Начало повести здесь.
Жизнь до
Родился Маугли 3 января, в самую метель у кошки по имени Рысь. Да, за свой дикий, лесной нрав она была прозвана Рысью. Но она ни была ни настоящей рысью, ни камышовой кошкой.
Но не исключено, что крови диких котов в ней текли. В модных особняках, у неординарных и обеспеченных людей стало популярно держать в доме диких животных. Кто-то крокодилов держал, а сервал или чаузи, все же коты, не крокодилы.
Чаузи – гибрид абиссинской породы и камышового кота, болотной рыси. Камышовые коты в этих краях сами по себе по лесу не бродили, но вот чаузи вполне мог оказаться в одном из домов за высокими заборами с охраной или в какой-то там степени потомок. Кто знает, может и камышовый кот какой в эти края когда забредал, но вряд ли. Папашей мог быть и просто абиссинский котяра, тоже порода популярная.
В общем однажды вовсе не у абиссинской, а у простой полосатой кошки дикого окраса, но с диким нравом родилась дочка очень похожая на чаузи, только некрупная, тоже дикая и своенравная.
Мама родила ее здесь же, в паре километров от места, где чуть не погорел Маули, на турбазе.
Турбаза стояла прямо в лесу, рядом с небольшим озером и была популярна.
Некоторые даже из столицы сюда приезжали. В таких местах, где есть туристы и столовая всегда вьются коты и собаки. Кто-то приживается, кого-то гоняют и даже уничтожают, кому-то особенно везет и увозят к себе домой гости. Но точно не диких, ручных.
Там и обитала бабушка Маугли без клички и без имени. Имена и клички были у ручных, покладистых кошек, а эта вроде и не убегала от места никуда, но к людям была насторожена.
Охотилась ночами, к постояльцам не ластилась, доверяла только некоторым из персонала. Зато под ногами не путалась, на столы не прыгала, детей не пугала. Мышей ловила. Такую гнать было не за чем, она никому не мешала. Котят рожала, как все, это было. Но всегда мало – одного или двух.
Такая вот была кошка. И дочку как-то на свет родила, точную свою копию.
Так дочка еще большей любительницей лесной жизни оказалась. На многолюдной турбазе ей не нравилось. Потому что люди шумят, поют, веселятся, включают громкую музыку, яркий свет и вообще ведут себя странно. Громкие, безумные какие-то люди. Так они же в отпуске! В озеро даже прыгали по ночам.
От этого шума кошка месяцев уже пяти от роду сбежала в лес. Но дорогу назад не забыла. Жила на птичках и полевках, могла обшарить и установленную палатку, ящериц ловила. А когда становилось голодно, то не брезговала и на малую родину сбегать к мусорному баку. Вот когда осень холодная пришла, поняла, что в лесу без крова и пищи пропадет. Что мать не зря обитала там, где тепло и люди. Но все равно это место ей не нравилось. Рыбаки и купальщики съедут, будут лыжники.
Но если есть одно место с людьми и теплом, где-то должно быть и другое. Человеки знают как делать тепло – это важно. И рядом с ними всегда есть какая-то провизия.
Так кошка пошла искать другое место с людьми, которое ей понравится. И нашла. После недели скитаний по лесу она нашла свое место.
Небольшую старую часовню на поляне около родника, в чаще леса. Доехать сюда на машине было нельзя, только на лошади или пешком. Место было тихим и уединенным, несмотря на относительную близость города. Но это теперь город был рядом, разросся, а когда-то и сам был посёлком, а здешние места глубокой провинцией.
Вот тогда и медведи водились, и волки.
Часовня была старой. И ходило про нее много легенд. Будто бы давным давно, так давно, что никто точно не помнил когда племянница настоятеля одного из местных приходов заблудилась в лесу, отстав от подружек в ночь Иваны Купалы. Хотела тоже как все венок в речку опустить. Но она слепая была, в подружки про наказ не оставлять девушку одну, в веселье позабыли. И осталась тогда Верушка одна одинешенька. Шла по звуку воды, по реке на журчание, думала к деревне, а вышло вы другую сторону, к роднику, испила из него водицы и прозрела. И домой зрячая воротилась.
