Глеб Кубарев, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии, о Горном Алтае, археологических экспедициях и о своем отце – бывшем преподавателе ГАГУ, который сделал множество открытий для мира археологии.
Ваш отец уроженец села Боровлянка (Алтайский край), и первая работа Владимира Дмитриевича была на метеостанции, во время которой он начал интересоваться археологией. Что вы можете сказать по этому поводу? Почему его стала интересовать археология?
Ответ очень прост. Горный Алтай – прекрасная горная страна, и в нее сложно не влюбиться, мне кажется, что это вполне естественно. Кроме красот Алтая, отцу в какой-то момент стала интересна его история: памятники, прежде всего археологические - ему хотелось узнать о них побольше. Это проявилось в том, что он в Кош-Агачском районе, Чуйской степи занимался «археологическими разведками», выражаясь современным языком. И уже тогда он обнаружил много археологических памятников, петроглифов, стел эпохи бронзы, рунические надписи. И даже предпринял, можно сказать, любительские археологические раскопки. Хочу сказать, что он копал один и копал пазырыкские курганы с большими камнями в насыпи, с глубокими ямами, то есть у него настолько был высок интерес и такой большой энтузиазм, что он делал это один.
Вы сказали, что у Владимира Дмитриевича не было высшего образования. Было ли опасно проводить экспедиции с юридической стороны?
Можно сказать, что по современным меркам это были незаконные раскопки. Может, это было что-то наподобие черной археологии, с той только разницей, что он не копал для извлечения выгоды или продажи предметов. Это был искренний интерес. Пожалуй, это были не экспедиции, так как первые раскопки он предпринял, работая метеорологом и живя на метеостанции. По сути, он копал в пределах видимости, где были пазырыкские могильники, которые он изучал в свободное от работы время.
Какие именно его открытия Вам интересны?
Сложно выделить что-то одно, так как интересны все памятники, которые он исследовал. Пазырыкские курганы, как вы понимаете, крайне интересны, особенно при наличии линз вечной мерзлоты, потому что в них сохраняются предметы из органики. И вот как раз в могильнике Уландрык ему посчастливилось найти в нескольких курганах совершенно замечательные вещи: детский кожаный костюмчик с аппликациями в виде животных, в частности в виде петухов, с очень интересным орнаментом, деревянные предметы, деревянные украшения узды, фрагменты одежды человека и так далее. Еще одно его замечательное открытие – это каракольские погребения. В центральном Алтае было исследовано, в общем-то, всего несколько погребений, но по наличию полихромных рисунков, которые были в этих каменных ящиках, это без преувеличения уникальное открытие - погребения эпохи бронзы. Петроглифы – это, конечно, в первую очередь Калбак-Таш. Пожалуй, одно из самых популярных и посещаемых мест на Алтае на сегодняшний день. Также он проработал 10 лет на территории монгольского Алтая, изучая петроглифы. Еще одно открытие Владимира Дмитриевича – так называемые хуннские печи в Чуйской степи, в долине р. Юстыд – замечательный и единственный в своем роде археологический памятник Алтая! Там были исследованы гончарные печи, в которых обжигали сосуды, которые по орнаментике практически идентичны хуннским сосудам - ничего подобного на Алтае до сих пор пока не исследовано. Ну и, конечно, тюркские погребения, изваяния, которые и послужили поводом для моего приезда. И, конечно, он первый, кто обобщил всю информацию, нашел большое количество этих изваяний, целенаправленно искал их. Очень много интересных открытий!
Вы сейчас работаете с нашими студентами. Как они Вам помогают?
Я очень благодарен студентам Горно-Алтайского государственного университета, потому что, собственно говоря, без их помощи ничего бы не состоялась.
В большинстве своем тюркские изваяния выполнены на больших каменных блоках, которые совершенно невозможно поднять даже вдвоём, порой нужны 4-6 или даже 8 человек, чтобы их переместить. Их помощь неоценима! То есть 19 изваяний, в течение трёх дней нам удалось вытащить на солнечный свет из подвала. Некоторые мы вместе даже помыли и хорошо сфотографировали. Без помощи ребят это было бы сделать невозможно.
Можно пару слов о Вашей научной деятельности?
