Статья Н.Г.Чернышевского 1858 года “Русский человек на rendez-vous” написана как размышление над образом главного героя повести Тургенева “Ася”, которого звали… Н.Н.
Для начала вспомним у Пушкина в “Евгении Онегине”:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный человек.
(Глава восьмая, строфа X).
Ирония Пушкина ясна: человек прожил абсолютно светски правильную жизнь, явил собою “золотой стандарт”, выверенную цифровую схему, потому и памяти по себе и своему имени не оставил. Он - “noname”, так как не сделал ничего оригинального, не проявился как уникальная личность, не совершил решительных и великих поступков, не запомнился ни широким жестом, ни явными добродетелями, ни особым злодейством.
Вспоминаются также грозные слова из Откровения (Апокалипсиса) Иоанна Богослова:
“И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну (изблюю) тебя из уст Моих” (Откр. 3:14-16).
А теперь к Чернышевскому. Как ни странно он постепенно приходит в своих рассуждениях от разбора конкретного литературного и обобщённого современного человеческого типа нерешительной личности (как в сфере любви, так и общественных отношений) к философствованию и даже богословию. Вот такую мысль обнаруживаем ближе к концу статьи:
«Между вами, господа (обратимся мы с речью к этим достопочтенным людям), есть довольно много людей грамотных; они знают, как изображалось счастье по древней мифологии: оно представлялось как женщина с длинной косой, развеваемою впереди её ветром, несущим эту женщину; легко поймать её, пока она подлетает к вам, но пропустите один миг — она пролетит, и напрасно погнались бы вы ловить её: нельзя схватить её, оставшись позади. Невозвратен счастливый миг. Не дождаться вам будет, пока повторится благоприятное сочетание обстоятельств, как не повторится то соединение небесных светил, которое совпадает с настоящим часом. Не пропустить благоприятную минуту — вот высочайшее условие житейского благоразумия».
Это рассуждение о счастьи и умении поймать счастливый миг, тем самым проявив простое “житейское благоразумие”, в статье Чернышевского приобретает далее не столько социальный, сколько религиозный характер. И последний абзац у него закономерно представляет собой известную евангельскую цитату:
«”Старайся примириться с твоим противником, пока ещё не дошли вы с ним до суда; а иначе отдаст тебя противник судье, а судья отдаст тебя исполнителю приговоров, и будешь ты ввергнут в темницу и не выйдешь из нее, пока не расплатишься за всё до последней мелочи” (Матф., глава V, стих 25 и 26)».
У разных толкователей в разные эпохи и в связи с разными обстоятельствами в конкретных церковных сообществах, где произносилась проповедь или письменно (зачастую в личном письме) толковалось это весто в Евангелии, слово “противник” объяснялось
- и в буквальном юридическом смысле - как обидчик, истец, враг,
- и в аллегорическом - как совесть, обличения которой в конце жизни или после смерти будут невыносимы, мучительны,
- а у святителя Хроматия Аквилейского, “противник” - это Дух Святой, Который противится плоти и всему плотскому.
Таким образом, “русский человек на rendez-vous” у Тургенева в понимании Чернышевского -
- это не просто неудачливый пикапер,
- не бесплодный только лишь в социальном смысле гражданин (как пыталось представить советское литературоведение),
- но, главным образом, гибнущая (или уже мёртвая) плотская душа, которая разучилась слышать голос совести, перестала искать и различать духовное и в итоге - утратила живое стремление к спасению, к Спасителю, к Тому, Кто есть “и Путь, и Истина, и Жизнь”.