- Поступила информация, что пропал губернатор провинции, и просьба от местных властей помочь в его поиске. - Вспоминает Игорь Юрьевич Стодеревский, командир 154 ООСПн.
Одна рота во главе с моим заместителем старшим лейтенантом В.Н. Посоховым убыла на поиски. Нашли его в кишлаке Менгаджик, сидел в осаде. Царандоевцы (народная милиция Афганистана) бросили его и на двух БРДМах сбежали к нашей границе. Рота уничтожила 15 басмачей. Именно так, мы называли противника, или по другому - душманами. Но не духами и тем более не моджахедами. Ещё пятерых взяли в плен. Было захвачено оружие и восемь кавалерийских лошадей под седлом. Операция прошла удачно. Но ночью когда рота возвращалась в лагерь, попали в засаду. Нападение отбили и прорвались, когда пересчитали солдат, не оказалось рядового Горбунова. Вернулись на место боя, прочесали всю местность, но солдата так и не нашли. В тот же день, когда пропал Горбунов, охранением был задержан всадник. Как оказалось он сам, добровольно, ехал к нам сдаваться. Это был заместитель главаря одной из банд. Главарь изнасиловал его сестру, а он, убив его, явился к нам. С собой имел два автомата Калашникова, как он говорил один его, другой главаря. Мы передали его в ХАД. (условно КГБ Афганистана)
На следующий день после пропажи Горбунова, одна рота ушла на его поиски. Прочесали два кишлака. Убили пятерых басмачей и двоих взяли в плен. Один из них показал, что Горбунова взяли живым и увезли в кишлак Абоз. Пригнали пять лошадей под седлом. 9 ноября в 4.00 две усиленные роты убыли на прочёсывание кишлака Абоз. У них имелись наводчики из местных жителей. В 9.00 на 2-х МИ-8 сам вылетел к кишлаку Абоз и с восемнадцатью солдатами десантировался на северной окраине, с юга подходили наши роты. Вертушки остались в воздухе для поддержки огнём. Но, к сожалению, прочёсывание результатов не дало. В течение месяца как этого и требовал приказ, основные свои усилия мы сосредоточили на поиске Горбунова. Но, к сожалению, ни наши операции по прочёсыванию кишлаков ни агентурная работа результатов не дали. Мы постоянно получали информацию от местного ХАДа, что советского солдата видели то в одном месте, то в другом. Но при проверке всё это оказывалось липой. Я даже поставил задачу местным властям, чтобы они попытались выйти на душманов и передали им, что готов обговорить вопрос обмена. Но, к сожалению, Женю мы так и не нашли. Было тяжело об этом писать родителям. На погибших писать, тоже конечно очень тяжело эмоционально. Всё это трагедии каждой отдельно взятой семьи. В случае с Горбуновым тяжелей вдвойне. Нам постоянно шли письма не только от родителей и родственников солдата, но и от его друзей и школьных учителей. Женина судьба волновала всех, все требовали и упрекали. Я на них не обижался. Понимал, что они там, в Союзе, плохо представляют себе, что здесь в Афгане творится. Ведь в газетах тогда писали, что мы здесь ведём учебные бои и иногда доставляем хлеб в горные кишлаки. Всей перепиской занимался замполит. Длилась она около года. Затем пришло письмо от сестры Жени, где она очень жёстко высказала всё, что думала обо мне. Наверно в чём-то она и была права. Упрекнула меня в том, что если бы такое случилось с моим братом, то я бы поиски не прекратил. Дело в том, что это уже была осень 1982 года, отряд был передислоцирован в другую провинцию, и по Горбунову мы уже ничего не могли предпринимать. Я ответил ей, что мой брат находится здесь рядом со мной, и неизвестно, выйдем ли мы отсюда живыми. Больше письма не приходили".
Интервью мамы Евгения Горбунова смотрите по ссылке здесь:
Горбунова Анна Давыдовна - мать пропавшего без вести бойца 154-го отдельного отряда, делится со зрителем кругами ада, которые расходятся до сих пор с той самой даты: 7 ноября 1981 года...
Сын прошел подготовку и служил нормально. Письма приходили, все нормально, дедовщины нет, с парашютом прыгают. Мы радовались, посылки посылали. Вдруг раз возвращается посылка, ничего не можем понять. Связи нет, позвонить некуда. Только позже мы узнали, что он оказался в Афганистане. Как потом сказали ребята, все написали заявления и пошли добровольцами. Прибыли в провинцию Джаузджан 3 ноября, а 7-го был уже первый бой. В бою машина связи была подбита, Женя выпрыгнул и вел бой. Все вырвались, а он остался.
