Когда умер Джордже Балашевич, мой отец, одногодок его, всю ночь слушал старые песни Джолета, пил и плакал. Мне и самому хотелось выть от горя, к вящему недоумению многих сербских друзей. Они-то по Балашевичу не плакали. Дело, конечно, было не в самом «паннонском моряке», вернее не только в нём самом, - «не Брежнева тело, а юность мою вы мокрой землёй закидали» - прочитайте это стихотворение Всеволода Емелина, если вдруг не читали.
По Борисаву-Боре Джорджевичу, который покинул этот мир 4 сентября 2024 года, плакать и убиваться не хочется. Он был пьяницей и охальником (и гениальным поэтом, кто бы спорил), такого хочется помянуть крепким напитком под печёного поросёночка и домашние соления, вспоминая весёлые истории из его жизни. Благо Джорджевич успел опубликовать несколько томов мемуарной прозы, состоящие в основном из описания всяческих алкогольных эскапад. В общем, будет так: главный знаток юго-рока в России Евгений Елькин напишет для вас обзоры основных альбомов группы Боры Джорджевича «Рибля чорба», которые «Балканист» будет публиковать по одному в день. А я в этом небольшом некрологе разбирать отдельные альбомы и песни не буду, а постараюсь рассказать о феномене Боры-Чорбы в целом.
Белградский хард-рок-менестрель, певец соблазнов и опасностей большого города, родился в провинциальном Чачаке, это очень характерное и правильное начало для биографии, сплошь состоящей из «взаимоисключающих параграфов». Был он в юности невероятно миловиден, этакий конфетно-мармеладный шумадийский пастушок с довоенной открытки.
За красивую внешность и длинные волосы Бору взяли в каст югославской постановки мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера «Иисус Христос Суперзвезда» - да, в Югославии легендарная рок-опера вполне легально шла в государственном театре, как и «Волосы» до этого. Голос у Боры тоже был нежный и вкрадчивый, текущий молоком и мёдом. Любителям юго-рока, знающим Джорджевича только в хардовой ипостаси, поверить в это будет сложно, но вот вам доказательство - «Колыбельная», хит группы «Подсолнух», на котором Бора солирует, а подпевает ему единственная и неповторимая Биля Крстич.
Сунцокрет «Успаванка»
После прослушивания записи «Подсолнуха» становится совершенно понятно, что Бора мог бы стать более чем успешным эстрадником, крунером, героем девичьих грёз, не хуже Здравко Чолича, дай ему Бог здоровья. Отметим также, что из западных рок-вокалистов подобный диапазон - от медоточивого крунерства до стадионного рыка - имел разве что Ронни Джеймс Дио, но он итальянец, у него сладкие неаполитанские канцоны прошиты в ДНК.
Свой первый поэтический хит - «Куколку с обложки» - признание в любви очень красивой и очень меркантильной девушке, Бора написал, ещё будучи участником «Подсолнуха». Я обещал его песни не разбирать, поэтому отмечу лишь, что это типичная для Джорджевича смесь романтики и цинизма, которая никак не вписывалась в эстраду, соул и дрим-поп, характерные для «Подсолнуха». Как следствие, Бора и Биля Крстич уходят из группы и примыкают к коллективу Джордже Балашевича «Ранний мороз».
Так что Балашевича я в начале статьи вспомнил не случайно, а абсолютно закономерно. Бэк-вокал Боры Джорджевича можно слышать в патриотическом боевике Балашевича «Положитесь на нас», а также в лирических песнях «Жизнь - это море» и «Прости меня, Катрин». Удивительно, конечно, как разнесла судьба участников «Раннего мороза»: Балашевич стал не рокером, не попсовиком - и не эстрадником, а этаким шансонье (во французском понимании термина), песни которого сербы любят, но самого его - ненавидят (им есть за что); Биля Крстич - исполнительницей народных песен и религиозных гимнов, голосом Сербской православной церкви; Джорджевич - вечно похмельным, хрипатым и небритым хардовиком, лицом и символом «тяжелой» музыки в Сербии. В гимне югославских комсомольцев «Положитесь на нас» ничего из этого не считывается.
Рани Мраз «Положитесь на нас»
Как бы то ни было, в 1978 г. с криком «смерть попсе!» Бора Джорджевич покидает «Ранний мороз» и отправляется в плаванье по волнам тяжёлой музыки, продолжавшееся до 2019 г. - в том году «Рибля чорба» записала последний альбом. Не то чтобы тяжёлую музыку в Югославии до Боры никто не играл - ещё как играли, и прог-рок, и чистый хард. Бора важен тем, что, во-первых, привнёс в тяжеляк настоящую большую поэзию, сложную, многокомпонентную, где похабные надписи из общественных туалетов органично соседствуют с цитатами из Бодлера и Рембо. И, во-вторых, именно Бора отвязал сербский национальный архетип от сербского народного (а на самом деле квази-народного) мелоса. Последний тезис, вероятно, нуждается в разъяснении.
В 70-е гг. Горан Брегович со своей группой «Биело дугме», Радомир Михайлович-Точак с группой «Смак», Влатко Стефановски с группой «Леб и сол» успешно поженили западный прог-рок с балканской мелодикой. Брегович называл это «пастырский рок», в изначальном понимании слова «пастырь», то есть пастух. У «Биело дугме» мы можем услышать и народные мелодии в рок-аранжировке, и буквально блеянье скота и звяканье бубенчиков. В тяжёлой музыке «пастырский рок» продвигала, например, группа «Ватрени полюбац» Милича Вукашиновича, бывшего ударника «Биело дугме». Что плохого в слиянии балканского мелоса и рок-музыки? Да на первый взгляд ничего плохого, кроме хорошего. Но Бора Джорджевич считал иначе.
