[Вот уже третий день я живу у доктора. Вроде бы ничего особенного. Кроме того, что он пытается за мной ухаживать, аж противно. А с другой стороны, он же не виноват, что полюбил меня. Я ведь тоже и представить не могла, что полюблю так сильно Виктора. Но он почему-то не спешит, все время увиливает. Думаю, нам пора все-таки поговорить. ]
– Ирэна, к Вам сейчас Виктор придет. Я вас оставлю. Если что, мой телефон Вы знаете.
– Да, конечно, спасибо. [Я на секунду представила, как кинусь целовать Виктора, у меня даже мурашки побежали. Доктор ушел. Через некоторое время раздался в дверь звонок.]
– Виктор! [А это ещё кто?]
– Привет, познакомься, Ирэна, это мой друг, Даниил.
– Ну здравствуй, Фаня! – вырвалось у Даниила. Она была прекрасна: после родов немного поправилась, что делало её внешность чуть более простоватой, чем раньше. Видно, что Фаня готовилась к приходу Виктора: красивый бархатный халат просто кричал о её намерениях, волосы были уложены как-то особо. От неё исходил тонкой аромат ранее не знакомых Даниилу духов.
– Проходи…те. Вы извините, я не думала… Сейчас переоденусь.
[Мы сидим и пьем чай, уже около часа. Приятель Виктора что-то все время говорит, я стараюсь подержать беседу. Даже не попытаюсь поговорить с Виктором наедине, если пришел не один, значит, так надо. Для меня не страшны эта пустая болтология с незнакомым человеком. Я другого боюсь. Несколько раз пытаюсь встретиться с Виктором взглядом, задаю ему про себя вопрос: что все это значит, мы в беде? Что, в конце концов происходит? Я ко всему привыкшая, но только не к тому безразличию, которое вижу в глазах любимого. Виктор отводит взгляд, я чувствую, что натыкаюсь на пустоту. Он не просто что-то скрывает, и даже не просто меня обманывает… С ужасом осознаю, что Виктор стал какой-то чужой… В каких только передрягах я не бывала. Из-за него. Похоже, что-то сломалось…]
Некоторое время спустя, вернулся Петр Петрович. Фаня пригласила его к столу, вежливо налила чай. Они посидели немного, поддерживая пустой разговор о политике, быстром росте цен на продукты и ещё о чем-то. Каждый в эти секунды думал о чем-то своем, и поэтому никто даже не замечал, если отвечали невпопад и не в тему. Пока Фаня пошла наливать очередной раз чайник, Артур незаметно исчез. Он был уверен, что так правильно. Ирина поговорит с Даней, или с доктором. Может, у них и отношения завяжутся. Артур уходил из дома Петра Петровича с твердым намерением никогда больше не возвращаться. В конце концов, у него своя жизнь, любимая жена… Почему он должен проживать жизнь Виктора?
[Дверь хлопнула. Ушел. Виктор бежит от меня, как трусливая крыса. Похоже, он решил подложить меня под своих дружков]. Ирина вышла на улицу вслед за Артуром очень тихо. В коридоре висела куртка доктора. Понимая, что в эту квартиру она больше никогда не вернется, она вытащила из кармана бумажник, забрала все деньги. Документы брать не стала. На кухне она взяла нож. [«Неизвестно ещё, в какую передрягу можно попасть!».] Когда она вышла из подъезда, Главка уже переходил дорогу. Секунду, и она бы его потеряла. Но он неожиданно остановился, зазвонил сотовый. Судьба, казалось, на стороне девушки: она успела, пока тот говорил по телефону, перебежать дорогу и незамеченной следовать за парнем.
Дрязкин собирался домой, но неожиданно позвонила мать, попросила приехать в офис, чтобы подписать какие-то бумаги. Лена вроде бы в курсе, что он задержится. Хоть и не хотелось, но Артуру нужно было ехать на работу. Элеонора Гавриловна, считай, жизнь ему спасла. Она забрала малыша к себе, помогла Даниилу с жильем и с работой. Теперь они с Леной могут жить спокойно и счастливо. Положение на фирме начинает налаживаться тоже благодаря матери. Артур прекрасно знал, какой ценой все это ей далось. Элеонора Гавриловна согласилась выйти замуж за Доминика Фрихта. Это бывший приятель его отца. Когда-то в молодости они не поделили Элеонору, за что Доминик мстил всю жизнь: он неоднократно разорял бизнес семьи, постоянно вставлял палки в колёса. Потом отец Артура и Виктора заболел и умер, а Доминик все пытался ухаживать за вдовой, но она все молчала. Он женился неудачно, развелся… Детей не завел. А теперь вот… Можно сказать, Элеонора продала себя в условиях финансового кризиса и сложного положения у сына. Фрихт помог с деньгами, решил проблемы с жильем, фирмой.
