– Куда?
– Ко мне,– вздохнул великанище. У меня дыхание сперло от такой наглости. Да за кого он меня принимает?
– Я тут с подругой, вообще то. И я не езжу в дома посторонних, почти незнакомых, наглых мужчин.
– Апельсинка, расслабься. Я просто тебя на постой определю, угол тебе сдам. Некогда мне подтирать сопли женам богатеньких мажоров. Я всю ночь буду стоять на страже закона, морали и правопорядка.
– И все же, это противоречит моим принципам. Я замужняя женщина… Пока… Слушайте, Северянин, зачем вам это надо? Ну, проблемы мои?– вздохнула я, при этом понимая, что деваться мне некуда.
– Если б я знал,– задумчиво вздохнул Аркадий, потер пальцами переносицу и посмотрел на притихшую Липку, с неприкрытым любопытством таращущуюся сейчас на него,– А подруга твоя, эта что ли?
– Угу.
– Валит пусть, и как можно скорее, пока мои коллеги не приехали.
Я попрощалась с Липкой наспех. Обняла ее, словно в последний раз, как отправляющийся в поход альпинист.
– Хорошенький,– шепнула эта зараза,– не теряйся. Отомсти своему козлу Витюше. И это… Может права твоя мать?
– Еще слово и я тебя…– прошипела я. Липка не стала ослушивать мои угрозы. Бросилась к своей машинке. И через секунду стартанула с места, словно ведьма на своей реактивной метле.
Знаете, а мне было спокойно рядом с этим нахальным мужиком ехать в машине черте куда. И легко. Но слова Липки свербели в мозгу словно врезанные. Вернуться к Вите, простить и жить себе без потрясений. Заниматься любимым делом, родить ребенка. А не скитаться по углам, и не думать о завтрашнем дне со страхом. Боже, почему мне так отвратительно от этих мыслей? Я же люблю мужа. Любила… Я вконец запуталась.
*****
«Неужели нашли? Оперативно»
Первое, что он подумал, увидев столб черного дыма, уносящийся к набухшим дождевым небесам. И он бы должен был почувствовать облегчение, избавившись от рыжей головной боли, которая вот прямо сейчас ломала его устоявшуюся жизнь и его самого. Вот только душу, словно скрутило, как мокрую простыню в стиральной машине, от какой-то странной необъяснимой тоски.
И только когда Северцев увидел ее – растерянную, напуганную, с черной физиономией, похожую на домовенка из мультика, он наконец смог дышать. Дышать копотью, и жить.
А сейчас, уже на пороге его квартиры, Аркадий вдруг осознал, какую ошибку совершил, впуская ее в не в свой дом, а в свою жизнь.
– Красиво,– улыбнулась она, рассматривая запущенный холл. Черт, он уж и не помнил, когда наводил порядок, сроду не стеснялся, а тут заробел, как мальчишка. Этот дом перестал его интересовать, когда он потерял Валентину, просто смазалось мировосприятие, краски, вкусы. А сейчас Аркадий от чего-то вдруг снова увидел окружающую действительность и она ему не понравилась.– Северянин, спасибо. Какой угол вы мне выделите?
– Сама выбери,– прохрипел Северцев. Горло пересохло, будто он месяц блуждал по пустыне.– И прими ванную. Она там.
– Слушайте, если вы что-то…– насупилась Апельсинка, словно превращаясь в колючку чертополоха.
– Я… Мне пора… Я на работу…– промямлил капитан. Черт, надо спасаться бегством. Он вдруг представил, что эта рыжая кудряшка моется в его ванной и … Да, надо бежать.– Завтра вернусь, врежу замок в дверь той комнаты, которую ты выберешь.
– Простите. Я просто… Я веду себя как истеричная дура,– высмученно улыбнулась Ирина. А Аркадий подумал, что он дуба врежет раньше, чем врежет замок, если срочно не смоется, поджав трусливо топорщащийся в брюках… Хвост.
– До завтра,– позорно хмыкнул он и выскочил из собственного дома. Да не было у него никакого дежурства сегодня. Он соврал, лишь бы иметь повод сбежать. Северцев скрючился на заднем сиденьи своей машины, укрылся замызгнанным пледом и приготовился всю ночь бодрствовать, но вопреки ожиданиям сразу провалился в сон.
Очнулся толко когда «первый луч позолотил верхушки кленов», точнее озарил грязный двор и мусорку, вывернутую на землю расторопными бомжами. Выполз из своего "будуара", похожий на шахматного коня и чуть не упал, от боли в затекших ногах. Если так и дальше пойдет, он заработает себе спондилез, геморрой и аденому простаты.
