С огромным удовольствием представляю вам третью статью Казимиры Бруновны из цикла "Мы были идиотами" Почему?", посвященную моему любимому Мародёру - Ремусу Люпину.
Предисловие
Психическое состояние Ремуса Люпина, подобно состоянию Сириуса, в целом очень хорошо поддается анализу, так как причины его показаны в каноне: главная травма Ремуса – это его особенная „болезнь“, то бишь оборотничество. Все остальные его проблемы берут начало от этой - низкая самооценка, неуверенность в себе, замкнутость, иррациональные страхи и слабости. Все это довольно красноречиво описано автором, и ею же предоставлена отсылка на конкретный прототип описанной болезни – ВИЧ/СПИД. Так же, как и ВИЧ-инфицированные в реальности, оборотни подвергаются в обществе здоровых людей стигматизации и жестокой дискриминации, что по тяжести переживания часто затмевает прямые последствия самого заболевания. Так же, как и в случае со СПИДом, в современном мире оборотничество поддается лечению (в данном случае, своеобразной корректировке), которое способно значительно улучшить качество жизни самих больных и их семей, позволить им работать без особых ограничений и даже строить личную жизнь. Однако, независимо от этого, общество все еще не может искоренить предрассудки, бытующие в отношении этих людей. Так оборотни становятся жертвами системы, уязвимыми в плане психического здоровья.
Причины психологических проблем Ремуса, таким образом, достаточно прозрачны. Читателю они становятся понятными практически сразу, а не под конец франшизы, как это было с Северусом Снейпом. Данное обстоятельство, безусловно, способствует снисходительному отношению к Ремусу со всеми его слабостями, тем более, что и в глазах главного героя, через восприятие которого мы и видим этого персонажа, он выглядит однозначно хорошим. И, однако, среди читателей даже он часто подвергается жесткой критике и вызывает отторжение вплоть до ненависти. Чем это объясняется? Дело в том, что Ремус на первый взгляд создает впечатление человека, на порядок более самоотверженного и честного – как перед самим собой, так и перед другими – чем он является в действительности, и эта действительность при внимательном прочтении разочаровывает читателя.
Один из ключевых разочаровывающих моментов – это пассивная роль, какую Ремус играет в компании Мародеров во время школьной травли и опасных вылазок по ночам. Пассивное участие в агрессивных действиях уже само по себе порицаемо, но в его случае оно продолжается даже после того, как директор назначил его старостой и передал ему ответственность за пресечение травли, что обязывало его к проявлению активности. Бо́льшая часть ответственности за предотвращение ночных вылазок лежит именно на нем – ведь это он из всей компании единственный источник опасности для окружающих. Но и в том, и в другом случае Ремус словно бы и не пытается как-то повлиять на происходящее, хотя прекрасно осознает свои ошибки (в чем сам сознается). Конечно же, это повод для негодования, ведь для обычного человека подобного рода малодушие трудно объяснить чем-либо, кроме как тем, что персонаж, в сущности, плохой, а совсем не хороший. Но мне кажется, что для того, чтобы иметь возможность судить его поступки адекватно, стоит для начала подробнее ознакомиться с его психическим состоянием и понять всю глубину его проблем и потребностей.
Оборотничество как аллегория ВИЧ/СПИД
Ликантропия Люпина – метафора болезней, находящихся под воздействием стигмы, как ВИЧ или СПИД. По-видимому, заболевания, передающиеся через кровь, окружают все возможные виды суеверий, вероятно, из-за табу, связанных с самой кровью. Волшебное сообщество настолько же подвержено истерии и предрассудкам, как и магловское, и персонаж Люпина дал мне возможность рассмотреть эти настроения. (Роулинг, 2016) https://www.standard.co.uk/showbiz/celebrity-news/j-k-rowling-remus-lupins-werewolf-condition-is-a-metaphor-for-hiv-a3340516.html#comments-area
Что же происходит с психикой ВИЧ-инфицированного человека? Разумеется, сама болезнь тоже негативно влияет на мозг, а через него и на психическое состояние больного, но еще задолго до того, как она начнет прогрессировать, стигматизация и дискриминация со стороны общества уже могут сформировать неврозы, депрессии, избегающее поведение и т.п. примеры сильной реакции на стресс. (https://spidcenter.ru/2013/04/26/vich-infekciya-i-psixologicheskie-problemy/; https://cyberleninka.ru/article/n/nekotorye-psihologicheskie-problemy-sotsialnoy-adaptatsii-vich-infitsirovannyh-detey-v-rf)
В некотором роде у оборотней такая же проблема, хотя и есть разница в динамике развития заболевания: у людей с ВИЧ/СПИД мозг под влиянием вируса постепенно разрушается; у оборотней же временное помутнение рассудка обратимо – но зато оно поглощает мозг полностью и с гораздо более тяжелыми последствиями для окружающих. В общем и целом можно сказать, что и у тех, и у других проблемой является не столько сама болезнь, сколько ее восприятие окружающими, так как в том, что касается болезни, и в случае людей с ВИЧ/СПИД, и, тем более, в случае оборотней методы борьбы с последствиями этой болезни становятся все более эффективными. Тогда как остановить стигматизацию и, вследствие нее, дискриминацию часто совсем не представляется возможным, а потому травмы от них тоже невозможно предотвратить на практике.