Обо всем этом думал Артур, когда направлялся к зданию фирмы. Уже вечерело, но Главка решил пойти пешком, прогуляться, проветриться.
Ирина следила за ним. Однако, войдя в огромное многоэтажное здание, девушка моментально потеряла Артура из вида. Он смело направился к лифту, она же хотела остаться незамеченной. Но идти по лестнице – было бесполезно: она же не знала, на какой именно этаж отправлялся Главка. Сначала она не расстроилась, решила ждать его здесь, в холле. Но вскоре поняла, что это просто глупая затея: в здании был, как оказалось, не один лифт и не одна лестница. Люди шли толпами… Ирине на минуту показалось, что она вовсе не в России: столь незнакомым был этот офисный центр, витрины магазинов, шикарно одетые прохожие. Решив, что все же можно перевстретить Виктора у центрального входа, она вышла на улицу.
[Кажется, я его потеряла. Ну да ладно. Завтра приду сюда пораньше, ещё до открытия. Он же не может пройти на работу мимо центрального входа. А с другой стороны, кто сказал, что Виктор пришел на работу? Может, просто в какой-то офис зашел? Надо все проверить.]
Ирина зашла в здание и подошла к вахтеру.
– Добрый вечер, не подскажите, где офис Штрайбикуса?
– Штрайбикуса? Это которая Фрихте? – пожилая женщина поглядела что-то в толстой тетради. – На десятом этаже, комната 110.
– Спасибо, – Ирина поднялась на лифте и быстро нашла офис.
– Здравствуйте, девушка! Кого Вам? – её встретила улыбчивая секретарша. Фаня была прилично одета, её вполне могли принять за клиента. Но она немного растерялась: на стенах висели фотографии Артура с немолодой, довольно таки приятной женщиной.
[Что это могло бы значить?]
– Вам кого? – вновь спросила секретарь.
– Ах, простите… Мне бы к начальству.
– Девушка, извините уже поздно. Сейчас все ушли. Но я могу доложить о Вас завтра или записать на прием по личным вопросам. Вы к Элеоноре Гавриловне?
– А это кто, простите? – сказала Ирина как-то без интереса.
– Директор фирмы. Наравне с её сыном.
«Это его мать? Что они затеяли против меня?» – Ирина ушла тихо. Секретарь только покачала головой, явно неодобрительно подумав о приходившей.
[Значит, уже ушел. Ну что же, поймаю его завтра. Только вот куда мне идти, на ночь глядя. Разве что…]
Камера наружного наблюдения зафиксировала девушку, недолго стоявшую возле центрального входа, а потом резко сбежавшую с лестницы по направлению к Тверской улице.
Ипполит Иванович, проживающий в доме 14, был очень удивлен, когда к нему в дверь позвонили: во-первых, было уже поздновато, около десяти вечера, во-вторых, к нему уже давно никто не приходил. Жена умерла, дети разлетелись.
– Здравствуйте, Вы меня извините…
– Ирина Петровна? – он сразу узнал Белявскую, хотя она немного поправилась и одновременно похорошела.
– Мы знакомы? Добрый вечер, простите, что так поздно…
– Да как же не знать. Помню-помню, как ты чуть не замерла тогда! Потом с матушкой Вашей, покойной, искали Вас в милиции, царство им небесное.
– Матушка… Умерла?
Ипполит Иванович пригласил зайти:
– Ах, сердечная моя, ты ведь и не знаешь, видать, ездила куда. Да проходи, что стоишь-то в дверях.
Потом они пили чай, разговаривали. Ипполит Иванович сказал, что её родители погибли в аварии, что они были соседями, что он её, Ирину, ещё тогда на фото узнал.
[Мне было очень трудно понять этого милого старичка. Вроде бы мы где-то виделись, он утверждает, что я была у него уже, не так уж и давно… Родители погибли… Все так смешалось в голове.]