– Боже. Дай мне аденому,– прошептал себе под нос Северцев.– Может тогда я в присутствии этого рыжего бедствия не буду топорщиться всеми срамными частями тела?
«Хрен тебе» – ответил ему всевышний. Ну как ответил. Дал понять. Пролетавшая мимо птичка принесла ему послание в виде дерьмовой кляксы на любимой куртке.
– Не к деньгам. Точно какое –то говно случится,– пробурчал Северцев и пошел к родному подъезду. Надо срочно решить проблему. Прав Петька. Нужно избавляться от чертовой болезни, резать по живому.
Дом пах ванилью, выпечкой и свежестью. Аркадий свою квартиру не узнал. Все вроде на своих местах осталось, но блестело.
– Аркадий, это вы? – крикнула из кухни Ирина.– Идемте завтракать. Вам кофе с сахаром:
«Сбежать что ли?» – подумал он обреченно и как крыса за дудочником поплелся по чисто вымытому полу на зов сладкоголосой сирены.
– Я завтракаю пивом,– буркнул он, стараясь не смотреть на исходящие паром золотистые вафли. Полез в холодильнк. Нет, не станет он ее приворотные зелья есть. И вообще… Он плохой мальчик. А она… Просто очередной момент в его существовании. Короткий и ненужный.
– Пиво утром вредно,– хмыкнула за его спиной ведьма, словно из воздуха материализвовашаясь. Он чуть бутылку не выронил из рук. Пиво сегодня показалось ему мерзким, похожим на помои. Резко обернулся и…
– Это что, мои новые трусы? – черт, ну надо же? Она стояла совсем рядом. Почти вплотную. В его футболке и сатиновых трусах, из которых вытянула резинку и затянула ее кокетливой петелькой, подогнав по фигуре. На ее стройном теле они смотрелись смешно, словно парашюты. И холодную бутылку захотелось приложить совсем не ко рту, а существенно ниже.
– Я куплю вам новые. Фирменные,– улыбнулась Ирина.
– На хрена мне фирменные? Это сатин, в нем у меня все дышит. Поди найди такие,– господи, что он несет? Надо было просто бежать, когда была возможность, а не показывать себя придурком и крохобором.
– Простите, я не знала. Я найду вам сатиновые, обещаю. Пойдемте есть. Я вас ждала. Голодная страшно. Слушайте, а магазин у вас где поблизости? Надо продуктов бы прикупить. А то я нашла два яйца всего, ну и так по мелочи. И варенья бы к вафлям. Вы любите малиновое варенье? Но сейчас я просто масло взбила с сахаром. Тоже вроде ничего вышло. И вафельница у вас была в шкафчике. Я взяла.
– Вафельница,– прохрипел Аркадий. Она уже пять лет там пылилась Валька ее купила зачем-то. Хоть и не умела готовить. Черт, от чего-то сейчас о ней он вспомнил без боли. И это страшно пугало.– Я буду кофе. Черный. И, Ирина Игоревна, только мне не покупайте трусы. Умоляю.
– Ладно, если выльете свое мерзкое пиво и съедите нормальный завтрак,– тоном училки сказала Апельсинка.
И он шагнул прямо в пропасть, пахнущу. Ванилью, выпечкой и чертовой бабой в сатиновых трусах.
***
Виктор смотрел на женщину, шагающую по замызганному городскому кварталу и не узнавал в этой легкой маленькой райской птичке своей жены. Она размахивала дурацкой авоськой и кажется что-то напевала. Одета как чучело, прическа, обычно зализанная, сегодня топорщилась во все стороны солнечными лучиками. И он невольно залюбовался. Сделал шаг навстречу. Напугал ее. Риша замерла на месте, вытаращила глаза на букет, который ее все еще муж держал в руке. Все такая же. Остроскулая, конопатая, но что-то в ней изменилось.
– Здравствуй, Риша,– черт, она так на него посмотрела, будто на что-то мерзкое. В его навязанной жене все же чувствовалась порода.
– Привет. Это что? Ландыши? Откуда бы в это время года?
– Ты же любишь,– ухмыльнулся Половцев младший, сунув Рише в руку поганый букетик. Дешевка. И чего ей нравятся именно эти убогие вонючие колокольчики? Вот вся она такая, с подвывертом. Непонятная и от того раздражающая.– Надо же. Неужели помнишь? Ты так и не ответил на мой вопрос. Откуда такая роскошь? Черт, это не ты покупал,– разочарованная улыбка на ее губах, которые сейчас от чего-то казались Виктору совсем не омерзительными. – А кто? Шлюшка? Секретарша, как обычно? Или Алексей Николаевич сыграл падчерицу из сказки?