Особая сложность в том, что стигматизация может травмировать, в частности, когда исходит от семьи больного, например, ребенка с ВИЧ. Парадоксально, но именно там, где он по умолчанию получает безусловную любовь и принятие – у родителей, такой ребенок может страдать и от стигматизации со стороны этих же родителей, предваряющей стигматизацию общественную. Родители могут опасаться, что их ребенка не примут, сделают изгоем или начнут преследовать, и в результате сами изолируют его от внешнего мира, транслируя ему свою неуверенность в том, что он хорош такой, какой он есть. Это своего рода защитная реакция, но она часто бывает чрезмерной и задевает детскую психику. Похоже, именно это случилось с Ремусом: его отец Лайелл Люпин был изначально предубежден против оборотней и, хотя ему пришлось изменить свое мнение после того, как маленького Ремуса укусил оборотень Грэйбэк, все-таки он остался очень зависимым от общественного мнения и прилагал большие усилия, чтобы сохранить в тайне от всех заболевание сына. Его стыд за то, кем стал Ремус, передался и самому Ремусу и стал для него основой самоидентификации.
Воспитывая сына, Лайелл Люпин явно старался вырастить его противоположностью всему, что ненавидел в оборотнях – „бездушные, злые существа, которые заслуживают только смерти“, по его словам. Поэтому Ремус, когда мы впервые знакомимся с ним в саге, производит (позже мы узнаем, что старается производить) впечатление чуткого, мягкого (следовательно, доброго) и порядочного человека. На первый взгляд, здесь нет никакого противоречия – эти черты присущи Ремусу, как и его отцу, ему не нужно было делать особых усилий, чтобы вырасти таким. И все же ему все время как будто этого мало: все свои положительные качества он доводит чуть ли не до тех крайностей, где они начинают переходить в недостатки. Мягкость превращается в мягкотелость, порядочность принимает несколько извращенные формы, когда сохранить лицо оказывается важнее, чем сказать правду – я имею в виду ситуацию в „Узнике Азкабана“, где Ремус побоялся вовремя рассказать Дамблдору об анимагии своих друзей и возможном способе проникновения Сириуса в замок. Все это говорит о том, что свой имидж Ремус „вырабатывал“ с усилием, вопреки здравому смыслу и зову собственного сердца – ведь сам он признается, например, что убедил себя, будто бы ему нет необходимости в чем-либо признаваться Дамблдору. Очевидно, и в данных обстоятельствах играть определенную роль, казаться безупречным, безгрешным, было для Ремуса более приоритетно, чем его собственное „я“.
Разумеется, я не думаю, что отец сознательно взращивал в Ремусе это малодушие. Скорее всего, он просто очень явно показывал перед сыном свое беспокойство за то, как его примут окружающие, тем самым подпитывая страхи Ремуса и препятствуя ему в том, чтобы научиться принимать себя, пусть и несовершенного, по-настоящему. Даже в зрелом возрасте Ремус рассуждает о себе, как о „чудовище“, и с горечью подчеркивает свою неспособность быть безопасным для других, хотя все, что он делает, он делает исключительно из стремления избежать конфликтов с этими другими.