– А Вы где были-то? После суда того, куда-то ездили? А муж где? Поругались? Идти Вам, наверное, некуда? Так у меня побудьте, я ж один, комнаты есть… – [он говорил какой-то скороговоркой, но от предложения остаться переночевать я не откажусь. Надо немного отдохнуть, завтра найду Виктора. Господи, родители погибли…]
Ипполит Иванович не стал докучать Белявской. Девушка как-то отмалчивалась, отвечала невпопад. Потом он постелил ей в комнате, а сам стал искать в блокнотах телефон следователя Илелюхина. Старик помнил, что у Ирины что-то не так с психикой, а вдруг она опять потерялась? Но номера, к сожалению, не нашел. Решил, что завтра сходит в контору, если понадобится.
Артур и Лена лежали в кровати, умиротворенные и счастливые.
– Даниил не звонил? – спросил он, когда они уже с Леной перешли на кухню.
– Нет. А почему он мне должен звонить-то? – удивилась Лена.
– Да мало ли… – неопределенно ответил Артур. Шел второй час ночи, от Дани не было известий.
– Милый, да забудь ты о них. Обо всех сразу. Уверена, что твой Данька уже в постели с Фаней этой в любовь играют, – сказала она и села ему на колени.
– Думаешь, ничего не случилось? – спросил Главка обеспокоенным голосом.
– Конечно, не случилось! Хотя нет, случилось.
– Что? Лен, ну не пугай меня?! – с некоторых пор Главка ненавидел сюрпризы.
– Я сейчас, – она вернулась быстро. С какими-то бумагами в руках.
– Что это?
– Это – предложение одного клиента купить мою фирму, – положила она первую бумагу, – это – документы на продажу моей квартиры, – положила она вторую бумагу, – это – фото маленького загородного домика в области, который мы вполне можем купить на вырученные от продажи имущества и бизнеса деньги, – она положила третью бумагу. В руках оставалась ещё одна.
– Лена, ну мы уже все это обсуждали! Я не могу сейчас уехать. Все бросить и уехать!
– Спорим, можешь? Ты же не станешь обижать беременную женщину, которой доктор прописал свежий деревенский климат, – Лена положила на стол последнюю бумагу, в которой черным по белому было указано: беременность, пять недель, необходим режим спокойствия, лучше деревенский климат.
Артур не могу поверить своему счастью… И не успел ничего ответить. Звонил телефон: Петр Петрович требовал, чтобы тот немедленно приезжал, забирал своего пьяного товарища.
– И вообще, идите Вы ко всем чертям вместе со своей сумасшедшей! Мало того, что она сбежала, так ещё и обокрала меня.
– Ипполит Иванович, я Вас прекрасно понял, – уже с некоторым возмущением сказал Илелюхин. – Вчера к Вам приходила Белявская. Все ясно.
– Нет, не ясно! Ясно только одно, что Вы мне не верите, а это оскорбительно! Психи разгуливают по городу, я Вас пришел предупредить, исполнить, так сказать, свой гражданский долг, а Вы мне ещё и не верите!
– Верю-верю… – но разгневанный посетитель уже покидал комнату.
– Господи, что за дурдом! – сказал Илелюхин. – Ну как, как она могла бежать!
Но уже через пару минут он выбегал из кабинета:
– Семенов! Семенов, задержи его! Как кого! Ипполита этого! Да! Сбежала Нафаня наша. Дрязкин позвонил.
Около получаса Ипполит Иванович рассказывал в общем-то ни о чем: пришла Ирина Белявская, спросила, не знает ли он её родителей, осталась переночевать. Она была не в курсе, что её родители умерли, сказала, что с мужем поругались.
– И все? – четвертый раз переспросил Илелюхин. – Больше она ничего не сказала?
– Все. Хотя я в общем-то и не спрашивал. Знаю, что в дурке она лежала, не стал болтать лишнего. Вот. Ну, чай попили, я ей в комнате постелил. Номерочка вашего телефона не нашел. Решил, что с утреца – сразу сюда. Полночи не спал, караулил, чтобы не делась никуда. Но она под утро ушла, когда я крепко уснул.
– Выходит, не знаете, куда пошла? Чем заниматься собиралась?
– Нет, ничего больше не знаю, – с тем его и отпустили, пообещав держать в курсе дела.
Илелюхин гневно стучал карандашом по столу. Опять зазвонил сотовый:
– Нет! Что ты, Артур! Сюда никак нельзя тебе ехать. Я думаю, что она может следить за тобой. Что будет, когда узнает, что ты с милицией связан. Я понимаю, что ты за жену переживаешь… Понимаю. Отвез ночью к гостиницу? Это хорошо. Постарайся в ближайшее время с Еленой не видеться и даже не звонить. Разумеется, пришлем к ней охрану! Что тебе делать? Да что обычно… Иди в офис, на работу. Ты тоже пока под наблюдением будешь. Наверняка, она за тобой следит.