Вот в это время встретила Эмилию Георгиевну Крылову, Аду Александровну Семёнову, Амелина Алексея Тимофеевича. Вместе с нами были Проханов Александр Андреевич, Андронов Иона Ионович и сценарист Владимир Владимирович, по-моему, Акимов. Вот такой группой мы поехали в первый раз в Пакистан. Знаете, это чтото было вообще выше наших сил. Мы почему-то думали, что сейчас весь мир кинется нам помогать, весь мир. Была пресс-конференция громадная, народу была тьма, откуда слова брались, откуда силы брались, я не знаю. Но в ответ жесткие были требования по разминированию территорий, по обмену всех на всех, по возмещению ущерба. Мы сказали: мы матери, мы не политики, мы не начинали войну, ваши матери так же платят, как мы, так помогите найти ребят, помогите!
В одной из газет потом было написано, что уставшим матерям Гульбеддин Хекматияр налил воды. А на самом деле он устроил нам пытку. Он собрал очень много калек, битых, ломаных, безногих, безруких, и нас провели через эту толпу. Кто-то костыль тянет к нам, кто-то рот беззубый разевает, крик и шум. Это было кошмарно. Это была демонстрация для нас, чтобы мы видели, что наши сыновья наделали, а мы сейчас просим о милости. Надо быть очень жестоким человеком, чтобы придумать такое.
Когда в Пакистане мы поехали из Пешавара в лагерь беженцев, на нашем пути взорвали бомбу; когда мы в лагерь приехали, там детей научили скандировать: «Убить русских матерей, убить русских матерей!» Нам там никто не был рад. После Пакистана поехали в Кабул договариваться об освобождении из тюрем для обмена. Побывали в тюрьме Пули-Чархи под Кабулом. Там было очень много пленных. И каждый плакал, каждый хотел домой, то есть судьба одинаковая. Вроде бы получили согласие Наджибуллы на обмен. Но вы знаете, это решалось все на уровне народной дипломатии. Когда мы поехали в Пакистан второй раз, мы уже предполагали, что нам отдадут кого-то. Очень большое участие приняла премьер-министр Беназир Бхутто. У нее брат пропал без вести во время стычек с Индией. Она нас принимала и за этих мальчишек, за Андрея Лопуха и Валеру Прокопчука свои деньги заплатила, по 400 000 рупий.
Когда нам их передавали, мы там чуть не падали все. Это какой-то был сумасшедший дом. Валера Прокопчук не мог вставать на полную ступню, ему палками пятки отбили. А мы все по сторонам смотрели: вдруг где-нибудь мой? Мы узнали, как попал в плен Андрей Лопух. Он был в танковой части, с его танка украли тент. А ему командир говорит: иди в соседнюю часть, укради и принеси, чтоб было на месте. Он и пошел. видел ручеек, а за ручейком – арбузы, да такие хорошие. Я, говорит, только перешагнул, а мне по башке дали и все. Вот так. А у Валеры Прокопчука просто куриная слепота. Он в сумерках толком не видит ничего. Его так и захватили.
Он рассказывал, что когда его привели в Пакистан, подвели к какому-то зданию, на стене которого была корова нарисована. Он решил, что будет ухаживать за коровами, а оказалось, это просто камуфляж, это была тюрьма. Его посадили в бетонную яму, только подстилка и Коран и больше ничего, абсолютно ничего. Вместе привезли и афганских солдат. Валера на прогулке нашел длинный гвоздь и потихоньку из него, сидя в этом мешке, делал заточку. Он рассчитал, что с прогулки вроде бы бежать можно было. Но взял и рассказал афганцам-пленным, а они его предали. Его после этого били палками по сухожилиям выше пяток. Он не то что бежать, ходить толком не мог. Когда его вывели к нам, он на цыпочках шел еле-еле. Да, я еще про Валеру Прокопчука не рассказала до конца. Когда его избили и когда он не выходил, охранник однажды ему дал двухкассетник и он слушал Москву, трансляцию второго II Съезда народных депутатов и оценку Афганской войне. И однажды этот охранник сказал, что его какой-то Андронов ищет. И когда его переодели и повезли, то, что он встретится с матерью, было для него как гром среди ясного неба просто-напросто. Но перед встречей ему сказали, что упаси Бог, если скажешь что-то другое, кроме того, что написали на бумажке. Тогда и родителей постреляем, и тебя вместе с ними. А за стенкой, говорит, сидел какой-то их представитель, который прекрасно знал русский язык, и наши слова все контролировал, и Андрея слова контролировал, единственное, что-то ему Проханов тихо говорил, это его право было, он возглавлял делегацию, его нельзя было трогать. Вот так.
А мы к нему все-таки подошли, он когда встал, я подошла, Ада, мы его обняли, я ему белорусскую присказку рассказала: «Няхай жыве и пасецца беларуская птушка бусел» (аист). Он говорит: я с этих слов одурел и про себя подумал, хоть как домой буду добираться. Ну вот повезло им, что их выкупили, им повезло...