Проблема в том, что стремление к абсолютной неконфликтности, как это ни парадоксально, приводит как раз к самым серьезным конфликтам – тем, что внутри себя. Будучи отчасти „чудовищем“, невозможно стереть или скрыть эту часть себя примерным поведением и пацифизмом, а значит, все попытки переделать себя извне тщетны в самом их зародыше. Но, впрочем, такими „внутренними монстрами“ обладают все люди в той или иной мере, и это не так уж плохо, если есть возможность их контролировать. Скорее всего, ближе к подростковым годам Ремус уже начал это понимать. С одной стороны, это выражается в том, что он смиряется со своим внутренним монстром и позволяет себе понемногу выпускать его на волю, одновременно с монстром внешним – во время ночных прогулок. С другой, у него появляется понимание того, что на свете есть обстоятельства, когда конфликтовать прямо – это более правильный выбор: например, когда над окружающим тебя миром и над твоими близкими нависла угроза, а значит, за них можно и нужно бороться. Конечно, все это происходит не без положительного примера и поддержки друзей, а также влияния Дамблдора. И все же важно заметить, что это первый важный шаг самого Ремуса на пути к переосмыслению своих принципов и созреванию в человека, который может быть разным в зависимости от того, что требует по каждому поводу его моральный компас: не только пассивным, изолированным, безобидным, но, соответственно, и активным, открытым и агрессивным, когда это необходимо. Путь этот занимает у него ни много ни мало всю жизнь. Ведь даже под конец, когда Тонкс беременеет от него, ему снова приходится перебарывать в себе привычку дистанцироваться, как универсальный способ обезопасить окружающих от самого себя, и вместо этого выбрать самый разумный для сложившейся ситуации образ действий: остаться рядом с семьей, оберегать ее и растить сына.
Двойственность характера
Вышеупомянутый конфликт идентичностей в Ремусе очень интересно и подробно рассмотрен пользователем Naaga вот здесь: https://alwayssnape.com/forum/topic/gentleman-monster-the-duality-of-remus-lupin/, как проявление дуальности в виде „джентльмен-монстр“. Здесь я вкратце пересказываю ее анализ.
Маргинализированные и порабощенные группы разумных существ по-разному реагируют на их статус в мире волшебников, но чаще им недовольны. Гоблины возмущаются своим подчиненным положением; оборотни открыто сопротивляются и даже присоединяются к Волдеморту, который обещает им больше прав; эльфы выражают отчаяние:
„Крюкохват злобно засмеялся.
Нет, об этом, именно об этом и речь! Чем более могущественным становится Темный Лорд, тем больше ваша раса утверждается в своем превосходстве над моей! Гринготтс пал в руки волшебников, домашние эльфы порабощены, и кто среди владельцев палочек протестует?“
„Я не могу сделать вид, будто именно мой способ убеждать доводами имеет большой успех против настойчивых призывов Грейбека, что мы, оборотни, заслуживаем кровавой мести, что мы должны поквитаться с нормальными людьми.“ (Ремус Люпин, ДС)
„Ах, если бы только Гарри Поттер знал! – Добби тяжко вздохнул, роняя еще больше слез на свою рваную наволочку. – Если бы он знал, что он значит для нас, для низших, рабов, нас, отбросов волшебного мира! Добби помнит, каково было, когда Тот-кого-нельзя-называть был на вершине своей власти, сэр! С нами, домашними эльфами, обращались, как с последним отребьем, сэр! Конечно, с Добби до сих пор так обращаются, сэр, - признал он, вытирая лицо о наволочку.“
Ремус, в отличии от них, несколько привилегирован, так как имеет возможность относить себя скорее к человеческому роду, чем к оборотням:
Я уверен, они бы ни за что не присоединились к Ты-знаешь-кому, – покачал головой мистер Уизли. – Они тоже многих потеряли; помнишь ту семью гоблинов, которую он убил в прошлый раз, где-то около Ноттингэма?
Думаю, это зависит от того, что им предложат, – ответил Люпин. – И я не имею в виду золото. Если им предложат свободы, в каких мы им отказывали на протяжении веков, они соблазнятся. У тебя еще ничего не вышло с Рагноком, Билл?
Любопытно, что Ремус тут использует слово „мы“, ассоциируя себя с обычными людьми, хотя сам является представителем притесняемых ими групп и мог бы употребить вместо этого нейтральное „волшебный мир“. Ремус отождествляет себя с угнетателями, поскольку он человек, и в то же время, в других случаях, говорит о себе, как о монстре.