Но Артур не мог просто так сидеть и ничего не делать. Елена и их будущий малыш в опасности. Главка решил, что если Фаня следит за ним, первым делом надо отправиться к Петру Петровичу и хотя бы создать видимость, что Виктор её ищет.
«Какой я дурак! Нужно было сразу ей сказать, что я это я, а не Виктор Штрайбикус! Страшно представить, что в её голове сейчас творится».
В квартире Петра Петровича дома никого не оказалось. Телефон Данькин не отвечал, видимо он так напился, что и не слышал, как сотовый трезвонил. «Где же её искать! Права Лена, надо немедленно бежать!»
[Вот уже полчаса слежу за центральным входом. Его не было. Просмотреть я не могла, пришла, когда ещё даже охранник дверь не открыл. Не думаю, что на работу будут входить через черный ход. ]
– Дрязкин? Ну где ты? Да, она возле офиса стоит. Тебя ждет, – нервно говорил Илелюхин, находящийся в неподалеку.
– Что же мне теперь делать?
– Ясное дело, к нам ехать!
– А зачем? Может, мне наоборот быстро собрать манатки и вон из города! Ирина же сейчас не знает, где я, что со мной, не знает, где мы с Леной живем! Может, так и лучше будет. Она просто мой след потеряет.
Илелюхин нервно размышлял: а, может действительно, бежать Дрязкину. В конце концов, он не Виктор и не обязан беспокоиться за душевное состояние своей бывшей знакомой.
– Ты где сейчас? Давай так. Семенов звонит Лене, чтобы она быстро вещи собирала. Ты пока не рыпайся с места, где стоишь. Через полчасика за тобой машина приедет, и вы с женой в светлое будущее поедете! Есть куда бежать?
– Пока нет, Лена хотела домик прикупить, но не все же так сразу. Квартиру-то продать ещё нужно и то-сё.
– Ясно. Пока поживете у моих родственников под Петербургом. А потом решим проблемы с недвижимостью. И самое главное, Дрязкин, без глупостей! Никому не слова!
[Кажется, что-то идет не так! Похоже, Виктор и не собирается приходить… Может, специально? Стоп, а это кто?] Ирина напрягла память и вдруг узнала в подходившей к двери женщине ту, которую секретарь назвала Элеонорой Гавриловной. [Мать, значит. Послежу-ка за ней.]
«Внимание, она вошла в здание», – передал Семенов по рации. – «Хорошо, иду за ней. Кажется, она движется в направлении… офиса Штрайбикусов-Фрихте».
Те полчаса, за которые должна была решиться судьба Артура и Лены, показались ему вечностью. Пять-десять минут прошло. Время тянулось бесконечно медленно. Он сидел на лавочке, курил, курил. Зазвонил сотовый.
– Данька! Привет, как состояние с попойки-то?
– Да не самое лучшее. Чего-то перебрал. Ты где сейчас? Разговор есть.
Подозревая, что его телефон может прослушиваться, Артур сказал Даниилу приезжать к дому врача.
Он вскоре приехал. Опухший, усталый.
– Фаня нас вчера всех надула. Где она?
Главка вкратце рассказал ситуацию.
– Значит, бежишь, как трус?
– Это почему же ещё как трус? Она мне никто, она меня не знает.
– Так значит… – Артур не сразу понял, что Данька сильно его ударил в челюсть. – Как спать с ней и детей делать, так знал, а теперь вот как.
– Остынь, дурак! Ты же знаешь, что между нами бы ничего и не было, если бы она меня со своим Виктором не перепутала! Но вот, выпей… – Главка, потирая губу из которой сочилась кровь, дал Даниилу бутылку минералки. Тот выпил и долго сидел молча. Наконец, сказал:
– Возьмите меня с собой.
– Что? – Артур немного смутился. – Как ты себе это представляешь? Мартыныч нас у своих родственников поселит. А ты при каких тут делах?
– Но я не могу здесь оставаться… После того, что произошло, меня здесь ничего не держит. Она меня никогда не полюбит. Это бесполезно.
– А ты попробуй её завоевать, – как-то злостно сказал Артур.
– Козел ты! – буркнул Данька. Друзья стали молча дожидаться приезда машины Илелюхина.
