Письмо неизвестной женщины о спектакле по книге Захара Прилепина «Ополченский романс».
Неловкость. Это чувство возникло первым. Неловкость от самого намерения пойти в Москве на спектакль о Донбассе. Неловкость от осознания того, что мне, человеку 15 лет не смотрящему тв и существующему в рамках либерально-креативного класса, все-таки, оказался нужен патриотизм. Не только раз в год на 9 мая.
Среда влияет. В книге «Ополченский романс» есть эпизод про вакуум отчуждения: герой, оказавшийся в торговом центре, среди избыточных запахов слишком сытной еды, в окружении слишком хорошо одетых людей, чувствует: он лишний. Здесь он достоин лишь брезгливого и осторожного взгляда поверх головы: отстраниться, не признавать существование, чтобы отчужденец случайно не испортил энергетику благополучия.
К людям, рискующим заявить о поддержке СВО, в определенной части моего окружения относятся так же. Может, поэтому я шла в театр с настороженностью, мгновенно реагируя на малейшие знаки. Мне кажется, или девушка билетерша осуждающе поджимает губы? Мне кажется, или администратор слишком торопливо ведет посетителей из фойе на сцену: не дав взглянуть в зеркало, не предложив купить программку?
Так встречают бедного родственника, некстати пришедшего на день рождения и осмелившегося позвонить в парадную дверь: тайком ведут на кухню, где суют миску с остатками салата. Спектакль о Донбассе на театральной сцене Москвы? Давайте побыстрее. И уходите. Освободите место для настоящей драматургии.
Да нет. Наверняка мне показалось. Как и герою «Романса». Но перед началом мне действительно было не по себе. До той минуты, пока не зазвучали документальные аудиозаписи. После истории о женщине, бросившей на броню танка приветственный букет цветов, неловкость сменилась спокойным упрямством. Так просыпается генетическая память.
СВО на театральной сцене? Я ждала эту встречу.
Укоренится ли тема Донбасса в театре наравне с темой Великой Отечественной войны? Смогут ли Захар Прилепин и другие авторы продолжить линию пьес Симонова, Арбузова, Розова? Ответы буду искать по ходу рассуждений.
Что я заранее прочла об идее спектакля: через сквозных персонажей россыпь рассказов пересобрана в сценический конфликт с началом, перипетиями, кульминацией и финалом; внимание от ужасов войны уведено к моменту объединения. Что я могу написать, посмотрев спектакль: задуманное воплощено. Драматическая структура в ее классическом понимании в «Романсе» действительно сложилась благодаря работе Михаила Ярош-Барского.
Зачин спектакля напомнил роуд-муви: герой собирается в поход, выбирая себе соратников. С самого начала понятно: с ними он пройдет через ряд испытаний и под конец обретет себя. Может, поэтому все начинается довольно... дурашливо? Да, наверное, это подходящее слово. Ополченцы напоминают компанию Воланда: они как части силы, что вечно совершает благо, и вечно обвиняется во зле. Толстый – Бегемот, худой – Коровьев, в черном плаще – Воланд... Роман Лесик и Евгений Нестеров уверенно органичны и узнаваемы в представленных типажах. Да и в целом у каждого участника актерского ансамбля виден свой характер, слышны свои интонации.
Был момент в начале, который показался мне выбивающимся из внутренней правды действия. Специально потом перечитала книгу и убедилась: известие о беременности жены, сообщенное на первых минутах, сбивает с толку и искажает впечатление о герое (даже со скидкой на то, что он сочетает в себе черты Вострицкого и Лесенцова). Получается заход с козыря, однако дальше личную и любовную ставку повышать нечем и незачем. Все-таки, текст Прилепина не о мужчине в кризисе среднего возраста, а поколении мужчин, выросших между кризисами гражданскими.
Семейные ценности у ополченцев деформированы, если не отсутствуют вовсе, и выправляются они постепенно, возмужанием на войне. (Недаром в книге личная жизнь Вострицкого до поездки на Донбасс выстроена по шаблону «Виагры»: рыжая, русая и брюнетка… А известие о беременности жены Лесенцова появляется ближе к концу как награда за пройденный путь.)
Перенесенная в начало спектакля, где мотивация ухода в ополченцы пока непонятна даже самим героям (Легкость жизни? Желание обнулиться и раскрутить все заново?), – новость о беременности оставшейся в России жены звучит излишне мелодраматично. На сцене, где уже прошелестел черный клоун, где стоит фонтан из Сталинграда, где с людей еще не сошла шелуха бессмысленного, но сыто-мирного существования, сообщение о будущем ребенке пока что лишнее. Его еще предстоит отвоевать.
В остальном, рассказы сшиты в единую ткань спектакля грамотно и верно. Сцены создают нужную амплитуду эмоций: от шока, возмущения, страха, раздражения до уважения и сопереживания.
Ценно, что в спектакле нет ненависти, но осталась мысль «Они и есть дети. В детстве, помнишь, зверей мучали: лягушек, ящериц. И на ум не приходило, что им больно. И эти такие же».
