Вступление
Ночь в шахтерском поселке накрыла суровую землю, словно тяжелое одеяло, пропитанное сыростью и холодом недавних дождей. На улице слышался только далекий звук натянутых канатов работающих скиповых лебедок, ветра, гуляющего между домами, да изредка — скрип телеги, которая медленно тащилась по ухабистой дороге.
Настя, молодая мать, с тревогой смотрела на своего шестимесячного малыша, который лежал на кровати. Его дыхание почему-то стало тяжелым, лоб горел, и каждый его слабый всхлип разрывал материнское сердце.
— Боже, да что же это такое... — прошептала Настя, не отводя взгляда от сына. Её руки дрожали, как осенние листья на ветру. Она не понимала, что случилось.
Еще утром малыш играл, тянул ручки, улыбался, ловил материн взгляд. Температура поднялась выше сорока градусов. Она не знала, что делать, куда бежать в это позднее время. В груди стучало нестерпимое отчаяние, страх окутывал разум. Володя отказывался кушать, слабые ручки опустились вдоль тела, и он лишь тихо стонал, почти не двигаясь.
Дверь тихо скрипнула, и в дом вошёл Павел, её муж. Молодой мужчина, прошедший войну, закалённый и сильный, сейчас казался ещё более измученным, чем обычно после смены на горноспасательной станции. Пришлось спускаться в шахту, вызволять из беды двух шахтеров, попавших под обвал забоя. К счастью, все обошлось благополучно, без серьезных последствий.
— Настя... Что с ним? — тихо спросил он, быстро подойдя к кроватке.
Его лицо побледнело, когда он увидел сына. Еще вчера сынишка радовался его приходу, гукал и пускал слюни, а сейчас лежал маленьким жалким комочком в кроватке и тяжело дышал.
— Температура... не сбивается, — всхлипнула она, едва сдерживая слезы. — Я не знаю.
Павел молча взял малыша на руки, прикоснулся губами к лобику сына. Он был горячий. Глаза его сузились от напряжения. Он сделал жест Насте: собираться.
— Сейчас, — коротко сказал он. — Я позвоню на работу и попрошу машину. Они нас отвезут в больницу. Пешком далековато будет.
На тумбочке стоял черный телефонный аппарат. По роду работы у всех работников горноспасательной станции на дому устанавливались служебные телефоны. Они обеспечивали связь с оперативным дежурным ВГСЧ через коммутатор. ВГСЧ – это военизированная горная спасательная часть.
Работники ВГСЧ в любое время суток по вызову приезжали на шахту и в аварийном порядке принимали меры по спасению, попавших в беду, шахтеров. Сами работники ВГСЧ расшифровывали эту аббревиатуру следующим образом – Всегда Готов спасать Человека.
Павел снял трубку и постучал по рычагу аппарата. В трубке раздался хрипловатый голос.
- Дежурный ВГСЧ у аппарата, — что случилось?
- Это ты, Федя? – спросил Павел
- Я, Паша. Чего хотел? – прохрипела в ответ трубка телефона
- У меня беда, Федя. Машина срочно нужна. Сынишка внезапно сильно заболел. Надо Настю с малышом срочно в больницу везти. Выручай.
- Хорошо, сейчас дежурную полуторку отправлю к вам. Других нет, – прохрипел в трубку Федя.
- Давай, жду, — ответил Павел и повесил трубку
Минут через двадцать послышался за окном звук подъезжающей машины. Павел с малышом на руках и с Настей, вышли на улицу. Стоял теплый осенний сентябрьский вечер. В небе уже начинали зажигаться первые звезды. Шофер полуторки затормозил прямо перед ожидавшими.
Павел усадил Настю с сынишкой в кабину, захлопнул дверцу, а сам вскочил в кузов и хлопнул по кабине, просигналив готовность ехать. Полуторка, скрипя, тронулась с места и побежала по сухой поселковой дороге к больнице. Шофер был опытный водила. Вез Настю с малышом аккуратно, объезжая каждую ямку и ухабы.
В кузове гремело железо, но Настя, несмотря на тряску, крепко держала своего сына, прижимая его к груди, будто пытаясь согреть его своим теплом. Она сидела, вся в напряжении, не смея поднять глаза, будто от того, что она не смотрит на ребёнка, зависела его жизнь.
Через тридцать минут машина въехала в больничные ворота и остановилась у крыльца приемного отделения. Павел спрыгнул с кузова, взял малыша в свои крепкие руки и помог Насте выбраться из кабины. В этот вечер дежурила врач Людмила Ивановна, она же одновременно и терапевт, и педиатр, и врач на все руки мастер.