А как о таком чуде стало известно, приказано было построить на месте источника Часовню, место намолить и считать исцеляющим.
Так и сделали. С тех пор паломники к этому месту с разных краев приходили. Но тихо, как Вера, и пешком. Считалось, что если последние 100 метров пройти с закрытыми глазами, то чудо обязательно свершится, то, о котором просишь.
Было ли вообще все это или не было, но молва легенду разносила по городами и весям и люди шли.
Не сказать, чтобы очень много, но каждый день по несколько человек. Тихие, набожные, верующие. Или хотели казаться такими, чтобы чудо не спугнуть.
Вот такие люди кошке понравились. Внутри часовни было тепло, кошку оттуда не погнали, из постоянных людей – только настоятельница, и батюшка, который молитвы читал только по праздникам, приходящий.
Люди в основном к роднику шли.
Настоятельнице с кошками было даже веселее, не так страшно ночами.
Когда мама Маугли к месту прибилась, так уже третей стала. Тогда и имя свое получила.
Погреется, погреется и опять в лес. Иной раз по два дня не было, а потом опять возвращалась.
Котята нарождались, конечно, у всех трех. И Маугли был не первенцем. Рыси около 5 лет было.
Но женщина-хозяйка быстро поняла, как их пристраивать можно.
Паломники, особенно те, что из числа просто туристов, почему-то считали, что воды из источника испить и налить с собой недостаточно. Надо что-то еще прихватить такое святое для дома.
Начали сувениры простые продавать на этот случай, и им хорошо и на содержание часовни средства. Но сувениры покупались за деньги, и в их чудодейственность посему слабо верилось. Казалось, что чудо оно на то и чудо, что дается как дар, то есть даром.
Поэтому продолжали выковыривать камни из земли, отламывать ветки даже щепки от самой часовни отщипывать, она деревянная была.
И это называлось «дается»…Но ведь даже не со зла делали, просто в надежде….
Так матушка поясняла – грех это, потому что грех большой, вместо чуда только хуже себе сделаете. Разве ж гоже такое творить? А вот котенка, что тут народился, живую душу в дом взять не грех, это благое дело, это богоугодное дело, только чтобы жил в любви и заботе. Так что котята пристраивались быстро и в добрые руки под легенды и присказки.
Как в той самой истории про кошек-целителей, что Господь недавно вспоминал, люди боялись разгневать небеса и котят взятых любили. А коли были не уверены в своей способности полюбить – не брали.
Даже если никакого совсем чуда с ними не случалось, то все равно как есть лучше, чем хуже..
Так удавалось сохранять камни с ветками и контролировать популяцию кошек. Вряд ли за эту маленькую хитрость Господь бы смотрительницу осудил. А уж Кошачий Бог только похвалит.
Может и правда родиться здесь – божий знак? Как-то прямо на поляне, у одной прихожанки дите родилось, шла легких родов попросить…, споткнулась видать о камушек или дни не так сосчитала.
Так и рожала за часовней. Правда еще совсем-совсем при другой смотрительнице, еще до войны, в двадцатые годы. Так парень что родила всю войну потом прошел, до самого Берлина и не единой царапинки не было. Пуля даже рядом ни разу не прошла. Тоже об этом из уст в уста сказ передавали. Да и другие истории, быль и небылицы, как водится.
Вот в таком месте родился на свет и Маугли. Весь в маму – такого же дикого вида и нрава.
Лесной кот. Он и его сестренка, не дикая и более ярко рыжая, как лисичка.