„Ты ведь видел меня только в Ордене или в Хогвартсе, под защитой Дамблдора! Ты не знаешь, как большинство в волшебном мире относятся к существам вроде меня! Как только они узнаю́т о моем недуге, то едва могут общаться со мной! Разве ты не видишь, что я наделал?“
„Но ты нормальный! – пламенно возразил Гарри. – У тебя просто есть одна... одна проблема.
Ремус расхохотался.
Иногда ты мне так напоминаешь Джеймса. Он называл это „моей маленькой пушистой проблемой“ на людях. У многих это создавало впечатление, что я держал у себя шкодливого кролика.“
Когда Ремус спокоен и может рассуждать отстраненно, то легко определяет себя, как человека, но в эмоциональные и мучительные для себя моменты он словно раскрывает перед самим собой то, кем ощущает себя на самом деле: существо. Две его идентичности не сходятся вместе, и он постоянно мечется от одной к другой. В какой-то мере его привилегированное положение в сравнении с другими оборотнями – заслуга того, что он ассоциирует себя с Дамблдором и Мародерами, и, хотя это и не помогает ему изменить общественное мнение о себе, все же играет важную роль в формировании его личности. Он может не только реализоваться в качестве человека, но и быть хотя бы иногда самим собой, быть откровенным с друзьями насчет того, что ему приходится переживать:
Да, я знаю, что она очень противная особа – ты бы слышал, как о ней Ремус отзывается, - сказал Сириус. (по поводу законопроекта Амбридж против оборотней)
То, что его любят в семье и полностью принимают среди друзей – важнейшая и уникальная характеристика его личности. В частности, наличие таких преданных друзей позволяет ему проживать свою „чудовищность“ безопасным, как ему кажется, способом. Джеймс и Сириус стали для него эдакими защитниками от неблагоприятных последствий – они „перевоплощались в настолько больших животных, что могли сдерживать оборотня“. И да, несмотря на то, что в действительности этот способ был довольно опасным и безответственным, так как часто их прогулки были на грани катастрофы, все же для Ремуса это было единственной возможностью вкусить подростковую жизнь во всей ее прелести, иначе он не смог бы позволить себе ее прожить.
„Мое тело было все тем же, волчьим, но сознание словно бы становилось им в меньшей степени, когда я был рядом с ними.“
В компании Мародеров его волчья и человеческая сущности интегрируются неповторимым образом, дающим ему возможность ощутить себя принятым ими целиком: нечто невообразимое и невозможное ни в одном другом обществе – ни людей, ни оборотней. Ни те, ни другие не могут предложить ему такого рода принятие, ведь первые отвергают и боятся его, вторые же не доверяют. Это, вероятно, также объясняет, почему только среди друзей Ремусу достаточно комфортно выражать свои негативные эмоции, такие, как гнев. И за этот душевный комфорт, за эту возможность принять себя и быть принятым в своей объединенной идентичности, он готов многое простить своим друзьям, пусть и осознавая, насколько они иногда бывают неправы.
Можно еще отметить и то, что именно этот особый статус Ремуса способствовал его необычной реакции на отвержение со стороны волшебного мира: вместо праведного гнева на этот мир он скорее подогревает внутреннее неприятие самого себя. Неприятие, в свою очередь, побуждает его избегать близких отношений в зрелом возрасте: „Я слишком беден, слишком стар, слишком опасен“/„Разве ты не видишь, что я сотворил со своей женой и с моим ребенком? Я сделал их изгоями!“ Таким образом, привилегия, которой он был облагодетельствован, хотя и делает его более цельным и, следовательно, сравнительно более счастливым (= психически здоровым), чем другие оборотни, но с другой стороны – еще и более требовательным к себе, даже невротичным.
Отрицание собственной значимости
Исходя из предыдущих факторов, можно предположить, что Ремус, осознанно или нет, ставил для себя ограничение в том, что позволено ему в сравнении с остальными людьми, и эта самостигматизация могла проявляться у него в самом широком смысле, что, как мне кажется, лучше всего объясняет причины осуждаемого читателями поведения.
Наиболее серьезной критике подвергаются упомянутые выше примеры его безответственности во время прогулок, а также невмешательство в травлю, устраиваемую Джеймсом и Сириусом против других учеников. И, если прогулки были, пожалуй, единственным исключением из правила „быть всегда пассивным“, ибо соблазн был слишком велик, то позиция невмешательства как раз прекрасно вписывается в эту стратегию.