С точки зрения Боры, адаптируя рок-музыку под вкусы деревенской публики, делая рок менее тяжёлым и более мелодически близким Балканам как части глобального Востока, Брегович, Точак и Стефановски взрыхляли плодородную почву для квази-фольклорного китча. Время показало правоту Боры, когда в конце 80-х - 90-е гг. «как бы народная» музыка («новокомпована народна музика») вышла из ресторанов и с сельских ярмарок на стадионы. Многие из тех, кто в 17-18 лет слушал «Биело дугме», в свои 27-28 слушали Лепу Брену и «Южни ветар», а в 37-38 - Цецу Ражнатович и Драгану Миркович. Насколько виноват в тотальном опрощении и вульгаризации музыкального вкуса сербов (а также боснийцев и македонцев) Горан Брегович и его группа - спорный вопрос.
Бесспорно то, что в тот период («Эпоху Милошевича») «Рибля Чорба» была чуть ли не единственным убежищем от вездесущих «народняков» для городского интеллектуала-патриота, который любит свою страну и её культуру, но не испытывает умиления от текстов типа «пастушечка-простушечка, пойдём на сеновал». Но никто не расскажет о противостоянии «рокеров» и «народняков» лучше, чем сам Бора. Вот вам его дуэт с «классическим» эстрадником Ненадом Байичем-Байоне, старым приятелем Боры, который и в 90-е продолжал играть ту музыку, с которой оба начинали в 70-х. «Из глубин адского мрака слышу звуки народняка…».
Бора и Баjoне «Боли ме мрак»
В предыдущем абзаце неслучайно возник оборот «городской интеллектуал-патриот». Отвязав себя и своих слушателей от деревенской поэтики и мелодики, Бора Джорджевич остался сербом до мозга костей. Со Слободаном Милошевичем у него отношения не сложились сразу, особенную ненависть Боры вызывала супруга Милошевича Мира, любительница и покровительница тех самых «народняков» (особенной её симпатией пользовалась Зорица Брунцлик). Бора пригвоздил глаголом Слобу и Миру на сольном альбоме «Их дни», где была, в частности, посвящённая Мире Маркович песня «Баба Юла» - Ю.Л. это «Югославская левая», карманная партия Миры. С тех пор Миру Маркович никто иначе как Бабой Юлой и не называет. При этом Бора очень переживал за судьбу сербов в Боснии и Хорватии, много времени проводил в Пале и Баня-Луке с Ратко Младичем и Радованом Караджичем. Даже помянутый антимилошевичевский музыкальный альбом был выпущен не в Белграде, а в Республике Сербской (в 1996 г., когда Милошевич и Караджич уже рассорились). В те же годы Бора записал с группой «Минджушари» из Книна (Сербская Краина) песню «Эх, дружок мой загребский», в которой он, сформулируем это предельно нейтрально, порывал со старыми друзьями из Хорватии и выражал большие сомнения в самой возможности существования независимой Хорватии. Боре ответил фронтмен загребской группы «Фильм» Юра Стублич песней «Эх, дружочек мой белградский», столь же ругательной. Линк на Бору мы дадим, а на Юру давать не будем, тем более что «Фильм» - это рокопопс, не чета «Риблей чорбе».
Бора и Minđušari «Е, моjдруже Загребачки»
У Боры Джорджевича были друзья в Хорватии, разрыв с которыми ему действительно дался тяжело. Это прежде всего выдающийся поэт и певец Арсен Дедич, который начинал как хорватский аналог Джордже Марьяновича, но в какой-то момент перешёл в другую лигу, из эстрадников стал шансонье (дружил с Окуджавой, устроил тому гастроли в Загребе). Бора признавался, что внимательно изучал стихи и тексты Дедича, особенно работая над лирическими песнями. В 1987 г. Бора и Арсен записали живой акустический альбом, на котором Дедич пел песни Джорджевича, а Джорджевич - Дедича, впрочем, что-то они пели и вместе. Вашему вниманию предлагается один из дуэтов сербского хардовика и хорватского шансонье (здесь сербские читатели не преминут заметить, что Дедич вообще по происхождению - серб из Шибеника, но сам он себя считал именно хорватом). Это настолько прекрасно, насколько вообще могут быть прекрасны двое поющих, немолодых и сильно пьющих балканских мужчин. Невероятно духоподъёмное зрелище, вызывающее немедленное желание выпить, к вящей радости новопреставленного Боры Джорджевича, у которого, как и у Бабы Юлы, была своя политическая партия - «ПОП», Партия обыкновенных пьяниц.
Арсен и Бора «Таквим сjаjем може сjати»
На этом я изначально собирался закончить некролог. Но передумал. Любая статья о Боре и «Риблей Чорбе» должна заканчиваться их главным хитом, рок-гимном, проникнутым ощущением неизбежной грядущей войны и страданием от невозможности её предотвратить - «Оглянись на дом свой, ангел». Название, кстати, позаимствовано у американского писателя Томаса Клейтона Вульфа. Эту песню все любят и правильно делают. Её взял в свой репертуар Джордже Марьянович, в своём последнем концертном туре все выступления он заканчивал именно этой песней. Любит и ценит эту песню и Его Святейшество Патриарх Порфирий, сам старый рок-н-рольщик, уже выразивший соболезнования родственникам Боры. Видимо и хоронить Бору Джорджевича будут под эту песню. И это правильно.
Вечная память, Царствие Небесное.
«Riblja Čorba» и хор РТС «Pogledaj dom svoj, anđele»