В одном из своих недавних текстов я писала про спектакль «Опасные связи» как про не совсем уместное и актуальное, на мой взгляд, произведение искусства в текущих обстоятельствах. Некоторые из комментаторов сочли мой текст утверждением того, что я против увеселительных искусств в наше время. А кто-то даже подумал, что я вообще против искусства. Поэтому я решила уточнить и дополнить свой собственный текст.
Я ведь писала о том, что искусство - оно, на мой взгляд, тогда важно и нужно, когда сквозь призму момента видит вечное. Когда оно по-разному отвечает на актуальные запросы общества.
Нужно ли искусство во время войны? Конечно. Обязательно. Люди во время блокады Ленинграда слушали Шостаковича, извините меня.
Вопрос: а Шостакович писал свое творение просто так? Без цели? Чтобы показать, что войны нет - а он просто решил отдохнуть? Нет, конечно. И смешно (и одновременно грустно) было бы такое предположить.
Спектакль спектаклю рознь. Концерт концерту рознь. Я ведь и писала про ту самую грань, которая есть между тем, что должно быть актуальным и востребованным (даже в качестве отвлечения от тягот современности), и между пиром во время чумы. Она, эта грань, безусловно существует. Вокруг нее ведь и вьются споры, составляются разные мнения и даже образуются по-разному настроенные группы лиц.
В связи с этим расскажу одну историю, которую мне еще в октябре поведала белгородский волонтер Юлия Немчинова. Она тогда приезжала в Москву на финал волонтерской премии, название которой я уж и не вспомню сейчас.
***
-Ир, ты сможешь подъехать ко мне в гостиницу? Хочу повидаться с тобой. А то, сама знаешь, жизнь - такая штука…
И вот мы сидим с Юлей в лобби гостиницы. Юля - в кои-то веки ей выпала такая возможность - решила выпить стаканчик пива. Вечер. Москва. До утра есть время просто жить. Не ехать за ЛБС в Харьковскую область, не бежать сломя голову в район Белгорода, куда прилетела ракета или дрон. Можно просто посидеть, в тишине и покое.
Впрочем, покой - состояние для Юли Немчиновой очень условное. Мыслями она все равно - там, в Белгороде. В Белгороде. В деревнях Харьковской области. В приграничье, с мальчишками -срочниками.
-А вот это, смотри, мы с девчонками готовим обеды для солдатиков, - слегка захмелевшим голосом говорит Юля, показывая мне фотки рядов котлет и порций селедки под шубой.
Юля замолкает на мгновение, затем - со слезами и устремленным куда-то внутрь себя взглядом - добавляет:
-Я как представлю, что эта несчастная селедка под шубой или эта котлета - последняя радость в жизни этого мальчишки, Ир…
Потом она вздыхает, смотрит на меня - и продолжает:
-В общем мы с девчонками взяли шефство над вот этой вот ротой и ездим их подкармливаем.
Юля улыбается:
-А тут вот мы им «Мимозу» готовили. Мальчишки прям были довольные!
Я слушаю Юлю, изредка уточняю, чем и как ей можно еще помочь; согласовываю с ней, каким образом и когда к ней поедет очередная партия собранных коробок - и все это я делаю в том числе и для того, чтобы вот прямо здесь и сейчас не вдумываться в Юлины слова. Они слишком страшные. Такую думу слишком страшно додумывать до конца.
-А еще, знаешь, - продолжает Юля, - меня тут на днях ребята, друзья мои, хотели вывезти и развлечь. Мол, Юль, давай ты хоть отдохнешь немножко, переключишься. И вот они повезли меня в бар в центре Белгорода. Есть у нас такое заведение. Типа программы для взрослых, - Юля издает короткий смешок. Вздыхает. - И, знаешь, я там высидела часа два - а потом поняла, что - ну не могу я. После того, что я видела. После тех, кого я видела. После того, что я знаю… Не могу.
Я молчу. А что тут скажешь? Да и Юле в этот момент было нужно, чтобы ее просто кто-то выслушал. Кто-то понятный ей, близкий. Кто-то свой.
Юля тоже молчит. Доооолго молчит. Потом - вздыхает и как будто бы отряхивается от каких-то своих мыслей.
-Ир, как там Андрей?
Я улыбаюсь, пожимаю плечами.
-Воюет…
Юля по-белгородски крепко обнимает меня и уверенно говорит:
-Ир, вернется. Слышишь? Обязательно вернется.
Это, наверное, со стороны было бы очень забавно наблюдать, если бы были наблюдатели. Две бесконечные малые единицы в этой Вселенной, уверяющие друг друга в том, что всё будет хорошо…
***
Вот такая вот история. Про развлечения и их отсутствие. Про отвлечение и его отсутствие. Про войну - и про жизнь.
Что же касается резюмирования разговоров о развлечениях и отвлечениях в наши несувенирные времена, то я, наверное, могу добавить тут только вот что.
Побывавший не так давно в отпуске гвардии рядовой мой Андрей Иваныч как таковыми развлечениями и отвлечениями тыла не был раздосадован. В грусть его повергло в основном то, что по сути - а это так и есть - людям в наших городах не от чего отвлекаться. Потому что они не вовлечены ни во что. И дело не в хитромудростях наименований. Гвардии рядовой тоже не называет войну войной. Он тоже постоянно использует аббревиатуру СВО. Но ужаса от оторванных у боевых товарищей конечностей, смертей и опасности это не умаляет. Андрей Иваныч понимает суть. Он ее видит. Он в нее погружен. И, по большому счету, ему плевать, каким словом обозвать эту суть.
А вот те мирные граждане, которые живут абсолютно- абсолютно! - обычной жизнью, но которые почему-то все у нас сплошь такие уставшие, что им срочно нужны водевили для отвлечения, - вот эти граждане активнее всего кивают на «ну государство же не объявляет войну». Причем знаете, что в их киваниях самое противненькое лично для меня? Что они-то вроде как с самооправданием и упреком кивают на необъявление государством войны, а на деле у них в этом смысле с государством - полнейший консенсус. Они молятся всем богам, каким только могут, чтобы именно так всё и было. У них энурез с поносом одновременно прорезываются только от одной мысли, что - вдруг - завтра государство возьмет и объявит войну. Мне даже кажется, что если бы для них существовала возможность скинуться всем вместе и занести кому-то мешки денег, чтобы и дальше всё было именно так, в статусе военной операции, а не войны, то они бы обязательно скинулись. Первыми бы побежали. Поперёк налогов бы оплатили.
А так - да, они гордо кивают на то, что «а мы-то что? мы-то ого-го! пускай государство объявит - а мы-то тут же, вот сейчас же, вот прямо здесь; это ж всё государство».
Ну, собственно, эти же люди и ходят на водевили. Им же надо отвлечься. Они же в нашем обществе - ого-гооооо…
