О чем современному человеку может сказать такой, к примеру, советский адрес: Таджикская ССР, Сталинабадская область, Кагановичабадский район, колхоз имени Молотова? Единственное, что тут узнаваемо — это Таджикистан, по поводу остального возникнет логичный вопрос: «а где это?»
К концу жизненного срока Сталина таких «персональный» топонимов на просторах Советского Союза была тьма-тьмущая. В честь самого вождя и его соратников не называли разве что детские сады и ясли (хотя, возможно, где-то такие и были). Жизнь человека уже со школы сопровождали имена советских деятелей. Судите сами: учился в школе имени Молотова, продолжил в институте имени Сталина, работал на заводе имени Микояна, на работу ездил на метро имени Кагановича, а отдых проводил в парке имени Горького на катке имени Ворошилова.
И ладно бы топонимы были краткие и выразительные — город Молотов, город Сталино. Так нет же — в примере выше в составе Сталинобадской области помимо Кагановичабадского района имелся еще невообразимый по произношению Орджоникидзеабадский район.
В общем, топонимических несуразностей в Советском Союзе был настолько много, что пришедший к власти Никита Хрущев решил раз и навсегда навести порядок в столь важном вопросе. Он, к слову, потом в своих мемуарах рассказывал, что члены Политбюро буквально соревновались между собой в том, у кого больше названных в их честь населенных пунктов. Особенно переживал по этому поводу Маленков, чье имя было присвоено лишь секретному заводу №119.
И вот 11 сентября 1957 года свет увидел указ «Об упорядочении дела присвоения имен государственных и общественных деятелей краям, областям, районам, а также городам и другим населенным пунктам, предприятиям, колхозам и организациям». В нем не было озвучено ни одной фамилии, но содержание говорило предельно четко: выпячивать отдельных ныне живущих личностей при помощи топонимов недопустимо!
К исполнению указа приступили тут же — на карте появился Северодвинск (бывший Молотовск), Прикумск (Буденновск), Луганск (Ворошиловград) и Пермь (Молотов). Россыпь райцентров, колхозов и заводов тоже переименовали одним махом. Но среди названий не было ни одного с именем Сталина — трогать его в 1957 году власть не рискнула, опасаясь реакции народа. И лишь после тайного перезахоронения бывшего вождя в 1961 году, когда председатель КГБ Шелепин доложил Хрущеву: «Заметной реакции в обществе на перезахоронение Сталина не последовало», компании был дан старт.