В это время Белоногов, поджав под себя ноги по-турецки, сосредоточенно рылся в тумбочке Игната.
- Ничего подозрительного, - подытожил он со вздохом. – Хм… а это здесь давно?
На боку тумбочки ножом было грубо вырезано несколько свастик.
- Нет, - Аня заглянула ему через плечо. – Фу, мерзость какая!
- Забавы у нынешней молодёжи, - буркнул Белоногов и не без усилия поднялся с пола. – Где там у вас ещё вещи хранятся?
Вожатая распахнула дверцы шкафчика. На самой нижней полке Белоногов обнаружил драный чёрный рюкзак. На его дне лежала общая тетрадь с чёрной летящей машиной на обложке.
Прокурор открыл её на последней странице и прочитал:
- «Игра – 1000 руб. Тетрис - ? Кулон – 350 руб.», - и ниже: - «Туристы - ? Борсетка - ???»
Слово «борсетка» было подчёркнуто тремя жирными линиями.
- Всё ясно, - заключил Белоногов. – Они и есть воры. А это, получается, их ведомость. Интересно, зачем им столько денег?
Он перевернул несколько страниц назад. На разворот была наклеена распечатка с какого-то сайта, по-видимому, авиакомпании.
- Москва – Дрезден, - прочитал Белоногов, - Москва – Берлин… Они что, за границу бежать собрались?
На вокзале стоял прилавок, на котором лежали настольная игра «Angry birds», цепочка с кулоном в форме сердечка и ещё какие-то безделушки. Хозяином прилавка был крепкий парень с ирокезом и красовавшейся на плече наколкой в виде дракона.
- Молодой человек, простите, а откуда у Вас игра и кулончик? – поинтересовался подошедший Ильин.
- Вам-то какое дело? – нахамил юноша.
- Ты как со старшими разговариваешь, милок! – сделал ему замечание Дед Егор.
- Э… Ну… - замялся продавец. – Дома просто всякий хлам валялся, вот решил продать.
- Гражданин, Вы бы не сочиняли тут небылицы. Так и полицию накликать можно, – сказал Ильин – Я, между прочим, из прокуратуры, Ильин моя фамилия. Так что признавайтесь, товарищ, откуда у Вас эти вещи?
- Ну хорошо, – сдался татуированный. – Игру и кулон мне принесла группа тинейджеров – два скинхедоподобных парня и две вульгарных девки. Мне ещё достались от них кошелёк и тетрис. Остальное – это не нужные мне и моим друзьями вещи, зуб даю!
- Уже лучше, – улыбнулся ПалТиныч. – А куда дели кошелёк и тетрис?
- Я их продал, – ответил парень.
- Так бы и сразу, – сказал Дед Егор. – А то хамил, врал тут.
- А игру и кулон, уважаемый, мы у Вас конфискуем, – продолжил Ильин. – Они же, как и кошелёк с тетрисом, краденые.
- Я, честное слово, не знал! – заныл незадачливый продавец.
- Ладно, не будем тебя пока трогать, – успокоил его бородатый прокурор.
- Так, за что бы ещё зацепиться… - бормотал Белоногов, осматривая шкаф
Новая улика не заставила себя долго ждать. Дмитрий Сергеевич заметил в попавшихся ему кроссовках древесину.
- Это кроссовки Пузатова, – пояснил Юра.
- Так это интересно… - молвил полный прокурор. – А покажи мне все находящиеся на территории лагеря деревья, у которых облезла кора.
Получив принадлежавшие ребятам вещи, Ильин и Дед Егор возвращались в лагерь на мотоцикле сторожа.
- Да, где же нам этих паразитов искать? – задумался Ильин.
- Знаете, Павел Валентинович, ходит по лагерю одна легенда, – принялся рассказывать ветеран. – Якобы в лесу за деревней есть партизанские землянки…
- Это, конечно, интересно, – перебил его Ильин. – Только что нам это даёт?
- Дело в том, что это правда, – пояснил Егор Трофимыч. – Знаю, потому что сам начинал войну в этих местах.
- Следовательно, наша четвёрка могла пойти на это место. Егор Трофимыч, да Вы гений!
- Ну, вот и все деревья – сказал Юра.
Пахомович выполнил просьбу Белоногова и показал ему все нужные деревья.
- Так, тут дупло, – Белоногов обратил внимание на одно из деревьев. – Остальные деревья были без дупел.
- Может, они здесь что-то спрятали? – предположил мальчик.
- Сейчас проверим.
Дмитрий Сергеевич засунул руку в дупло и вытащил оттуда кошёлёк и часы.