Сестренку сразу забрали, еще в апреле, как снег сходить начал, а вот Маугли был хитрым котенком. Как люди на порог, он в лес. Да и мать туда же. И котят туда еще за шкирку таскала, от людей прятала. Когда подрастали – тогда давала самим решать – хотят пусть в люди идут или с людьми, хотят в лес. Вот лисичка-сестричка с беременной молодой женщиной одной и ушла. У нее первый малыш в родах погиб, врачи что-то недоглядели, очень боялась рожать.
Когда котенка отдавала матушка наказала весточку дать, как что пройдет. Ляля теперь столичная штучка. Еще когда домой воротились, будущая мама на живот руку положила и спрашивает котейку «И где у нас лялька?». Думала та тоже лапку к руке потянет.
А малявка подбежала к зеркалу и давай тыкать лапочкой в свое отражение.
Стала Лялей.
На момент повествования Кошачий Бог уже знал, что скоро у женщины дочка родилась, в канун Ивана Купалы, совершенно здоровенькая, Верочкой нарекли. Потом и крестить привозили. И первое в жизни слово малышки было не «мама», не «папа», а «ляля» - любимая в доме кошечка.
Добавлять ли эту историю в копилку местных чудес или не добавлять - каждый решал сам.
Даже Кошачий Бог колебался так решить или этак…
Ведь опасения молодой мамы, страхи могли быть надуманными, все получилось хорошо, просто потому что получилось.
Но Муся верила в чудо. Ей очень нравилось верить в чудеса.
И в то что Маугли – чудесный, чудотворный котенок.
В общем если бы не тот костер в лесу, в руки человека кот мог так и не попасться.
Очень был осторожный, даже смотрительнице гладиться не давал, только рядом стоять позволял, а мамка давала себя гладить, но только ей и дочке ее, когда мать навещала.
Так что рос Маугли с одной стороны среди людей, но с другой совершенно независимо, в лесу, на природе. Мать научила всему – и ящериц ловить, и в лесу от врагов прятаться так, чтобы незаметным стал, даже следы путать научила. И турбазу тоже показала и мусорный бак на ней.
Не точно из тех тех же соображений, что мать Жулика на случай, если рыбный отдел сгинет с лица земли. Бери пищу у людей, а не дают – умей ловить сам.
У Рыси все скорее было наоборот.
Она была дикой, свободолюбивой кошкой. «Я кошка. И гуляю сама по себе!»- читалось в нее во взгляде. Василиса и эту историю ребенком слушать очень любила.
Призвание дикой кошки – охота. Она, прежде всего, охотница. А принимая пищу от человека делает ему одолжение, соглашаясь на подношение. За что она была на самом деле благодарна людям -за тепло. Родись где-то в южных краях, скорее всего к человеку вообще никогда не приблизилась бы, так и жила бы в лесах.
Смысл жизни -в охоте и в том, чтобы быть самой по себе. Эту установку полностью или частично привила и сыну.
Он бегал в лес часто. С наступлением тепла там и пропадал.
Стройный, поджарый, ловкий. Да он не создан чтобы лежать в подушках на диване. Он создан быть диким следопытом.
И не учуять, что где-то есть стоянка людей, оставивших сосиски, он просто не мог. Не учел лишь одного. Что люди ушли не навсегда, а просто за хворостом, что они вернутся и разведут костер. Сосиску стырить не успел. Обидно. Хорошая для быстрого воровства добыча, вот не бегает, а ценная.
Потому что не для игры, а для еды. Добыча что для еды, а не для процесса охоты допускалась быть неживой. Все равно же он ее добыл! Не догонял, не ловил, но добыл. Вот что важно.
Даже домашние кошки, никогда дикой жизни не знавшие и то не утратили до конца это потребность – добыть себе еду самостоятельно. Зов диких предков.
Поэтому и воруют еду со стола…те, у кого этот зов посильнее, а послушные просто трутся о ноги хозяина, теребят его лапками, ходят вокруг человека кругами, заглядывают в глаза. Просят? Но все равно же это способ добывания, как ни крути. И когда человек дает угощение, остается удовлетворение от того, что оно самостоятельно добыто.
