- Надо, значит, надо! – сказала Ягуся и решительно посмотрела на богатый урожай хрена. Которого в этом году, впрочем, как и всегда, было до него самого.
Она терла его на тёрке, и слезы текли градом, проясняя мозги, и выстраивая план действий в четкую, длинную, как этот самый корень, цепочку.
Явившийся на чай с пирогами богатырь, мощные флюиды тертого хрена уже не застал, Ягуся всё проветрила. Зато слезы и распухший нос старой подружки увидел сразу.
Бросившись со всех ног её утешать, был отправлен за водичкой.
В кружку. В ведра. В бочку.
Затем оказалось, что утешить Ягусю могут только переколотые три куба дров.
Потом она дрожащим пальчиком указала на слегка покосившиеся крыльцо.
К вечеру абсолютно утешившаяся хозяйка, вдыхая о своей тяжкой, женской доле, накормила богатыря ужином, с пирогами, сами понимаете, и удовлетворенно осмотрев все переделанные дела, отправила его домой.
Богатырь, чувствуя себя полностью спасителем и героем, отправился туда, выпятив грудь, и ощущая приятное в душе, и за пазухой, где лежали ещё теплые пирожки. На перед сном и завтрак.
И нет! Она не была манипулятором! Вовсе нет! Она была просто слабой женщиной, которой иногда так хотелось, чтоб её утешали!
Колкой дров. Наношенной водицей. И прочими простыми, женскими радостями.
Жаль только, что часто это средство применять было неразумно.
Во-первых, нос распухал.
Во- вторых, если часто кричать «волки», перестанут верить.
Но иногда можно!
И вообще, надо, значит, надо! Ведь, так? Ради этого, что только тереть не натрёшь!