- Вот засранцы! Даже прокуроров не постеснялись! Так, а что это за сундук ещё такой?
Через несколько секунд Белоногов держал в руках коробку из под гвоздей с нарисованной на ней свастикой. Открыв её, он увидел лежавшие там деньги.
- Ни фига себе! – воскликнул Юра. – Это у них с продажи награбленного, что ли?
- Похоже, они этим давно промышляют, - буркнул Белоногов. – Тут, пожалуй, уже на билеты в Германию набралось, а то и обратно… Непонятно, как они собирались сами за границу без согласия родителей лететь. Ладно, не об этом сейчас. Надо искать этих весёлых туристов.
Тут у него в кармане зазвонил телефон.
- Алё, Ильин на проводе, - раздался знакомый голос. – У нас с Егором Трофимычем есть версия. Тут в лесу сохранились землянки, где партизаны от фашистов прятались, может, наши пропавшие их нашли?
- Интересно, - подтвердил Белоногов. – Кстати, не знаю, правда ли Шарипов с компанией скинхеды, но воры точно. Я нашёл их тайник – они очень неплохо в этом лагере поживились.
- Гадёныши, - буркнул из трубки Ильин. – Значит, так, Дим: иди в лес по той дороге, куда мы уехали, до развилки…
- До кривого дуба, - подсказал дед Егор. – Будем вас там ждать.
- Только Подколёдного не бери, - предупредил Ильин. – Ещё заблудится!
- Думаешь, мне бы это в голову шарахнуло? – прыснул Белоногов. – Вроде вчера только пива по стаканчику раздавили. Да он, между прочим, и сам запропал куда-то.
Проходя мимо ворот, Белоногов вдруг услышал голос Большакова. Бизнесмен, облокотившись на свой «лексус», разговаривал по айфону:
- Да говорю ж я, Сан-Семёныч, заминка вышла… Не в деньгах дело, говорю же! Машина сломалась! Вот починю и приеду! Все сто косарей как одну копейку!.. За кого ты меня кнацаешь, Сан-Семёныч?! Когда это я тебя кидал?.. А кто старое помянет, тому глаз вон. Отбой, короче.
Он сунул айфон в чехол на поясе и тяжко вздохнул:
- Когда ещё Славка эти грёбаные косари отыщет!..
А Подколёдный в это время, стараясь не попадаться на глаза Большакову, расхаживал с протокольным видом под окнами столовой. Оттуда до него доносились ошеломляющие, дурманящие запахи обеда. То ли таблетки подействовали, то ли ещё что, но живот перестал болеть и снова напоминал, что хорошо бы его чем-то набить.
Терпение младшего советника юстиции было уже на исходе, когда на крыльцо корпуса выглянула Даниленко.
- Ну что? – с тревогой спросила она. – Нашли ребят?
- Ищут, - неопределённо пробормотал Подколёдный.
Директриса обеспокоенно покачала головой.
Подколёдный заёрзал. Говорить о еде в такой обстановке было несолидно для человека в погонах… но не пропадать же с голоду!
И тут у него мелькнула спасительная мысль.
- Э-э-э… мне крайне неловко вас беспокоить, дражайшая Виктория Богдановна, но… понимаете, мой врач прописал мне питаться строго по часам, а сейчас как раз… кстати, сколько времени?
- Десять минут двенадцатого, - Даниленко взглянула на часы.
- Вот-вот! Я так и знал! Мне как раз в это время предписан лёгкий второй завтрак. Страшно неудобное время, понимаю… мне и самому трудно соблюдать, но врач…
- Понимаю, - кивнула женщина. – Раз врач прописал, пойдёмте в столовую.
Через минуту Подколёдный уселся за длинный низкий стол, вытянул ноги и ослабил пояс.
Весёлая девушка-повариха с двумя косами поставила перед ним поднос. Подколёдный окинул его содержимое голодным взглядом и скорчил гримасу. На подносе стояли тарелка пшённой каши на молоке, квадратик высокого плотного омлета, горбушка с маслом и гранёный стакан с какао, подёрнутым молочной пенкой.
- Мгм… мнэ-э… - забормотал Подколёдный, - А вы уверены, что это… полезная пища?
- Чего ж ей быть неполезной? – засмеялась повариха. – Дети едят, не жалуются. Вы вон кашу сахаром посыпьте, если невкусно.
Подколёдный тяжко вздохнул, ковырнул ложкой омлет и принялся жевать с видом священномученика.
Пройдя с полчаса по свежим следам мотоцикла, Белоногов увидел вдали верхушку огромного кривого дуба, а через некоторое время заметил под ним мотоцикл, Ильина и деда Егора.