«Она направилась в комнату госпожи Элеоноры Гавриловны! Какие указания! Ясно. Просто не упускать из виду. Психиатра уже вызвали? Хорошо. Буду ждать!»
[Вошла. Элеонора Гавриловна, так её кажется, зовут, посмотрела на меня с диким изумлением.]
– Доброе утро! Вы не могли бы мне подсказать, как мне найти Виктора?
– Что? Конечно, нет! Я матери ничего не сказал, как Вы и просили! – Главка просто кричал в трубку телефона, связь была отвратительна. – Как? Она пошла к матери? Но, кажется, они незнакомы… Что делать? Позвонить матери?
– Оставим все как есть. Уже ведь зашла. Понадеемся на хорошую манеру общения Элеоноры Гавриловны, – ответил Илелюхин.
Приход Ирины Белявской или, как там её звали, был для госпожи Штрайбикус не просто неожиданностью, но даже, скорее, шоком. Что делала эта девушка здесь в столь ранний час и о чем хочет с ней говорить, она не понимала. Минуту постояла в какой-то растерянности. «Звонить Артуру?»
[Молчит. Темнит, значит… Похоже, они все надо мной издеваются. Повторю свой вопрос:]
– Как мне найти Виктора?
– Вы… присаживайтесь. Я распоряжусь, чай-кофе… Виктор заболел, сегодня его не будет, – соврала она.
[Заболел. Не будет. Похоже, все проясняется. Он мне врет, мать его покрывает. Виктор выбрал эту рыжую мымру].
– Спасибо, подскажите, где живет Виктор сейчас. Я заеду, навещу его.
– Нет-нет. Не стоит, он просил не беспокоить. Я обязательно передам, что Вы его искали.
– Вот как? И как же Вы меня представите? Вы знаете, кто я?
Элеонора Гавриловна сглотнула: эта девушка не такая уж ненормальная, как кажется. Похоже, они попались в собственную ловушку. Надо действовать быстро.
– Ах, да… Мы лично не знакомы, но Ар… Виктор мне много о Вас говорил.
– Да? И что же, если не секрет? Меня, кстати, Ирэной зовут… Или Ирина, как привычнее, – она села и протянула матери Виктора руку. Элеонора Гавриловна представилась, слегка пожала ладонь. Её пальцы были холодные, как лед. – Так что же про меня говорил Виктор? Надеюсь, он сказал Вам, что мы обязательно поженимся, как только он расстанется со своей женой?
Штрайбикус вдруг почувствовала приступ какой-то непонятной дурноты. Она хотела встать, но Ирина так злостно на неё смотрела, под её взглядом она будто каменела. «Витюша-Витюша! Да если бы я знала, с кем ты там в этой проклятой Германии встречаешься… Она же ведь сущий вампир!» – промелькнула мысль.
Дальше все было как в тумане. Ирина увидела на столе фотографию. Артур и Елена сидели счастливые в парке на скамье. В руках Артура был ребенок.
– Что это? [Я почувствовала, как все вокруг закружилось… Она родила?! Виктор остался с ней. Видимо, он усыпил меня, посадил в психушку и все это время пичкал какими-нибудь таблетками, чтобы я забылась. А она родила!… Все кончено, у них есть ребенок! Господи, ну почему же он так кричит, этот малыш! Нет, этого я не прощу, не прощу!]
Элеонора Гавриловна с ужасом смотрела на Ирину. «Что, что у неё в голове?».
– Где ребенок?
– У меня, – как-то неожиданно ответила Элеонора Гавриловна.
– Ясно. Значит так, –[ приставила нож к горлу. Как хорошо, что прихатила его тогда, у Петра Петровича! Не ори, дура! Делай, что я говорю.]
Элеонора Гавриловна жестом показала, что будет слушать и кричать не станет.
[Все так же держа нож возле глотки, говорю:]
– Звони!
– К… куда?
– Звони и проси, чтобы тебе немедленно привезли ребенка! В парк перед офисом. И без шуток!
– Но… ведь… [Дала понять, чтобы лишнего не говорила. Мне теперь терять нечего! Мне все равно, мир рухнул… Виктор меня предал. Позвонила. Мне захотелось есть, аж желудок свело.]
– Слушай внимательно! Я нож убираю, но без фокусов! Попроси секретаршу принести жратву. Когда она войдет, сиди смирно! Я сяду напротив, если ты пикнешь, и кину нож прямо в сердце. Поверь, не промахнусь!
