Судебные инстанции удовлетворили требования дочери и вдовы пациента, скончавшегося из-за того, что врачи медицинского учреждения не выявили рак вовремя (Определение Восьмого КСОЮ от 2 июля 2024 г. по делу № 8Г-11515/2024).
Судом было установлено следующее:
- Пациент регулярно проходил медицинские осмотры, организованные его работодателем. Эти осмотры включали ежегодную флюорографию грудной клетки. Врачи учреждения не выявили патологий в легких с 2000 по 2010 годы, однако снимки 2011 года вызвали серьезные опасения. Пациента немедленно направили на стационарное лечение, которое оказалось безрезультатным, и он скончался.
- Согласно письму главного врача от 7 марта 2012 года, случай пациента был детально проанализирован сотрудниками учреждения. Было выявлено, что во время осмотра в сентябре 2010 года врачи недооценили данные и не провели необходимое обследование, несмотря на изменения на флюорографии. В результате заведующему отделением диагностики вынесли замечание за недостаточный контроль, одному врачу объявили выговор, а другого уволили.
- Суд нашел непрямую причинно-следственную связь между действиями медучреждения и смертью пациента. Несвоевременное и неквалифицированное обследование не позволило выявить заболевание вовремя, что привело к его прогрессированию и смерти.
- Хотя прямая связь между недостатками в медицинской помощи и смертью отсутствует, гражданско-правовая ответственность сохраняется. Недооценка результатов осмотров и невыполнение стандартов обследования ухудшили состояние здоровья пациента и вызвали страдания у него и его близких — супруги и дочери, которые наблюдали ухудшение состояния здоровья любимого человека, но не могли ему помочь.
- На основании этого суд постановил взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в пользу истцов за оказание некачественной медицинской помощи.
Столь поздний срок обращения в суд (в 2023 году) истцы объяснили тем, что в момент смерти пациента его дочь являлась несовершеннолетней и вообще не обладала правом на самостоятельное обращение в суд за защитой нарушенного права. А в принципе судебное разбирательство — поскольку оно предполагает необходимость давать пояснения и вновь вспоминать период болезни близкого и родного человека, — являлось дополнительным психотравмирующим фактором, тем более что нормами действующего законодательства не установлено критериев продолжительности временных периодов между возникновением права требования возмещения морального вреда и его размеров.
Тем не менее, разрыв во времени между смертью пациента и обращением за судебной защитой суд все-таки учел, определив справедливый размер компенсации морального вреда — полмиллиона рублей в пользу дочери и 300 000 рублей в пользу вдовы (которая, на что отдельно указал суд, повторно вышла замуж спустя непродолжительный период времени после смерти первого мужа).
Истцы обратились в суд только в 2023 году, объясняя задержку тем, что на момент смерти пациента его дочь была несовершеннолетней и не могла самостоятельно защищать свои права в суде. Кроме того, судебное разбирательство, требующее обсуждения и возвращения к болезненному периоду утраты близкого человека, представляло собой дополнительный психологический стресс. Законодательство не устанавливает четких сроков между возникновением права на возмещение морального вреда и его реализацией.
Несмотря на значительный временной разрыв между смертью пациента и подачей иска, суд учел это обстоятельство при определении размера компенсации за моральный вред. В итоге было решено выплатить полмиллиона рублей в пользу дочери и 300 000 рублей вдове. Суд также отметил, что вдова вышла замуж повторно через относительно короткое время после смерти первого мужа.
Остались вопросы? Получите бесплатную консультацию в МКА "Карабанов и Партнеры" от адвокатов по гражданским делам.