Помню свое первое серьёзное дело. Вернее это дело было не моё, а меня, скажем так, взяли за компанию, посмотреть каково это бывает. Меня, совсем ещё неготового, необученного и до одурения наивного в своей уверенности, что если научился видеть настоящий мир, то теперь море по колено, бывалые знающие решили силой подпоить.
В тот вечер к деду Лукьяну пришел на чай его старый друг Трофимович. Причём все его звали именно так – с ударением на второе о. Трофимович работал егерем и вверенные ему владения находились примерно в тридцати километрах южнее Никольского. Этот участок все местные называли кордоном за вытянутую вдоль реки форму территории, на правом берегу которой была настоящая степь, а на левом стоял лес.
Пили действительно чай. Они могли это делать без перерыва весь вечер, только тихо лилась беседа. А иногда Трофимович резко подрывался, подходил к стоящему около середины стены советскому проигрывателю Корвет и ставил пластинку. Выбор его был настолько случайным, что я еще ни разу не угадал музыкальное направление следующей композиции.
В этот раз из динамиков с эхом раздался Лещенко со своей соловьиной рощей. Я вздохнул и покачал головой.
- Что такое, малой? – отреагировал Лукьян.
- Снова не угадал песню.
- А ты, значит, пытаешься угадать, что за песня будет каждый раз?
- Да куда там. Хотя бы музыкальное направление. Еще ни разу не угадал.
- Ты же вроде знающий. Должен такие вещи как орешки щёлкать, - Трофимович посмотрел на меня внимательно. – Посмотреть этикетку на виниле можешь ведь?
- Как же я её отсюда увижу?!
- Мда, что-то не то с твоим протеже, - обратился он уже к Лукьяну.
- А что не то? Только-только познаёт настоящий мир.
- Я думаю надо его на Багаряк взять. Мы ж собирались как раз, вот пусть с нами едет. Заодно и баранку покрутит. А? Что скажешь, отвезёшь стариков на озеро? – Трофимович засмеялся, довольный собственной шуткой. А я вопросительно посмотрел на Лукьяна.
Лукьян задумался, потом молча поднялся, налил себе ещё чаю. Отхлебнув, глянул на меня искоса с хитрецой.
- Ладно уж. Поедешь с нами, посмотришь, что к чему. – Сказал он. – Места там знаменитые.
- Что там знаменитого? Это ж озеро, как на Сысерть ехать?
- Есть такие места, малой, где граница между настоящим миром и видимостью столь тонкая, что реальность не отличить от выдумки, а выдумку от реальности.
- Как такое возможно? Я думал, только знающий может видеть настоящий мир.
- Это из-за озера. Обычно озера почти не несут в себе силу, но бывают такие вот, как Багаряк. Озеро – оно ж беззащитное. Силы много, а течения почти никакого. Многие хотят той силы.
- Поэтому вы с Трофимовичем туда ездите?
- Нет, малой. Бесплатный сыр он, как известно, только в мышеловке бывает. Мы туда ездим таких вот страждущих разогнать. Крупные туда не суются, им это неинтересно. А вот всякая шушера древняя очень падка на халяву.
Услышав эти слова, я сразу сделал стойку. Я уже давно слышу от Лукьяна подобные намёки. Одна мысль только о том, что рядом с нами живут какие-то невидимые простым взглядом сущности, вполне себе живые и разумные, будоражила моё сознание. Вроде бы у меня не было повода сомневаться в Лукьяне и я знал, уж с чем с чем, а с такими вещами он шутить не станет. И при этом при всём меня постоянно точил в душе червячок сомнения, не давая полностью поверить в окружающий мир.
Лукьян видел меня насквозь и знал, что меня очень интересует этот вопрос. Но перебороть себя я не мог. Сделав самый безразличный вид, я спросил:
- А если там встретим такого халявщика, что с ним делать?
- Есть разные существа и разные способы их прогнать. Тех, кто тяготеет к лесу, ну или хотя бы к земле, проще всего. Они у воды как раз слабину дают.
- А если тех, кто водой повязан?
- С такими сложнее, но везде свой подход нужен. Если это болотник какой-нибудь, водяной мелкий, то можно и щавеля сушеного натолочь и им набить скорлупу грецкого ореха. Это подло, зато действенно.
- Почему подло? Не понял, что со скорлупой.
- Да дело в том, что он почему-то, страсть, как грецкие орехи любит и ужасно щавель сушеный ненавидит. А тут два в одном. Подкидываешь ему такой орешек, он точно не удержится и съест. А как скорлупу разгрызёт, получит полный рот вкусной начинки. У него пар из ушей пойдет от такой радости, бежать будет дальше, чем видит. Но это если по-простому, а есть и другие способы. Заговоры разные и ритуалы…
- Что за заговоры?
- Малой, да отстань ты от меня ради бога. Тебя ж хлебом не корми, а дай на лешего какого-нибудь посмотреть. Ты ж как увидишь его, не головой думать станешь, а поговорить захочешь, пойдешь ручку жать. Или еще лучше будешь стоять, как истукан, пока он тебя не сожрёт.
Я в сердцах ругнулся. Не удержался ведь, выдал очередной раз себя с головой. Но ничего, уже кое-что новое узнал. Осталось только вытерпеть до следующего вечера. Уж не знаю, почему, но на Багаряк ездят вечером или уже ночью. Эта загадка еще больше подстёгивала воображение. Я стойко терпел весь следующий день с твёрдым намерением узнать уже, наконец, что за чертовщина творится на этом озере.
Когда начало темнеть, я ходил по двору и всем своим видом давал понять местным курам, что очень занят. Ближе к десяти из дому вышел Лукьян.
- Поехали, малой. Пора уже.
- Куда поедем? - Прикинулся я валенком.
- Ну, можем съездить до Челябинска в обсерваторию, а можем и в музей какой сходить. Только мне что-то помнится, ты хотел с нами на Багаряк.
На этом наш разминочный пинг-понг закончился. Я успел за это время открыть ворота и теперь уже залез в кабину. Уазик с натугой покрутил стартером и завёлся, дрожа всем кузовом. Я дал газу, сзади выстрелило. «Да, надо бы зажигание-то подрегулировать, как приедем назад», - подумал я.
Выехали из села на шоссе, я гнал уазик из всех его сил, чтобы мы хотя бы в правой полосе выглядели, как просто никуда не спешащие дачники, а не асфальтоукладочный каток, возомнивший себя полноценным участником дорожного движения. Через пару часов мы доехали до озера. Дед Лукьян указал место, где оставить машину.
- Мы всегда машину оставляем здесь вот. Дальше пойдем пешком. Чтобы не спугнуть раньше времени, если кто пришел.
- Я думал, мы как раз спугнуть и хотим.
- Малой, ну-ка не болтай глупостей. Сначала осмотримся, потом подумаем, что делать. Идем тихо, смотрим по сторонам.
(Продолжение следует)