- Быстро ты, - усмехнулся Ильин. – А где моя Белка?
- Детишки с ней играют, - ответил Белоногов, - Отпускать не захотели.
- Ну так пошли, товарищи, - Егор Трофимыч откинул брезент и извлёк из коляски мотоцикла старую одноствольную берданку.
- Вы с ружьём? – удивились друзья.
- Мой папаша говаривал – с медведем дружись, а за ружьё держись, - объяснил старик. - Всякое бывает. Да вы не бойтесь, тут соль – от ворья заряжена.
Он вскинул берданку на плечо и углубился в лес.
Тропинки почти не было видно, настолько всё вокруг заросло травой – но Егор Трофимыч уверенно шагал вперёд, почти не глядя по сторонам. У старого высохшего ясеня он вдруг остановился и почти нежно погладил рукой заскорузлый ствол.
- Этот ясень мне в сорок втором жизнь спас, - поведал он, обернувшись. – Вот здесь, под корнями, я раненый лежал, а товарищ мой, Серёга, немцев увёл к самому Медвежьему оврагу. Там они все и сгинули вместе с Серёгой… - старик опустил голову. – В том месте сейчас обелиск стоит.
Белоногов и Ильин тоже, не сговариваясь, опустили головы.
- Смотрите-ка, - Ильин вдруг присел на корточки и поднял из травы окурок, - Совсем свежий и явно недешёвый. Егор Трофимыч, вы Шарипова с дружками на курении ловили?
- Бывало раза два, - подтвердил старик, - Только курево у них другое – копеечное, с вокзала. А эта, ишь, с фильтром… Где-то я такие видал.
- Значит, - заключил Белоногов, - Тут побывал ещё кто-то нездешний.
- А вон на той полянке, - показал ветеран через несколько минут, - я Лизавете моей впервые открылся. Она в отряде санинструктором была. После войны как снова свиделись, с тех пор и не расстаёмся. Вы вот что, - он улыбнулся, - как поймаем этих оболтусов, заходите к нам в деревню, Лизавета Федотовна вам ватрушек напечёт…
- Это мы всегда пожалуйста, - Белоногов довольно потёр руки.
- А как вы в партизанский отряд попали? – спросил Ильин. – Вы здешний?
- Да нет, - начал рассказ Егор Трофимыч, - Сибиряк я, из-под Иркутска. Наш эшелон по пути на фронт немцы разбомбили, а мы с тремя товарищами к партизанам вышли. Только в сорок втором я снова в свой полк попал. А как встретил снова мою Лизавету, так и решил – останусь здесь. Знать, судьба моя такая.
Под ногами зачавкало. Маленький ручеёк, пересекавший тропинку, разлился и превратился в болотце.
- А тут кто-то был, - дед Егор остановился и показал на тропинку: в грязи перед ним отпечатались чёткие следы. - Да не один человек: вон, глядите, ещё следы, затоптанные.
- И это явно не подросток, - Белоногов наступил рядом. – Он, пожалуй, повыше меня будет. Видите, мои следы и то меньше.
- Крупнее вас разве что тот амбал, которому я машину большаковскую помогал чинить, - оценивающе заметил сторож.
- Охранник? – уточнил Белоногов. – Славка? А ведь верно – Большаков его ищет.
- И сигареты на евонные похожи, - согласился дед Егор.
- Дим, а ты откуда знаешь? – удивился Ильин.
- Да случайно разговор подслушал, - ответил Белоногов. – Он с каким-то Сан-Семёнычем говорил про деньги, которые Славка должен найти.
- А много денег?
- Сто косарей. Ну, тысяч – по-человечески.
- А что, если наши юные друзья и этим самым косарям ноги приделали? – осенило Ильина. – Егор Трофимыч, вы говорили, машина сломалась – когда?
- Так вчера вечером. Все четыре колеса спустились.
- Ну тогда понятно, - вспомнил Ильин. – Слышал про такой приём. Большакова просто задержали в лагере, а ночью обокрали.
- Ох и молодёжь пошла, - нахмурился старик. – В моё время и подумать никто не мог, чтобы на фашистов равняться…
Некоторое время все трое шли молча, внимательно смотря под ноги: тропинка стала топкой. Следы попались ещё в нескольких местах на другом краю болотца, а вскоре перед прокурорами появилось нечто, похожее на кучу бурелома. Обойдя его вокруг, дед Егор сделал предостерегающий жест и показал рукой: между обломками брёвен чернел вход в землянку.
Ильин и Белоногов подкрались поближе и услышали хриплый, гнусавый мужской голос, искажённый эхом:
- Слушайте, вы, малолетки паршивые, вы у меня запоёте!
