило.
— Кто бы за мной присмотрел, — вполголоса пробормотала она наконец.
***
Хельги Скьёльд, которому Мьёлль на следующее утро всё-таки рассказала историю со своей пленницей и Оддваром, ругался минут семь. Ни разу не повторившись и прерываясь лишь для того, чтобы сделать вдох.
— Говорил я, что от женщин одни проблемы! — наконец устало выдохнул он. — Не могла ты с кем другим связаться?!
— Не могла, — виновато буркнула Шервинская. — Никого хуже не нашла.
— А искала старательно? — хольд уже окончательно успокоился, раз начал шутить.
— Уж так старательно — ты себе и представить не можешь! — кривовато ухмыльнулась Майя, воспрянув духом.
Викинг подергал себя за длинный русо-золотистый ус.
— Скажу парням, чтобы присматривали за тобой, — Скьёльд неодобрительно покосился на Милтрит, о чем-то тихонько разговаривающую с отцом Вульфстаном, ещё раз вздохнул и потеребил второй ус. — За вами обеими.
Примечания:
Добычу викинги делили очень скрупулёзно и честно, высчитывая стоимость каждого предмета и раба. А дальше вся сумма делилась на доли, из которых:
5 полагалось вождю;
4 — кормчему;
по 2 — хольдам (десятникам);
по 1 — рядовым (исключая дренгов, которым доли не полагалось, только взятые в бою трофеи).
За подвиги вождь мог наградить особо отличившихся дополнительными долями — при одобрении бóльшей части команды
Олдермен — городской старейшина, титул был близок к более позднему титулу графа.
Хольмганг — древнескандинавская дуэль. Если кого интересуют правила — могу отдельно написать пост или короткую статью.
Белены обожрётся — один чешский учёный выдвинул теорию, согласно которой берсерки в своё «дурное» состояние входили с помощью не мухоморов, а семян белены. Я склонен с этим учёным соглашаться, поскольку симптомы «боевого настроя» соответствуют как раз отравлению беленой, а не грибами.
Внимание! Все текстовые материалы канала «Helgi Skjöld и его истории» являются объектом авторского права. Копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем ЗАПРЕЩЕНО. Коммерческое использование запрещено.
Не забывайте поставить лайк! Ну, и подписаться неплохо бы.
Желающие поддержать вдохновение автора могут закинуть, сколько не жалко, вот сюда:
2202 2009 9214 6116 (Сбер).