– Что-то они долго! – Семенов сидел в приемной и беседовал с секретаршей. Он кратко ввел её в курс дела, потому что могла понадобиться помощь. Звякнул телефон:
– Да. Хорошо, Элеонора Гавриловна. Уже несу!
– Что?
– Просила принести кофе и бутерброды.
– Ясно! Было в голосе что-то необычное?
– Нет вроде…
– Может, я еду отнесу?
– Ну, если она, как Вы говорили, психбольная, то этот номер не прокатит. Она вчера со мной разговаривала, если Вас увидит, мало ли что подумает. А, может, снотворного?
Идея показалась Семенову неплохой. Сказано же, не выпускать из офиса! Вот пусть и отдохнет.
Секретарь внесла кофе. Элеонора Гавриловна сидела немного бледная, но как обычно сказала: «Спасибо, милочка!». Девушка ничего не спросила, как договаривались со следователем. Ушла. Чашку со снотворным поставила возле гостьи.
[Сидит молча. Видимо, боится за свою паршивую жизнь. Она виновата, виновата, что родила предателя и, разумеется, должна понести за это ответственность. Хотя пока мне до неё! ]
Госпожа Элеонора видела по выражению лица Фани, что та напряженно думает. Женщина стала мысленно прикидывать, как ей поступить. Похоже, намерения у этой ненормальной серьезные, стоит ей только вякнуть, и уже никто не сможет помочь. Нет, на саму себя Элеоноре Гавриловне совершенно наплевать… Но Артур, её внук? Лена в конце-концов… Они не должны пострадать. Как же правильно поступить, чтобы больше не испытать потери сына? Ирина сидела напротив с ножом в руке.
[От голода начала кружиться голова. Бутерброды издавали ароматный запах. На секунду вспомнила, что я пережила ради Виктора! Я голодала, рисковала не только свободой, но и жизнью… И все зря! Хотя… Кажется, жизнь учит меня быть предусмотрительнее!]
– Выпей! – [пододвинула ей свой кофе.]
– Что? – Взгляд Элеоноры Гавриловны был каким-то отрешенным.
– Выпей из моей чашки! Вдруг вы меня отравить решили!
Хозяйка офиса уверенно отпила глоток из чашки гостьи: она считала, что ей опасаться нечего.
Фаня подождала немного и набросилась на бутерброды с кофе со зверским аппетитом. «Это мой шанс!» – подумала Элеонора Гавриловна. Действительно, время было удобное: пока девушка ела, её внимание ослаблено. Штрайбикус хотела было уже встать, но вдруг почувствовала головокружение. «Конец, она меня отравила, какая я дура!»…
– Девочка, послушай… Со мной все… Но не трогай малыша и Виктора. Это не он, это Артур…
[Рухнула на стол. Кажется, без сознания. Видимо, это заговор… Меня хотели отравить? Что делать?] Тихо сработал мобильник, Ирина нажала какую-то кнопку. Услышала голос: «Элеонора Гавриловна! Мы привезли мальчика, как Вы просили. Ждем Вас в парке. Алло, алло?»
[Решение пришло моментально.]
– Мне кажется, там подозрительная тишина! – сказал Семенов секретарше. – Может, пора!
Но их опередили: дверь открылась. Ирина вышла, практически таща на себе Элеонору Гавриловну с приставленным ножом.
– Не подходите! Я перережу ей горло!
– Все в порядке, в порядке, Ирина! Мы сделаем все, как Вы скажите, успокойтесь! – тихо говорил Семенов, понимая, что чашку со снотворным выпила Штрайбикус.
– Дайте мне дорогу, мне нужно беспрепятственно выйти из здания в парк!
– Разойдитесь! Никакого оружия, никакого! – в офисе уже создалась паника. Семенов приказал всем охранникам быть на чеку, но не стрелять. Он позвонил Илелюхину.
Лена, Артур и Даниил уже выехали за город. Водитель уверенно вел машину на сто двадцать, милицейские знаки на авто делали свое дело. Ехали молча. Даниил попросил взять с собой, довезти куда-нибудь, лишь бы подальше от Москвы, с которой связаны только самые худшие воспоминания.
Лена, хотя и была немного бледной, но выглядела она счастливой. Артур сам был доволен: им предстоит новая жизнь, где не будет ни Фани, ни Виктора Штрайбикуса. Артур знал, что вообще вычеркнет эту фамилию из своей жизни: их будущему рёбенку он даст фамилию Дрязкина. От приятных мыслей отвлек сигнал сотового:
– Артур! Это Илелюхин. Слушай внимательно. Ничего не говори, чтобы Лену не расстраивать. Тебе придется вернуться! Срочно езжай к зданию офиса. Нафаня взяла в заложницы твою мать.