Маугли же был добытчиком в самом прямо смысле слова.
Но иногда не все получалось. И мышь убегала, и птица улетала, и сосиска не воровалась.
Облом, надо или делать ноги или прятаться, маскироваться. Второй было надежнее, он и забрался на елку. И затаился там. Потому что оставался шанс, что люди съедят не все сосиски что принесли и пожарили. А запах шел обалденный.
Потом уж что было то было, такого кот не ожидал. Он был достаточно прозорливым в делах кошачьих и охотничьих, но такое наперед точно не угадал бы.
Не надо было прыгать? Сидеть и терпеть до последнего? Да вроде и не собирался, само как-то вышло.
Он был и умным, и ловким, и смелым, и изобретательным, и хитрым, и осторожным – все как мама учила.
Но все же еще молодым, только вышел из детства. В этом возрасте люди и те совершают ошибки, чего ж требовать от кота. Вот и попался. В лапы людей.
Но мамина наука и личный опыт научили его и тому, что безвыходных ситуаций почти не бывает, что конец только один - это смерть, а пока ты жив ты можешь выбраться из любой передряги.
И не должен сдаваться.
Разное с ними бывало. Как-то жили целые сутки в мусорном баке, который захлопнулся. Кучи еды, а жить невозможно, дышать нечем, жарко, тесно, мокро, липко. Но выжили же.
Сейчас не любимый лес, но не тот контейнер определенно. Люди слегка шумноваты, слегка говорливы, но вроде уже привыкает.
Будем считать все это передрягой, а уж выбираться или не стоит – будет решать
Итак, ему было стыдно, что чуть концы не отдал в пути.
Что поцарапал похитительницу стыдно не было, это самооборона, он просто не сдался без боя. Драть ли остальных? Это вопрос. Они вроде как не нарываются, в драку не лезут. Мудрость она иногда в том и состоит, чтобы не соваться в каждую потасовку и первым не начинать без веской причины. Люди мудрые, не начинают, ждут пока он на рожон полезет. А он будет еще мудрее, посмотрим еще кто кого. Да и тягаться с мужчинами - это куда рискованней, чем с хрупкой девчонкой. Мама тому, что стоит оценивать трезво соперника тоже учила. И бегство не всегда трусость, это иногда единственный шанс на спасения.
Правда, когда приехала Васька и дело дошло до купания, мудрость и наука были забыты. Опять она, вот что ей больше всех надо. Но когда обсох стало приятно. Блохи как будто убавились, дымом не пахнет, а травами, как пахло в лесу, дома…
Скучал ли он? Да скучал. Не по маме, он уже большой мальчик, не по часовне, она лишь укрытие, а по природе – по траве, по ветру, по лесу, по охоте, по шуршанию листьев под ногами и даже по дождику скучал. Это не ванна, это капли воды с неба. Если их мало – даже приятно.
С такой тоской смотрел в окно… И где-то далеко, далеко, там, за домами вроде как видел лес.
Лиза наблюдала и думала, что этот кот городским никогда не будет.
Есть такие видно коты. И люди такие есть, которым нужны кому море, кому горы, кому небоскребы, кому шалаш в снегах.
И это был не волк, которого сколько ни корми, как в пословице, все в лес смотрящий. Нет. Просто кот. Но с таким вот не диким, дикий не то слово - с вольным нравом кот.
Смотрит на лес вдалеке, а глаза грустные, грустные.
И вроде уже позволил себя один погладить, даже Василисе, а та изловчилась ожог на носу быстро мазануть. Но грусть в глазах все та же.
Не приживется он в городе, не приживется…наверное.
Признаться и Кошачий Бог…. И Хранитель разделяли эти опасения и с особым волнением следили как продвигаются дела с покупкой загородной недвижимости у Александра.
И ничего не могли лично пока сделать, чтобы помочь.