У меня все намного скромнее (смеется). На сегодняшний день я 30 лет работаю в Институте археологии и этнографии, пошёл уже четвёртый десяток. Сразу после окончания университета в 1993-м году мне посчастливилось устроиться в наш институт в Новосибирске. Около 20 лет мы работали вместе с отцом. Собственно говоря, на Алтае я со школьных лет. Ещё школьником я участвовал во всех экспедициях своего отца как на территории российского, так и монгольского Алтая. С начала 2000-х я возглавляю Чуйский отряд нашего института. Были и раскопки тюркских оградок на Алтае, объектов предтюркского времени, раскопки тюркских оградок на территории монгольского Алтая. Ну и в качестве приглашенного ученого я участвовал в экспедициях в Тыве и Крыму. Но основная область интересов - это эпоха раннего средневековья, тюрки. Я обработал большую коллекцию материалов по тюркам, которые раскопал мой отец. Это серия из более чем 40 погребений Алтая, с замечательным и очень интересным материалом, есть и предметы китайского импорта, например китайский шелк, китайские зеркала, ну и просто очень интересные артефакты, информативные, например серебряные пояса, сосудики и так далее. В настоящий момент я продолжаю работать над этой темой. На сегодняшний день по этим погребениям вышла одна русскоязычная книга в далёком 2005 году, позже вышла книга в Германии, значительно более переработанная и дополненная новыми материалами и интерпретациями по тюркским погребениям Алтая. Я надеюсь, что в каком-то ближайшем будущем выйдет книга в Южной Корее, тоже про тюрков. И вот то, что я сейчас пытаюсь сделать по изваяниям, это наша с отцом идея, которую я хочу довести до конца: подготовить и издать каталог тюркских изваяний Алтая. Всё дело в том, что в его книге по тюркским изваяниям Алтая 1984 года они опубликованы исключительно в рисунках, масштаб прорисовок которых очень мелкий, а у нас было желание посвятить каждому изваянию страницу – дать хорошие фотографии каждого изваяния, возможно, сделать новые хорошие прорисовки, уточнить их детали.
Вы продолжаете воплощать в жизнь общие идеи?
Да!
В статье про отца Вы пишите, что он нашел дело своей жизни. А Вы нашли дело своей жизни?
Ну, знаете, мне было проще найти дело своей жизни (смеется). Если так можно сказать, то он заразил меня своей любовью к Алтаю и к алтайской археологии. Если честно, я ещё со школьных лет не сомневался, чем я буду заниматься, - собственно, так и получилось.
Ваш отец учился в ГАГУ. Он рассказывал Вам что-то о своем студенческом времени?
На самом деле были какие-то комичные ситуации, из разряда того, что он сдавал экзамены своим вчерашним ученикам, ведь археологию он стал изучать и делиться этими знаниями еще во время раскопок, не имея высшего образования. Еще запомнил, что отец был вынужден в 1980-е годы оставлять раскопки на границе с Монголией и ехать сдавать сессию. Был момент, который я хорошо запомнил: я был школьником, и мы остались вдвоём с мужчиной и три недели даже вдвоем работали на раскопках. Также мне запомнилось, что отец очень любил горные лыжи и даже участвовал в каких-то любительских соревнованиях. И, будучи школьником, я тоже занимался горными лыжами. Мне запомнился эпизод, когда мы приехали с отцом в Горно-Алтайск зимой, в январе, в период зимней сессии, и несмотря на нее, мы каждый день мы катались с горы. Вот такие теплые воспоминания.
Владимир Дмитриевич - такой человек, который находил время для своего хобби. Изначально и археология была просто хобби?
Да, абсолютно верно - хобби, которое в дальнейшем переросло в профессиональную деятельность.
Образ российского археолога, исследователя, он какой?
Что касается отца, это конечно совершенно уникальный случай. Он прошел такой витиеватый путь и всегда говорил мне: если бы изначально учился на археолога или на историка, все было бы по-другому, может быть, быстрее. У него это пришло через метеорологию, через любовь к Алтаю. Чаще всего, ну так мне кажется, современные археологи попадают в эту деятельность через археологические кружки еще в школе, наверное, влюбляются в археологию, начинают глубже ее изучать, во всяком случае, в советские годы так было. А вот у отца путь был совсем другой.