– Мама твоя,– поморщился Витя.
– Мама? Она приехала? Но где же…?– удивлена? Надо же. Эта чертова стерва, ее матушка, вынула из него душу за те несколько дней, что живет в их доме. А эта овечка невинная даже не в курсе. Интересно.
– Да, и очень тебя ждет. Риш, слушай, хорош строить из себя пуританку. Возвращайся домой. Я даже готов закрыть глаза на то, что ты живешь с каким-то мусором похожим на бомжа. Отомстила, умница. Мы с тобой одинаковые. Видишь, мы даже не стали вмешиваться в твои экзерсисы, позволили тебе совершить дурость. Будем взаимовыгодными. Дадим моему отцу то, что он хочет. Ты будешь богатой сукой, я получу то, что желаю. Это просто сотрудничество.
– Господи, как я устала от лжи. Мать меня продала вам хоть задорого? Вы все монстры. Ты особенно. Ребенок – сотрудничество? Семья для тебя просто выгодная сделка? Я тебя любила, Витя. И сейчас… Не важно, – хлопнула своими насмешливыми глазищами эта тупая дура.– Нет, Витюша. Мы абсолютно разные. И Северцев не мусор, он честный и настоящий. И я с ним тебе не мстила, потому что в этом небогатом мужике благородства в миллиард раз больше, чем в вашей богемной золотой клетке. Я просто снимаю угол у него. Не стоит судить о людях по себе. И еще, я не смогу жить в грязи. И уже нашла адвоката. Развод.
– Тогда у меня есть другой вариант развития событий, жена моя,– оскалился Половцев младший. С удовольствием отметил, как у его жены дернулся уголок губ, как всегда, когда она нервничает.– Я прямо сейчас даю команду охране тебя запихнуть в машину. Твоего мусора увольняют с треском отовсюду. Парень слаб на алкашку. Он сопьется и опустится, лишившись последнего сдерживающего фактора. Развод ты не получишь ни при каких обстоятельствах.
– А если я соглашусь на твои условия? – ведется эта глупышка.
– Я буду великодушен. Прощу, приму, мы с тобой станем образцово-показательной семьей, на радость нашим с тобой старикам. Обещаю, что трогать тебя не буду, после того как мы выполним мечту родителей. Ты получишь почти полную свободу действий. Почти, детка. Моя жена не будет замешана в скандалах. И я у тебя единственный. Хоть и не люблю тебя, но я собственник. Тебе обещаю, что буду очень осторожен в своих адюльтерах. Больше в неудобную ситуацию ты не попадешь.
– Мне надо немного времени. Витя. И еще, нужны гарантии, что Аркадий… Ну, то есть Северцев не пострадает. И еще, я хочу знать, для чего твоему отцу нужен ребенок именно от меня,– теперь в ее взгляде злые искры.– Просто, если я рожу этого малыша, я должна осознавать, что он в безопасности будет. И что у меня его не отнимут.
– Хотел бы я знать, но гарантирую, ты будешь настоящей матерью, – ухмыльнулся Виктор.– Ладно, детка. Я надеюсь ты примешь правильное решение. Я выторгую у отца неделю для тебя.
– Ты душка,– надо же, сколько в ее голосе ненависти. Аж звенит в воздухе струной натянутой. Заводит. И вообще, от нее буквально несет феромонами и возбуждением. Надо же. – Знаешь, я видела тебя раньше совсем другим.
– И я тебя,– честно признался Половцев, вдруг притянул к себе жену и впился в ее губы своим ртом. Она не отстранилась. Просто повисла безвольно в его руках, словно сдаваясь.
*****
Я услышала грохот. Бросилась на звук, с испугу забыв обо всем на свете. О том, что в этой квартире, где-то там обитает посторонний мужчина. И о том, что порой не стоит вламываться в двери чужой ванной, не закрыв глаз.
– Какого хрена, Апельсинка? – взвыл Северцев, дернул на себя занавеску. Штанга-распор устремилась вниз, стукнула стыдливо прикрывающегося, абсолютно голого великана, по темечку. Он взревел, разжал пальцы. Целофановая штора с шелестом свалилась на пол. Я открыла рот, зажмурилась до боли в веках и заорала на одной ноте. Чертов мерзавец попытался выскочить из купели, запнулся о бортик и всей массой обрушился на меня.