Ценно, что остался неоднозначный момент конфликта между ополченцами на тему: сбрасывать ли в шурф тела врагов. В шурф сбросили еще живых молодогвардейцев. И, глядя на ополченцев, уже понятно: эти ребята подобное делать не будут. Да, бодрый хлопец может прихватить со стола кусок чужой курицы и тут же с аппетитом его зажевать, но он не будет выдирать изо рта женского трупа золотые зубы. Не будет. Этому веришь.
«…При ближайшем рассмотрении почти все ополченцы оказывались на редкость добры и жизнелюбивы. И некая, касающаяся больших политических вопросов, ополченская наивность только подтверждала общее впечатление. Оттого, что наивность эта – взрастала на вере в саму возможность существования истины и добра».
Итак, литературная основа «Романса» перенесена на сцену успешно. И режиссерское решение соответствует материалу. С чувством меры, без «надрывов и разрывов» Анна Бабанова создает мозаику характеров и обстоятельств, через которую пробивается свет понимания: эта война в защиту, а не в нападение.
Интересно, что мозаичность эпизодов спектакля не создала ощущения раздробленности и фрагментарности. Связующие элементы: шелест полиэтилена, пение романса, черный клоун – сработали на целостность атмосферы. Единственное, что я возможно упустила, это момент с датой на воздушном шарике. Осталось ощущение, что на нем застыла цифра 2014. Не помню: менялся ли шарик? Таймер 2014, 2016, 2018, 2020, 2022 добавил бы сценическому времени остроты и запустил события спектакля к моменту столкновения с настоящим. Хотя, возможно, так оно и было, и момент с датой просто выпал из памяти.
…Очень помогло, что мы сидели на сцене. Когда чувствуешь, как прогибаются доски сцены под ногами актеров, когда дышишь с ними одним воздухом – это дает чувство сопричастности.
Впечатлил момент, когда реальный зрительный зал превратился в сюрную черную яму, из которой возникли лица шахтеров.
Отмечу сценографию спектакля: минималистичную и внятную. Мелькала мысль, что постановке не помешал бы дополнительный бюджет. Деньги в умелых руках вообще редко мешают: часть декораций и визуальных решений можно бы было вывести на более зрелищный уровень. Однако оформление сложилось в достаточно стройную картину и не отвлекало от главного: размышлений о жизни и войне.
…Поймала себя на том, какое это удовольствие – слушать со сцены умный, сложный текст.
Все-таки, немного задело, что в «Романс» оказались вплетены фрагменты из книги «Не чужая смута». Они другие по тональности и взгляду на ситуацию. Не спорю: монолог об интересах России и коллективного Запада весьма доходчиво объяснял подоплеку войны, но он выпадал из более камерной реальности «Романса», где нет правителей сверхдержав: есть люди, нашедшие себя в отстаивании своей правды, лепящие характер и лица заново.
«…Раз и навсегда поставить галочку в пересчете свершившегося с ним за прожитую жизнь: я однажды выиграл бой, я – смог».
Все-таки, думаю, что в тексте самого «Романса» осталось много моментов, которые были бы более уместны во второй половине спектакля, чем размышления о геополитике. Ведь какое дело до сверхдержавных планов простой малороссийской бабке, у которой дочка в России, один сын в ВСУ, а другой в ополчении?
Бабка. Как же хороша актриса Лариса Ребрий! Когда очарование разношерстной группой ополченцев спадает и внимание переходит на осмысление происходящего в целом, именно бабка становится главной фигурой, лицом и голосом «Романса». Именно она ведет спектакль к финалу.
Дурная простота, которая вот-вот обернется материнской добротой, бесстрашием самопожертвования, ан нет... снова соседским обманом. Или, все-таки, бесстрашием? Создать напряжение перед этим финальным выбором действительно удалось. И сама сцена, пропитанная духом «Романса», очень удачно интерпретирует один из сюжетных мотивов книги под задачу спектакля.
С самых первых мгновений, с чувства неловкости в фойе, я все думала, куда же выведет зрителей спектакль. К чувству воинственной гордости «Все правильно сделали?» К уверенности «Победа будет за нами?» В финале с флагами на сцене возник другой порыв единения: «Дождались! Наши!»
Но этот финальный аккорд все же прозвучал … осторожно? Да, наверное, это подходящее слово.
– В России тоже разные люди живут, – сказал Вострицкий.
Бабушка быстро сморгнула и ничего не ответила, словно он поймал её на обмане.
«А дочка то, похоже, – догадался Вострицкий, – не за нас болеет…»
Все-таки, гастрольная площадка встретила спектакль настороженно, хотя и потеплела аплодисментами в конце.
Возможно, для интенсивности чувств еще нужно время. Возможно, нужно больше точек соприкосновения. Возможно, спектакль обретет больше силы и уверенности, если в аудиозаписях зазвучат истории тех, кто «болеет за Донбасс в России» прямо здесь и сейчас, в эти дни: собирает гуманитарку и волонтерит… Возможно, именно такие высказывания снимут настороженность и неуверенность по отношению к соседям по зрительному залу.
История, начавшаяся в 2014 году, продолжается в 2024 году, и те, кто определился со своей позицией после финального момента спектакля, уже готовы говорить.