По виду Артура, Лена поняла: что-то случилось. Он сказал:
– Высадите меня на ближайшей остановке. Сами езжайте дальше! Я догоню вас потом, дорогая!
Водитель притормозил. Лена схватила Артура за руку:
– Я – с тобой! Или вместе, или я тебя не пущу, – жена крепко вцепилась ему в рукав.
– Нельзя, Лена, нельзя, – Артур, пытаясь владеть ситуацией, высвободил руку и буквально выскочил из авто. Крикнул:
– Даня, смотри за ней, езжайте, дальше!
– Нет-нет! – хотя Даниил пытался удержать Лену, она отбилась, уже выскочила из машины. Дрязкин уже успел сесть в такси.
Водитель милицейской совершенно растерялся.
– Артур! Артур! – Лена плакала, кричала. Даниил говорил ей что-то, пытался успокоить.
– Быстрее, в машину, поедем за ним!
– Лена, не стоит, все в порядке, просто так надо…
– Что ты несешь, ты что не понимаешь, что она убьет его! – в ту секунду Лена почувствовала резкую боль в животе, в глазах потемнело, она стала терять сознание. По ногам потекла кровь.
– Скорее к врачу! – закричал Даниил, подхватив её.
Ирина действовала очень умело, как будто не в первой. Она с Элеонорой Гавриловной сумела выйти в парк, увидела в условленном месте няньку и ребенка и буквально за считанные секунды сбросила обессилившую Штрайбикус за землю, а сама схватила малыша. Теперь в её руках был ребенок, к горлу которого она также приставила нож. Ей никто не смог помешать, потому что её действия были быстрыми и решительными. Семенов был уверен, что Ирина просто попросит машину и уедет. Оружия применять он запретил… Теперь что-либо сделать было поздно.
К месту происшествия съехались машины милиции, скорой помощи, подскочил Илелюхин, Константин Львович, психиатр. Потихоньку собиралась толпа любопытных зевак, которых периодически разгоняли.
Когда подъехал Артур, Элеонору Гавриловну на носилках заносили в «скорую».
– Что с мамой? Опоздал? – ему моментально объяснили: ничего серьезного, похоже, пищевое отравление.
– А где… она? – спросил Главка: ему махнули в сторону толпы.
– Дрязкин! Дрязкин! – к Главке подбегал Илелюхин. – Иди, иди! Константин Львович говорит, только ты можешь помочь.
Артур внимательно выслушал врача, что и как надо говорить обезумевшей женщине, которая угрожает убить ребенка. Главка пробирался сквозь толпу. Увиденное потрясло его: Ирина стояла точно как сумасшедшая, она плакала, что-то шептала малышу.
[Почему? Почему этот ребенок не боится?] Мальчик к удивлению всех собравшихся, наоборот, успокоился на руках у Ирины. До этого он просто орал. [Какой ты милый! Малыш… Сыночек! Это ты… ты плакал все это время?… Ты звал меня, маленький. Где ты был?]
– Ирина! Ирина, отдай мне мальчика! – Артура выпустили из толпы в центр.
[Виктор!]
– Пришёл! Явился за своим отродьем, за этим ублюдком! Я не отдам тебе его, не отдам! – она кричала, весь её вид подтверждал, что в любую минуту может произойти непоправимое. От её громкого голоса малыш заплакал.
– Не плачь, не плачь, мой маленький. Я тебе не отдам никому, мама здесь, мама пришла! – Фаня начала баюкать малыша, при этом не бросая нож.
Артур стоял неподалеку.
– Вы можете это как-то прокомментировать? – тихо спросил Владимир Мартынович у Константина Львовича. – Она вспомнила, что это её сын?
– Нет, скорее всего, тут роль сыграл материнский инстинкт.
– И что же? Она не причинит зла малышу?
– Этого я Вам гарантировать не могу.
– Артур, Артур! Посмотри, какой хорошенький наш сыночек!
Главка вздрогнул: она ясно и четко назвала его по имени.
– Фаня, да, он хороший, наш сыночек, – она улыбалась, но в ту же секунду её лицо окрысилось. – Не подходи! Слышишь, Виктор! Я все равно убью его! Ты посмел меня предать, Лена родила тебе сына! Я не прощу, не прощу!