– Вы… Ты… Я…– забарахталась я под распластавшемся на мне, скользком от мыла, огненно горячем… О, черт.
– У вас там что? – пропыхтела, стараясь не думать о том. Что упирается мне вниз живота.
– Флакон с шампунем,– рявкнул Северцев.– Апельсинка, признайся, это что домогательства?
– Что? Нет… Да как вы можете…? – вспыхнула я, и перестала шевелиться, поняв всю бессмысленность моих телодвижений. Только силы растеряю.
– Тогда, какого хера ты прискакала?
– Простите. А вы не могли бы убрать свой флакон, мне неудобно,– пропыхтела.
– Не могу, прости. Он… Не важно. Так я жду ответа на поставленный вопрос.
– Что-то грохнуло, и я подумала, что вам может помощь нужна,– боже, я дура. Клиническая идиотка. Ну чем я могла бы помочь огромному, похожему на гризли капитану?
– Мне нужна помощь после твоей помощи. Помощь психиатра,– вздохнул Северцев, поднялся на руках над моим лицом. Я увидела капельки воды на его груди, запутавшиеся в курчавых волосках и облизала губы. Дышать стало совсем нечем. А флакон с шампунем как-то абсолютно бесстыдно увеличился в размерах.
– Может с меня слезете? – я снова мямлю. И от моего лица, наверняка, сейчас можно прикуривать.
– Глаза закрой,– рыкнул Северцев. Я не то что сейчас их зажмурить была готова – выдрать.
– Слушайте, а вы борщ любите?– я имбецилка. Теперь я в этом уверена. Можно даже не ходить к доброму доктору за справкой, все и так ясно.
– Борщ? – хмыкнул капитан, посмотрел на меня с опаской.
– Ну, это такой суп со свеклой и капустой. Я еще пампушки…
– Пампушки? – сглотнул великан. – В веснушках. Ирина… Игоревна, я до смерти сейчас хочу…
– Борща?
– Точно. С пампушками. С чем угодно. Может вам надо в магазин сходить?
– Да, точно. В магазин,– спасибо, господи. Хоть куда бы сейчас сбежать.
– Только быстрее, ладно? – прохрипел Муромцев, глядя, как я выползаю из под него, вся мокрая и измятая. Даже переодеваться не буду. Борща хочется до одури. Борща… Точно…
Выскочила в прихожую. Схватила болтающуюся на вешалке авоську. Срочно, за свеклой. Что там еще надо ? Капусты, мяса. И шампунь новый. И трусы великану. Обязательно трусы.
Очнулась на улице. Вся мокрая, взъерошенная. Огляделась безумно, пытаясь понять не поменялись ли земля с небом местами. Точно, мне вправо. Там магазин.
– Здравствуй, Риша,– голос, такой знакомый, такой родной заставил меня вздрогнуть. И наконец прийти в себя. Я Ирина Половцева. Я замужем. И я не такая.
«Уехал к проституткам и наркоманам. Там безопаснее»
Такую записку я нашла, вернувшись домой. Точнее не домой. Я совсем запуталась. Абсолютно. Обвалилась на стул, так и не выпустив из руки идиотскую авоську, в которой приволокла… Господи, я же пошла в магазин за капустой и свеклой. А купила…
Вытащила из сетчатой торбы огромные розовые трусы в ромашку и захохотала, всхлипывая и подвывая.
– Не будет, значит, борща сегодня, прошептала я, чувствуя, что у меня ни на что нет сил.
С трудом дошла до выделенной мне радушным хозяином, спальни, свалилась в кровать, прямо в одежде и вырубилась, прижав к груди чертовы панталоны. Снился мне от чего-то волк из «Ну, погоди» в трусах в ромашку. Я была в своем сне несчастным зайчишкой.
Глаза открыла, уже когда за окном стало темно настолько, что можно было снова ложиться спать. Прислушалась. Из кухни неслось лязганье, словно кто-то устроил там рыцарский турнир и сейчас истово рубился на мечах.
Пахло в квартире так, что у меня закружилась голова. Я на цыпочках засеменила на запах.
Северцев что-то остервенело рубил на разделочной доске. Голый торс, спортивные штаны на узких бедрах, кокетливый фартучек. Я залюбовалась его плавными хищными движениями. Он словно почувствовал мое присутствие. Увидеть меня, замершую у кухонного косяка, не смог бы при всем желании. Зато я рассмотрела шрам на его плече, уродливый и страшный. И татуировку на ключице.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Максимовская Инга