У стены, прижавшись друг к другу, сидели четверо подростков: два парня и две девушки. А перед ними, поигрывая гаечным ключом, расселся на корточках здоровенный бритый мужик с людоедской ухмылкой и перебитым носом.
- Дядя, отпустите нас уже! – жалобно захныкал парень с русыми волосами, а второй, бритоголовый и худой, спрятал лицо в коленях и трясся, как желе.
- Ещё чего, - прохрипел охранник. – Вы ваще как, соображаете, на кого сс*те? Вы знаете, кто такой Большаков? Он вас сожрёт и не подавится. Вам жить надоело? Дык это мы исправим, - он оскалил широкие зубы и заржал.
- Да мы в натуре не при делах! – пронзительно завизжал бритый юнец. – Это девчонки борсетку стыбзили!
- Козёл! – зашипела тощая девушка с растрёпанной косичкой. – Крыса ты, Шарипов, а не ариец! – и пнула его ногой.
- Значит, девчонки? – охранник с нехорошей усмешкой наклонился к её лицу.
- А может, вы нас отпустите? – заговорила девушка с татуировками. – Мы ведь можем договориться, а?.. – и спустила с плеча бретельку майки.
- Э, нет, - охранник резко встал, - Вот это ты мне брось, лахудра малолетняя. Я на зоне видал, что бывает с теми, кто по такой статье чалится. Кому сказал, бабки гоните!
- Так, - тихо сказал наверху Ильин, - Пора вмешаться.
- Так, это кто тут детей обижает?! - воскликнул Егор Трофимыч.
- Тебе-то какое дело, дедуля? - нахамил Славка. - Иди уже, куда шёл!
- А кто на ветеранов наезжает, будет иметь дело с прокуратурой, - сказал Белоногов.
- Что?! - Славка не поверил своим ушам
- Будет иметь дело с прокуратурой - повторил Ильин.
Славка собрался уже было броситься наутёк к запасному выходу из землянки, но тут дед Егор выстрелил в него солью.
- Блин, за что! - заорал Славка, хватаясь за ягодицы. - Больно же!
- Ага, а ничего, что ты тут детишкам больно собрался сделать? - строго сказал Ильин.
- Да я не хотел! - завизжал Славка. - Это всё Большаков! Эти сопялки у него борсетку с деньгами скомуниздили, вот он и приказал мне проучить их!
- А ты и рад стараться, - сердито буркнул Белоногов.
- Деньги-то, кстати, были фальшивые, - добавил Слава.
- Дедушка Егор, дяденьки прокуроры, спасибо большое... - заискивающе начал Пузатов.
- А вы, молодые люди, ответите за кражи, - прервал его Ильин.
- Чёрт! - выругалась Новикова. - Это всё ты, Шарипов!
- А я-то при чём? - парировал бритоголовый. - Вы ведь все не меньше моего виноваты!
- Дядя, а можно как-то замять дело? - неуверенно спросила Разина. - А то не хочется прожигать лучшие годы жизни в колонии.
- Раньше надо было думать, - заметил Белоногов. - Замять не получится, а вот если вы покажете, куда дели борсетку, может, подумаем о снисхождении.
На обратном пути Белоногов и Ильин решили поучить юных фашистов жизни.
- Кто ж вас вырастил-то таких? - возмущался Дмитрий Сергеевич. - Ваши деды и прадеды кровь на войне проливали, чтобы вы появились на свет, а вы их вот так "благодарите".
- Дим, ну что ты ещё хочешь от этого поколения? - сказал Павел Валентинович. - У меня дочка по телевизору передачу видела, так там две девахи взяли и ляпнули, что холокост - это клей для обоев.
- Да, были люди в наше время. Не то, что нынешнее племя, - процитировал Егор Трофимыч, ещё крепче сжав руку Славки .- Эх, детки, если бы вы знали, что быть фашистами стыдно, позорно и ни в какие ворота не лезет. Жил в годы войны один юноша на пару-тройку лет старше вас. И был он гестаповцем. Молодой, а столько мирных жителей замучил. Так его же потом партизаны расстреляли.
- Мама! - завопила Ленка.
- М-м-м-мы больше н-н-н-не б-б-б-будем - заикаясь, сказал Игнат.
У входа в лагерь всю компанию уже ждала Даниленко.
- Ну что, как там дети? - спросила она.
- Это не дети, это малолетние преступники и фашисты, - вздохнув, ответил Ильин.
- Как выяснилось, именно эти товарищи являются виновниками всех краж - добавил Белоногов.
