Да где же это я ?.. С этого вопроса, обращенного к собственной душе, для нее все и началось. А если конкретно - с той совместной поездки в Дивеево, мысль о которой пришла к ним обоим по воле случая или самого Провидения.
Все началось после очередного курса химиотерапии, когда Елену буквально выворачивало наизнанку, а темная пелена телесной боли и сердечного отчаяния застилала глаза. Но тут взгляд вдруг упал на книжицу, оставленную на прикроватной тумбочке предыдущей больной, Тамарой, недавно выписавшейся из клиники - «Четвертый удел Богородицы».
Елена взяла ее в руки скорее по наитию. Просто чтобы хоть чем-то отвлечься. И первое, что прочитала - « Господи! не закосни, помоги и приди во еже спасти нас!.. Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас» - вдруг вызвало целый водопад слез. Жалость к себе, «съедаемой»» страшной раковой опухолью. Сострадание к Олегу, с вымученной улыбкой повторяющему заученное «все будет хорошо, родная». Обида на мир, столь жестоко распорядившийся ее судьбой. Нежданное раскаяние от сознания прежних ошибок.
Вот они с Олегом деловито пересчитывают очередной выигрыш в казино, а вот проплыл день, когда Лена, подчинившись врачам, а главное, «назло» любимому, рассталась с их малышом. Да как она могла?! Сейчас Ленка откуда-то точно знала: их с Олегом ребенок обязательно использовал бы шанс на жизнь и родился бы здоровым!
И кольцо. Блестит, переливается всеми цветами радуги, манит с витрины ювелирного магазина злополучное кольцо с бриллиантом… А потом жуткие месяцы грязи и унижений в колонии. Настолько жуткие, что она постаралась вычеркнуть их из памяти навсегда.
Однако сейчас все эти картинки прежней сумбурной, «неправильной» жизни выходили из нее вместе с потоком слез. Внезапно стало полегче. Одновременно внутри родилась странная фраза - да где же это я?
К вечеру Елена точно знала: во что бы то ни стало надо ехать в Дивеево, что в Нижегородской области, в женский монастырь, именуемый четвертым жребием Богородицы. Молодая женщина, медик по образованию и материалистка по натуре, как многие люди в ее ситуации, надеялась на чудо.
***
Оно случилось уже вечером, когда в палату вошел разгоряченный Олег и буквально огорошил:
-Ты только не говори нет! Давай съездим в Дивеево, говорят, место это святое, исцелило не одного человека. Сегодня случайно в магазине встретил нашего с тобой бывшего однокашника, Лешку, ну, ты, помнишь, разговорились, он и посоветовал. У его матери с ногами что-то было, не вставала совсем, а после Дивеева все как рукой сняло. Поехали, а?
Олег был такой любимый, такой родной в этот момент, что Ленка опять не смогла сдержать слез. Впервые с момента их институтского знакомства ее вновь посетило острое чувство желания немедленного счастья, без тени сомнения в том, что это реально.
- Поехали, - вытирая ручейки слез со щек, выдохнула Елена Славина.
Никто из этих двоих еще не знал тогда, что поездка к святым местам станет для них и началом новой жизни, и положит конец непростым отношениям мужчины и женщины, любившим - каждый из них знал точно - очень любившим друг друга…
Однако в любом союзе двоих кто-то любит больше. Так и здесь: Елена была стороной «отдающей», Олег - принимающей. Она умела быть нежной, терпимой и безропотной, хотя и не безответной и беззащитной. Ему нравилось. Даже когда она неожиданно для самой се6я разразилась истерикой в ответ на его настоятельную просьбу-указание «сиди дома, наводи уют лучше, чем за копейки пахать в своей детской поликлинике». В итоге она все-таки согласилась на домашнее затворничество, которое позже все равно вылилось в тихую истерику, начавшуюся с ворованных жвачек и трусиков, а закончившейся кражей дорогущего украшения.
А ведь профессию свою Лена обожала. С детства мечтала стать детским врачом. Может быть, потому что сама болела частенько - простужалась то и дело, ангины, бронхиты, даже пневмонию перенесла. А на докторов как-то не везло, спасибо молодому организму, справлялся с хворью и без качественного лечения. Да и то сказать - кому они, детдомовские, нужны по большому счету?.. Не найдено пока лечение лучше маминых рук и ее горячего малинового чая.
Об этом «отсеке» жизни она тоже старалась не вспоминать. Лена Славина осталась одна-одинешенька на земле с того страшного воскресного вечера, когда до ночи прождала родителей, так и не приехавших с дачи на машине: «Жигули» пошли юзом по скользкой после дождя трассе, а потом тьма, мрак…
Потом в милицейском протоколе появится сухая запись «водитель не справился с управлением». А девятилетней осиротевшей девочке суждено будет «переехать» в детский дом, что в соседнем городке ее родной Саратовской области.
***
Ей абсолютно некуда было выплеснуть накопившуюся там с годами любовь, которая выдержала все испытания «казарменного положения». Там, где она терпеливо проживала до своего совершеннолетия, жизнь шла «по расписанию», в унисон полднику, обеду и ужину.
Там все были на равных, поддерживали и ссорились друг с другом, но все - словно единый тугой слепок, где каждый в принципе слеп по отношению к переживаниям ближнего. Ведь и самому несладко!