Помимо них, некоторые читатели отмечают еще странное безразличие к судьбе маленького Гарри, оставшегося сиротой после смерти Лили и Джеймса, и к судьбе своего друга Сириуса, запертого в Азкабане по весьма сомнительному обвинению. Затем, после знакомства с подросшим Гарри в Хогвартсе, когда между ним и Ремусом, казалось бы, могла установиться крепкая связь по аналогии с отношениями между Гарри и Сириусом, Ремус снова исчезает, заставляя Гарри о себе тревожиться (хотя по логике вещей должно быть наоборот). Особняком стоит история с сокрытием тайны Мародеров от Дамблдора во время событий „Узника Азкабана“ – там Ремус снова пассивен, но, во всяком случае, его мотивы молчать хорошо объяснены им самим в конце книги.
Я привожу все эти примеры поведения Ремуса уже в зрелом возрасте, чтобы с их помощью прояснить причины такого же странного бездействия в возрасте подростковом – главная тема, которую мы здесь расследуем. Довольно очевидно, что Ремус почти всегда поддается своим слабостям сознательно: например, он прекрасно осознает, что поступки Мародеров неправильны, что их нужно пресечь; знает, что именно нужно сообщить Дамблдору, когда замок Хогвартса в опасности из-за бежавшего преступника и т.д. Вероятнее всего, и в остальных случаях он так же хорошо понимал, что от него кое-что зависит, и он мог бы что-нибудь предпринять в пользу, соответственно, Гарри или Сириуса. Он слишком умен и рассудителен, чтобы не отдавать себе отчет в том, что делает, и даже в том, чего неделает. Тогда что же его останавливает? Моя версия данной странности – это своеобразный фокус, который психика Ремуса проворачивает с его восприятием себя в сопоставлении с большинством других людей вокруг него: его собственная ценность, значимость его настоящего внутреннего „я“ сведена практически до нуля, и ни ум, ни рассудительность, присущие ему от природы, не способны опровергнуть в нем самом это заблуждение. Его обычная рациональность здесь просто отключается, так как в области самооценки и собственной значимости им полностью владеет его страх быть отверженным, даже в самых абсурдных ситуациях.
Например:
- Не невозможность сказать „нет“ преследованию Мародерами Снейпа и других учеников в Хогвартсе, но невозможность воспринимать себя, как того, кто „считается“, кто заслуживает вообще права говорить кому-либо „нет“ (разве только тем, кого он объективно считает хуже себя – Волдеморта, его сторонников, включая Грейбека и остальных оборотней);
- Не равнодушие к судьбе маленького Гарри или подростка Гарри – но отрицание возможности быть для него по-настоящему ценным, и потому восприятие своих возможных действий, как излишних, даже, может быть, как проявления наглости;
- Не боязнь близких отношений и ответственности за ребенка, но недопущение в принципе мысли быть по-настоящему полезным и желанным в этих отношениях и для этого ребенка.
Кажется, что такая логика несколько абсурдна, и я понимаю тех читателей, которые не хотят в нее верить. Но это так только с точки зрения человека, не сталкивающегося с подобными проблемами; со стороны же человека, всю сознательную жизнь прожившего с клеймом чудовища, словно бы неспособного ни на что хорошее, кроме бездействия, такие рассуждения, судя по всему, воспринимаются очень разумными. И хотя психология стигматизированного члена общества мне лично не так уж близка, в своей жизни я, как, наверное, и многие, тоже переживала моменты, когда сомнение в собственной значимости затмевало всякий здравый смысл, заставляло отдаляться от окружающих меня людей, замыкаться в себе и избегать их, что, безусловно, плохо влияло на отношения с ними. Думаю, можно будет представить, что в обычное время происходило на душе у Ремуса, если усилить это ощущение в несколько раз и распространить на все его будни, а не только на отдельные моменты переживания неуверенности в себе.
