Когда ушел Евгений, я не помню. После того, как он посмел заговорить со мной о другом мужчине, в чем-то меня обвинить, со мной случилась какая-то истерика…
Я с трудом открыла глаза, передо мной сидела Светочка.
– Что случилось, почему ты здесь?
– О, Вы очнулись! Слава Богу.
Потом она в двух словах рассказала, что произошло: ей позвонил Евгений и срочно попросил приехать. Мне сделалось плохо, я плакала и не могла успокоиться, выгоняла его. А он не мог меня бросить, вызвал Свету. Тут со мной и случился этот припадок, о котором я не помню…
– Опять? Господи, это уже второй раз за месяц, что же дальше будет!
– Олеся Станиславовна, Вы зря меня не слушаете. Нужно немедленно обратиться к врачу. Эпилепсия – это не шутки.
– Да, знаю я… Под контролем врачей все детство провела. А потом вроде прошло все, и как будто бесследно… Только года два назад повторилось…
– Конечно, я не могу Вас убедить, но Вы поймите, если вдруг, не приведи Господь, Вы одна окажитесь в момент припадка. Ведь так и с кресла можно свалиться, головой удариться… Тем более, что это все участилось. Нет, надо срочно к врачу!
Я смотрела на эту девушку и удивлялась: сколько отзывчивости было в её маленьком юном сердце: не зная её, могла бы поверить, что таких людей уже не бывает. Ну как объяснить ей, что я и без врачей знаю причину моей страшной болезни – нервы, стрессы. Первый припадок у меня случился, когда мне было лет семь. А связано это было с трагическими обстоятельствами: у меня умерла мама. Как-то внезапно быстро. Заболела простудой, к врачам не обращалась, все некогда. Получилось, что вирус на ногах перенесла, а он дал осложнение на сердце. Как сейчас помню: мама кормила меня завтраком, накладывала что-то в тарелку, неожиданно побледнела, пошатнулась, упала… Так оборвалась её жизнь, в тридцать два. Я осталась одна с отчимом, родного отца своего я не знала. После похорон и «образовалась» у меня эта болячка. Хочется сказать, что отчим поступил благородно: растил меня, заботился, дал пропитание, образование… думается, он очень любил мою мать… Мы расстались с ним лишь тогда, когда он женился второй раз. Мне уже было восемнадцать, я как раз переехала из деревни своей в город на обучение: там – общежитие, жизнь студенческая, знакомство с Женей… А у него – новая женщина. Деньги отчим, мне, правда, высылал до самого того момента, пока я не пошла на работу. А потом он переехал куда-то. Мы практически не поддерживали отношений – лишь иногда от него были звонки по телефону на день рождения. Но я благодарна ему за все.
– Ну как, Вы обследуетесь? – Света словно разбудила меня. Я так задумалась, что даже забыла о ней.
– Хорошо, обещаю. Спасибо Вам за все, идите домой.
– Когда теперь приходить?
– Что значит когда? Конечно, завтра! – мой ответ её удивил.
– Олеся Станиславовна, но я думала, что после всего, что случилось, Вы пока не пойдете на работу. Давайте я Вас завтра к врачу отведу.
– Света, милая, если Вы не хотите, чтобы мне стало хуже, приходите завтра утром, как обычно, – спокойно ответила я. Девушка поняла – если я останусь дома, то я точно заболею. Вся моя жизнь теперь – только работа.
Она вздохнула и ушла. Я погрузилась то ли в сон, то ли в воспоминание…
Это было ровно два года назад. У Верочки день рождения – малышке исполнилось два. Мы с Женей долго планировали, как проведем день. В конце концов, после недолгих споров, он согласился поехать в деревню к моей дальней родственнице. Троюродная тетушка очень болела, все писала письма с просьбой хотя бы перед смертью показать ей девочку. Да и свежий деревенский воздух был бы очень кстати для моей крошки.
Несмотря на то, что на дворе стоял поздний сентябрь, бабье лето было в разгаре. Я кормила дочку её любимой пшенной кашей (до сих пор не понимаю, что ребенок мог в ней найти), а Женя пошел в гараж за машиной. Погода обещала быть прекрасной на все выходные. Мы выехали около десяти часов утра, а к обеду должны были уже оказаться в деревне и готовиться к небольшому семейному празднику на свежем воздухе – шашлыки, домашнее вино, семейные посиделки… Но ничего этого не случилось. Тетушка так и умерла, не увидев мою Верочку…
Прошло около получаса нашей езды. Дочка с таким любопытством смотрела в окно, что, казалось, готова была выпрыгнуть из машины. Женя предложил мне с ней пересесть вперед, чтобы Вера могла больше увидеть, сказал, что в мы выехали на загородную дорогу и милиция нас не должна остановить. Я отказалась, потому как знала, что ребеночку нельзя сидеть на переднем сидении – за это и прав могут лишить, а милиция, как говорится всегда на посту.
– Да и мало ли что… – как сейчас помню эти мои слова.
Если бы я могла знать, что именно это мое решение поломает мне всю жизнь… откуда взялся этот грузовик – я не видела. Да и все мои ощущения были очень быстрыми… Грохот, крик Верочки, мат Жени… Потом – тишина… Темнота.
Когда я очнулась, я даже не сразу поняла, где нахожусь. Со мной рядом был муж и мужчина в белом халате. Это уже намного позже я узнала, что это был врач-психотерапевт. Женя мне сообщил страшную новость – о гибели Верочки, о том, что я сильно повредила позвоночник и теперь никогда не смогу ходить.. Я была мыслями где-то далеко… То ли это был дурман от наркоза, то ли ещё что-то… Когда меня выписали, я узнала, что с того дня прошло три месяца… Я не смогла даже попрощаться с дочерью, потому что находилась в коме и врачи вообще ничего не обещали… Из больницы я приехала сразу же на съемную квартиру. Я не смогла вернуться в тот дом, где бегала моя долгожданная крошка… Я не могла больше ни дня видеть Евгения, хотя, как выяснилось потом, он, как водитель не был виноват. Просто, как говорится, находился не в том месте, и не в то время… Водитель грузовика был пьян, он вылетел на встречную полосу, Женя попытался увернуться. Не совсем получилось: столкновения лоб в лоб не произошло… Но грузовиком полностью смял зад нашей машины, не оставив девочке ни малейшего шанса. Сам пьяница тоже погиб, но меня это уже мало интересовало…
«Если бы мы пересели, если бы мы пересели…»