Врачей вообще не хватало. Людмила Ивановна была действительно опытный врач. Душа у нее была добрая. Хотя при этом она была принципиальная и строгая.
Когда они прибыли, она сама открыла двери больницы. Вид ее был усталый. Но решительный взгляд врача говорил о готовности к серьезному делу. Седые пряди волос выбивались из-под её платка, а глаза выдавали годы тяжёлого труда в послевоенных условиях, когда каждый день приходилось бороться за чью то жизнь.
— Что случилось? — спросила она, лишь мельком взглянув на маленького Володю.
— Температура, больше сорока, — выдохнула Настя, стараясь не расплакаться. — Он... совсем слабый, не ест.
Людмила Ивановна взяла малыша на руки. Её опытные пальцы аккуратно прощупывали его животик, проверяя рефлексы. В глазах её зажглась тревога. Позвав медсестру Иру, они сразу же приступили к экстренным мерам.
- Что с ним? - с тревогой в голосе спросила Людмилу Ивановну Настя.
- Пока точно сказать не могу. Будем наблюдать, - ответила Людмила Ивановна.
Ночью Володе периодически становилось всё хуже и хуже. Из попочки малыша текла кровь. Все пеленки были в крови. Прибежала медсестра Ира. Через некоторое время пришла Людмила Ивановна. Она ночевала в больнице. Дежурить было некому. Людмила Ивановна в такие всегда безоговорочно сама заступала на дежурство. Семьи у нее не было. Спешить было не к кому.
- Дизентерия, - проговорила Людмила Ивановна, осмотрев Володю.
Дизентерия в те годы уносила многие детские жизни. Питание в послевоенное время было плохое. Лекарств не хватало. Из все антибиотиков был пенициллин. Да и того не хватало.
Утром, едва рассвело, малыша охватила судорога, и он потерял сознание. Глаза Людмилы Ивановны устремились на Павла, который не покидал больницу и ожидал, что скажет врач. Он немного отдохнул на стульях и чуть свет уже был на ногах.
— Его состояние быстро ухудшается, — сказала она тихо, но твёрдо. — Нужно срочно переливать малышу вашу кровь., - сказала Людмила Ивановна, - Он теряет её слишком быстро. Мы подозреваем дизентерию, но окончательный диагноз всё ещё пока не ясен. Будем делать все возможное. А пока нужна кровь.
Павел не раздумывал ни минуты. Он был готов ко всему. Лишь бы здоров был его первенец.
— Берите мою кровь, сколько нужно, — сказал он. В его голосе не было ни тени колебания. Он готов был отдать кровь всю до капли, лишь бы спасти сынишку.
Шли дни. Павел приходил в больницу почти ежедневно. Сдавал кровь для сына. Хотя крови за один забор брали немного, его руки стали слабыми, тело чувствовало усталость. Но в глазах его горел огонь, который только усиливался. Каждый день был тяжёлым, каждое утро приносило новые тревоги: кровь продолжала вытекать.
Володя всё больше терял сил. Настя, измученная и подавленная страхом, едва держалась на ногах, несмотря на помощь младшей сестры Любы, которая ежедневно приезжала в больницу. Однажды, когда Люба пришла помочь Насте в больничной палате, главврач Александр Степанович подошёл к Павлу.
Он был в прошлом боевой офицер, фронтовой хирург, спасший множество жизней, видевший немало горя и смертей. А тут он как-то неловко выдавил из себя тяжелые слова.
— Павел, — начал он, глядя на мужчину с выражением, полным сострадания и горечи.
— Мы сделали всё, что могли. К сожалению, медицина сегодня не всесильна. Возможно, вам с Настей нужно быть готовыми к худшему.
Павел молча слушал, не отвечая. Главврач выпрямился, слегка опустив глаза. От его слов в висках у Павла сильно стучало. Он собрал всю свою волю в комок, чтобы переварить и осмыслить слова Александра Степановича. Наконец он понял сказанные главврачом слова.
— Я не сдамся, — произнёс Павел с твёрдостью, которая заставила Александра Степановича вздрогнуть.
— Я не дам ему умереть. Берите сколько нужно крови... Только спасите моего сына.
- Павел, мы не можем выкачать из тебя всю твою кровь, — сказал Александр Степанович, — какой бы ты не был сильный, но ты так долго не выдержишь.
- Бери кровь, Степаныч. Я выдержу, не рухну, — умоляюще и в то же время решительно проговорил Павел, глядя прямо в глаза главврачу.
Александр Степанович не знал, что сказать. Он хорошо понимал, чем все может закончиться для Павла. И хотя кровь брали небольшими заборами, но часто, она не успевала вновь накапливаться в его организме в достаточном количестве.