– Похоже, у неё началось раздвоение личности: она то Артуром его зовет, то Виктором! – тихо шепнул врачу Илелюхин.
– Это синдром умопомрачения сознания на фоне сильного психического потрясения.
– Это что значит? – спросил Владимир Мартынович.
– Возможно, в её сознании накладываются две картины: прошлое и настоящее.
[Как? Как ты мог так поступить со мной! Ты предал меня, ты сломал мне жизнь. Я хотела тебя убить, тогда. И с собой покончить. Но ты пронюхал. Видимо, Лизка рассказала все. Вы меня усыпили, отдали опять в психушку… А она родила этого ублюдка! Я не прощу тебе, никогда… Слышишь? Маленький, почему ты плачешь? Разве мамочка может тебя обидеть? Я так долго тебя не видела! Артур, почему мой мальчик уже так подрос? Что со мной было? Вижу, вижу перед глазами картину… На огромном полотне, размером в человеческий рост, изображена девушка. Фон размытый. Легкая сорочка еле-еле прикрывала её грудь. Наверное, любая девушка позавидовала бы такой пышной форме! Художник особенно постарался, рисую эту часть тела. Грудь казалось, даже дышит, слабо так поднимается. Ах, да это же не картина, это я! Помню, как ты с Даниилом меня выхаживали. Пупсик! Сыночек, маленький не плачь, мамочка рядом… Мамочка, зачем ты меня родила… А я тебя, сыночек, я тебя родила… Я твоя мама, а не эта рыжая бестия… Не прощу!]
Артур не знал, что делать. Ирина то улыбалась малышу, то заносила над ним нож. Но ведь долго это не может продолжаться. Он подошел к ней вплотную.
– Ирина, отдай малыша! – она долго смотрела на него.
– Ты обманул меня. Вы все здесь меня обманывали… Как я сразу не поняла. Ты не Виктор! Виктор меня любил! Держите сыночка! – как-то очень неожиданно Фаня передала малыша стоявшей в первых рядах женщине. К ней мигом подскочили милиционеры и быстро увели её.
Но в руках Ирины по-прежнему был нож.
– Что? Готовимся? Берём?– шепнул Семёнов.
– Тихо! Только по моему сигналу! – ответил Илелюхин.
Артур стоял, он никак не мог понять, почему не бежит, не уходит. Ноги словно приросли к земле.
– Ты обманул меня. Ты не Виктор!
– Да. Не Виктор! Я его брат-близнец, Артур! – ответил он.
[Смотрю на него, как на идиота. Брат-близнец! Какой брат!]
– У Виктора не было брата!
– Нет, есть. Просто Виктор не знал об этом.
В толпе шушукались, слышалась какая-то возня.
– Константин Львович, зачем он с ней говорит, пусть уходит! – нервно комментировал Илелюхин. – Малыш же в безопасности!
– Не забывайте, что в её руке нож…
Ирина стояла, бледная…
– Отдай нож! – говорил Артур. Тихо, как учил его врач.
– Отдам, только скажи мне, где Виктор? Где?
– Его нет, он умер…
– Умер?! … [Это неправда, неправда! ]– Это ты его убил, ты!
Ирина резко кинулась к Артуру с ножом. Реакция у Главки была быстрая… Он вывернул ей руку, нож упал на землю. Но одновременно раздался выстрел …
– Кто? Кто стрелял, я же приказал не применять оружие?! – Илелюхин тонул ногой от злости. – В кого попали? В кого?– началась паника, все забегали, следователь буквально растаскивал обезумевшую толпу…
[…Что-то темное окружило меня, и вот в который раз пытаюсь выбраться. Ощущения такие, как будто тебя душат подушкой. Ты вырываешься, даже если знаешь, что все бесполезно. Вот и я…]
– Привет, как ты? Не шевелись, я позову врача!
[…Открыла глаза, и поняла это свет, борьба закончилась. Только вот победой ли? Больница. Белый потолок и эти ужасные окрашенные в светло-зеленый стены. ]
Доктор сделал ей укол.
– Что с ней? Она будет ходить?
– Молодой человек! Не все сразу. Шутка ли – больше года пролежать в коме в результате ранения в голову!
Но Даниил знал, Фаня придет в себя. И это будет именно Фаня! Она обязательно полюбит его, именно его, а не Артура, не Виктора. И они будут жить втроем: Фаня, он и их сыночек - полуторагодовалый Саша.