Только в обществе пожелтевших фотографий родителей Лена хоть немного оттаивала. Ей по-прежнему казалось, что они и слышат, и видят свою дочку, и помогают ей.
Потому - девушка свято верила - и в столичный медицинский вуз она поступила с первого захода, и настоящую любовь там встретила. Олег. Такой уверенный в себе, сильный, стильный и обходительный. К тому же, земляк.
Обхаживал старшекурсник ее, впрочем, недолго, всего-то несколько месяцев. Но трогательно и красиво. В день рождения, например, выглянув из окна общежития, Лена обомлела: на снегу чем-то ярким были написано: «С днем рождения, Ленка! Ты - лучшая!».
Олег с первого дня их знакомства произносил ее имя не иначе как с уменьшительно-ласкательным суффиксом «к». И попросту отмахивался, когда она выражала свое желание именоваться, скажем, «Еленой Прекрасной», а не какой-то там распростецкой Ленкой.
- Так теплее, понятнее, домашнее что ли. Ведь ты же вся, словно милый такой спящий вулканчик. Никогда не знаешь, когда и как начнешь действовать, - с улыбкой пояснял ее избранник.
Она и впрямь умела его удивлять. И когда безо всяких прелюдий, как в омут головой, согласилась на первую близость в ромашковом поле после студенческого уик-энда в Подмосковье - а ведь до того и на поцелуи-то толком ответить не умела! И когда наотрез отказалась от регистрации брака - а ведь не свадьба ли мечта любой молодой барышни? Полушутливо сказала тогда «хорошее дело, Олег, браком не назовут».
А если честно, просто было страшно связать их любовь штампом в паспорте. Связанная любовь долго не живет, какая-нибудь катастрофа, да произойдет. Так она вбила себе в голову после гибели родителей. Одним словом, Лена была ярой сторонницей расхожей фразы -нет ничего более постоянного, чем временное.
Шесть лет «гражданских» отношений канули в Лету со скоростью света. Свет… Он всегда струился через их странный союз, потому что там, где есть радость бытия, его просто не может быть. Другое дело - и она иссякает.
Сейчас-то Елена точно знает: тому виной отнюдь не приевшийся быт, который как раз-таки наладился с покупкой Олегом уютной трешки на Автозаводской. И не разночтение во взглядах, и даже - прости меня, Господи! - не их неродившийся ребенок, от которого она отказалась помутненным от обиды рассудком.
Тому виной только то, что в союзе двоих не может продолжаться вечно, чтобы один отдавал, а другой принимал, все чаще забывая сказать элементарное «спасибо». Вот тогда на полог совместной кровати и опускается тьма.
***
Да где же это я ?.. И где пребывала? Захолонуло сердце. Церковная служба уже началась, когда Лена и Олег несмело вошли в Преображенский собор. Звуки наполняли весь зал, неизвестно откуда исходя. Едва уловимая сперва, музыка ширилась, поднималась, наполняла весь храм, подхватывала и уносила в неведомые дотоле выси.
- Как хорошо! - тихо, слегка растерянно вырвалось у нее, и Лена сильнее сжала руку Олега. Однако он будто замер, окаменел, и рука осталась безучастной. Внимая церковному хору, будто бы вовсе забыл, что она рядом. Что он чувствовал в этот момент? Она не ведала. Но догадывалась, что и Олег растерялся в этом потоке солнечного света, мягко струившегося из-под сводов храма, в чистоте нот церковного хора. Позже он ей признается:
- Знаешь, Ленка, я ведь тогда на церковную службу впервые попал. И впервые почувствовал, что в принципе человек ничтожен. Что есть судьба, и кто-то свыше за мною наблюдает. И знаешь, неуютно мне как-то стало.
Испугался любимый монолитности мироздания. Дело, как говорится, сделал, использовал шанс, который оказался для нее чудодейственным спасением, и принялся гулять смело. После поездки в Дивеево Ленку прооперировали через месяц, и она на удивление врачам пошла на поправку.
А Олег принялся, словно оглашенный, менять женщин. Причем думал, она не догадывается. Но Ленка знала - он уходит от нее. Ему не нужно больше все то, что она с радостью отдавала ему во время близости, да и близости уже не было и быть не могло.
Тогда, на больничной кровати накануне операции, все было в последний раз. Ленка смотрела на него, не зная, увидит ли завтра, и глаза ее благодарили, прощались, благословляли.
Реакция Олега была ошеломляющей для нее: он буквально набросился на нее, жадно и беспощадно, желая ее бесстыдства и покорности. И выпил всю, до последней капельки. Это было сколь жестоко, столь и прекрасно.
Ничего не оставил самому себе, а она и предложить, собственно, уже ничего не могла - сосуд опустел. Не того просила душа, тело же после перенесенных стрессов и физических манипуляций стало тихим и безучастным.
После операции она не ревновала его к следам губной помады и к чужим духам. Ее мучил лишь один вопрос: да где же это я? Бывшая атеистка, гражданская жена столичного бизнесмена и клептоманка понимала - здесь, в Москве, в квартире на Автозаводской, ей больше нет места. Она знала - именно так и должно было случиться, и радовалась крутому повороту судьбы.
Милый спящий вулканчик наконец-таки проснулся, но Олег больше не хотел удивляться.
Наталья Казакова.
Приятного путешествия с героями повести, дорогие друзья!