Он посмотрел на Людмилу Ивановну, на медсестру Иру, которые с полуслова поняли его.
- Берите, — сказал главврач, махнув рукой, — не понимает, но не отстанет. Накормите его и дайте спирту немого внутрь.
Каждый новый день Павел продолжал приходить, снова и снова сдавая кровь. Его руки уже сильно дрожали, тело слабо реагировало на уколы, но он одержимый верой не останавливался. Мужчина, который видел смерть на фронте, плакал и впервые в жизни молился как мог, стоя на коленях у кровати своего маленького сына.
Он не знал молитв, не был никогда верующим человеком, но в этот момент, держа в руках крошечную ладошку Володи, Павел положил голову на кровать.
- Ты не умрешь, сынок, - глядя на неподвижного Володю, проговорил решительно и с какой-то внутренней верой Павел, - я не позволю тебе умереть. Ты будешь жить.
Павел понял голову вверх и обратился к небу как мог. В эту минуту он не понимал своих слов. Но какая-то решительность и надежда на чудо вдруг появилась в его груди.
— Боже... не дай ему умереть... Пусть он живет. Если надо, забери мою жизнь, - в отчаянии проговорил Павел.
В этот вечер, случилось что-то необычное. Видно небо услышало мольбу отца за своего сынишку. После ужина Настя заметила, что кровотечение, которое казалось бесконечным, внезапно остановилось. Малыш дышал тише, его маленькое тело будто в какой-то миг как-будто перестало бороться с внутренним врагом.
Настя, не веря своим глазам, всю ночь проверяла пеленки. Кровь больше не вытекала. На следующее утро впервые за долгое время Володя открыл глаза. Он посмотрел на Настю, поймал слезы радости в ее глазах и, как будто бы хотел сказать ей: «Не плачь, мама. Все позади.»
Утренний обход проводила Людмила Ивановна. Настя сказала ей, что ночью кровотечения не было.
— Он пришёл в сознание! — прошептала Людмила Ивановна, когда увидела Володю. Глаза её заблестели от удивления и облегчения. Это было чудо. Даже врачи, закалённые годами тяжёлых случаев, не могли найти рационального объяснения.
Малыш понемногу начал поправляться. Он начал понемногу кушать. Температура спала, а через несколько дней Володя все активнее стал возвращаться к жизни, набирая силу с каждым днём. Через две недели он уже улыбался и тянул ручки к матери. Щеки его порозовели. Настя со слезами радости на глазах радовалась выздоровлению малыша.
А однажды в палату вошел Павел. Он был навеселе. В одной руке он держал авоську с апельсинами, а в другой – пакет с пряниками. Апельсины в то время в поселке были изысканной экзотикой.
Павел узнал, что апельсины есть на складе ВГСЧ как аварийный продовольственный резерв. Он сумел уговорить начальника склада выдать ему немного апельсин в порядке исключения. Что за исключение придумал Павел, но уговаривать складского начальника пришлось долго.
- Ты, что, пил, — строго спросила его Настя, нахмурив брови.
- Ну да, не ругайся ты, — ответил Павел, — это мы со Степановичем отметили немного по-фронтовому спиртом новый день рождения Володи. Ведь он, считай, с того света вернулся, заново родился. Настя сменила гнев на милость, посмотрела с благодарностью на мужа и улыбнулась.
- Ну ладно, теперь я вас обоих буду откармливать после выписки, — сказала она.
Через три дня медсестра Ира взяла у Володи кровь на анализ и другие анализы. Все было хорошо. Диагноз поставили какой установила Людмила Ивановна - дизентерия. После проведения все других необходимых процедур разрешили выписку.
Павел приехал в больницу снова на служебной тарахтящей полуторке с букетом полевых цветов, забрал жену с сыном и увез их домой, отблагодарив медперсонал за спасение сына апельсинами и шоколадками.
Дома Павел, измученный, исхудавший, но счастливый держал Настю за руку, не говоря ни слова. Его взгляд был устремлён вдаль, туда, где заканчивается дорога и начинается небо.
Маленький Володя тихонько посапывал в своей кроватке. Поворочавшись немного, он захныкал, требуя, чтобы его накормили и сменили пеленки.
Жизнь постепенно входила в привычное русло, оставляя память о недавнем испытании веры и любви. Это было время, когда всё казалось невозможным. Но даже в этом суровом шахтерском поселке нашлось место для чуда.
Если вам понравился рассказ, поставьте лайк, оставьте свой искренний комментарий и подпишитесь на канал. Впереди вас ждет еще много интересных и захватывающих историй и рассказов. Следите за публикациями. Не пропустите!