По-видимому, вся модель его поведения сводится к принципу „неважно, что происходит, но в любом случае без меня будет лучше“. И это видится мне не столько как его собственное жизненное кредо, сколько как установка из детства, в которую он чувствует себя обязанным верить. Его истинное „я“ слишком подавлено этой установкой и поначалу не смеет проявиться, но постепенно все же раскрывается под благотворным влиянием принимающей его среды, а в итоге выражается в решимости встать горой за Дамблдора и против Волдеморта – даже когда друзья и сам Дамблдор больше не рядом. Конечно, и это происходит не без метаний в противоположную сторону, к сомнениям или к полному отрицанию ценности своей инициативы. Впрочем, в зрелом возрасте Ремус уже достаточно осознан, чтобы подметить противоречие между этими двумя принципами, когда ему на него указывают (как это делает Гарри) и тут же скорректировать поведение. В подростковом возрасте, однако, такой возможности у него нет, ведь единственные доступные ему источники влияния – его друзья – и сами нуждаются в корректировке, каждый в своей. Со стороны Дамблдора тоже можно было бы предпринять что-нибудь, но Дамблдор не следит за своими учениками настолько пристально, чтобы помочь Ремусу занять правильную позицию. Самое логичное, что он может сделать – это дать Ремусу пост старосты, тем самым попытавшись убедить его в том, что он действительно имеет право действовать и воздействовать на других людей. К сожалению, как мы знаем, этого оказывается недостаточно, так как проблемы Ремуса слишком глубоки и не поддаются такому легкому решению.
Заключение
Когда я искала материал для этой статьи, если честно, я не ожидала встретить так много критики в адрес Ремуса Люпина, и для меня стало открытием, что среди Мародеров его часто выбирают самым неприятным из троицы Джеймс-Сириус-Ремус. В конце концов, самый поверхностный взгляд на этого персонажа предполагает увидеть в нем гораздо больше располагающих к себе черт, чем в двух других Мародёрах: мягкость, спокойствие, рассудительность, деликатность (ну, если не брать в расчет эпизод с боггартом Невилла), словом, все, что характерно скорее для человека зрелого. Но, возможно, именно это и стало камнем преткновения в данном случае: Ремусу слишком хорошо удается вводить в заблуждение окружающих, что он еще в детстве зрелый, как взрослый мужчина, в то время как в действительности все наоборот – даже уже став взрослым, он все еще остается очень сильно во власти своих детских травм и страхов. И, если в отношении Снейпа или Джеймса с Сириусом мы эту их детскую незрелость видим отчетливо и легко вычленяем ее из всех остальных примеров их поведения (что, конечно же, способствует снисходительному к ним отношению), то в случае Ремуса это сделать сложнее, во всяком случае, сразу. Ведь, по иронии судьбы, его стремление выглядеть цивилизованным – с тем, чтобы ни в коем случае не выглядеть диким, агрессивным – со стороны оценивается именно как признак зрелости. Как мне кажется, в этом и заключается самая большая ошибка в оценке его личности читателем: во многом предварительно заявленная его „положительность“ как бы не дает ему права на слабости и легко формирует у читателя завышенные ожидания, что закономерно приводит к ощущению обманутости. Нечто подобное происходит и в отношении Дамблдора, правда, с той разницей, что Дамблдор свои ошибки совершал в том числе будучи уже действительно зрелым и умудренным опытом (что не мешает мне относиться с пониманием также и к нему).
В то время как образ зрелого не по годам подростка Ремуса подводит своей излишней положительностью и разочаровывает, когда в критических ситуациях Ремус проявляет слабость и даже как будто бы трусость – с другой стороны, и эти слабость и трусость точно так же являются обманчивым впечатлением о нем. Они проявляются, в общем-то, только в сфере взаимоотношений с другими людьми, но не мешают ему быть по-настоящему храбрым и самоотверженным в целом. Ведь разве мог бы слабак и трус открыто бороться против Волдеморта, быть агентом Дамблдора среди враждебно настроенных к нему остальных оборотней, быть готовым отдать жизнь за друзей и близких, и в итоге погибнуть-таки героической смертью? Наконец, неужели слабак и трус смог бы прямо смотреть в глаза своим страхам и признавать ошибки? Думается мне, что периодические проявления слабости Ремуса – это как бы побочный эффект от старания выстроить желаемый имидж безобидного человека, знающего свое место, а оно, как он ошибочно полагал, весьма низкое по сравнению со всеми остальными, здоровыми людьми. И хотя эту самостигматизацию обычно довольно трудно преодолеть в себе даже с поддержкой близких, Ремус с этим все же борется и в конечном итоге справляется, пускай и не без промахов. Он не просто пытается выглядеть взрослым, но действительно прилагает усилия к тому, чтобы нравственно расти над собой и постепенно взрослеть по-настоящему. И вот именно эту его черту мне бы хотелось оценивать, как самую важную, благодаря которой можно с пониманием отнестись ко всем его слабостям.
Большое спасибо автору за прекрасную статью!