- Да, как же вы опустились до жизни-то такой? - заохала Виктория Богдановна.
- А этот амбал - охранник господина Большакова, - продолжил бородач. - На детей напал.
- Ему, видите ли, его хозяин приказал наказать их за кражу денег, - добавил пузатый прокурор.
- Враньё! - прокричал проходивший мимо Большаков. - Я уважаемый человек и до такого не опустился бы!
- Слышь, начальник, - выступил Слава. - Я больше в твоих делах не участвую. У тебя твои фальшивые мани стырили - вот ты и разбирайся.
- Да что ж это такое! - сердито сказала заведующая - Как же Вам не стыдно, Руслан Дмитриевич! Взрослый солидный мужчина, а вмешиваете детей в свои разборки! Можно прекрасно обойтись без похищения и тому подобных бандитских приёмчиков! Не девяностые, всё-таки! Такое чувство, будто Вы живёте в не в цивилизованном обществе, а в дремучем лесу, ей Богу!
Большаков оторопел и несколько секунд так и стоял с раскрытым ртом.
- Не вам меня учить! – наконец прорвало его.
- Имейте в виду – я буду ходатайствовать о вашем исключении из попечительского совета! – гневно закончила Даниленко.
- Смотрите, как бы морда не треснула, - проворчал Большаков и направился к своей машине.
- А уж это вы погодите! – из-за его спины, лучась злорадством, вывернулся Подколёдный. – Я забыл вам сказать, что мой дядя – коллега одного вашего знакомого там, наверху, и уж он-то вам устроит…
Прокуроры с усмешкой переглянулись.
- Молодец против овец, - негромко прокомментировал сторож.
- А теперь о вас, - строго продолжала Даниленко, повернувшись к четверым юным фашистам. – Я не буду спрашивать, что, когда и как. Мне одно непонятно – зачем вы это делали? Неужели по-другому нельзя было доказать ваше, как вы выражаетесь, расовое превосходство?
- Нам деньги не тупо на водку нужны, - угрюмо заговорил Денис. – Мы в Саксонскую Швейцарию хотели уехать.
- А ничего так, что без согласия взрослых вас даже в братский Севастополь не отпустят? - перебил Белоногов.
- Мы бы чё-нибудь придумали, - возразил Игнат. – Нам очень надо туда было. Там есть лагерь, где настоящих фашистов делают.
- Нам Зинка рассказала, - подхватил Пузатов. – А она у брата статью нашла.
- Гляжу я, молодые, ничего вы не поняли, - с упрёком покачал седой головой Егор Трофимыч.
- Да поняли мы, поняли! – закричала Ленка. – Не хотим, чтобы нас расстреляли!
- Так дело-то, оно не только в этом, - вздохнул старик. – Знавал я после войны одного немца: делегатом к нам на конеферму приезжал. Хороший был парень, но до конца дней себя корил, что за Гитлером пошёл в своё время. Судить его никто не судил, рядового-то солдата… Сам он себя так и не простил. Вот оно как бывает. Совесть – она сильнее всякого суда.
Собравшиеся притихли.
- Мы всё обязательно вернём, дяденьки, - наконец, пробормотала Разина.
- И борсетку тоже, - подхватил Игнат, которого сообщники подталкивали с двух сторон под рёбра. – Я её в надёжном месте спрятал, когда за нами Славка погнался.
Прокуроры, дед Егор и заведующая направились следом за Игнатом к корпусу, где размещался спортзал. Маленькая боковая дверь вела в подсобку, где хранились мячи, обручи, ролики и прочий инвентарь. Игнат вынул из корзины два верхних мяча и, потянув за ремешок, извлёк брендовую кожаную борсетку.
Ильин осторожно раскрыл замочек, вынул пачку купюр и просмотрел их на свет.
- Что и требовалось доказать, - усмехнулся он. – Фальшивка. Хотя и качественная.
- И мне кажется, я знаю кренделя, который такие делает, - подхватил Белоногов. – Его неделю назад арестовали. Ну что ж, теперь и нам с ним будет о чём поговорить…
Лёша Большаков стоял у ограды и сухими глазами смотрел вслед отцовской машине. Он не вышел попрощаться, когда вызванный следователь отобрал у Большакова-старшего подписку о невыезде и велел немедленно возвращаться в город. Ещё никогда в жизни ему не было так стыдно.
Был уже поздний вечер, когда прокуроры возвращались на машине в город.
- Нет, Дим, что ни говори, а хорошие у нас выходные получились, - заметил Ильин.
- Несмотря даже на расследование, - ответил Белоногов, - И на Подколодного. А хороши пироги у Лизаветы Федотовны!
- Надеюсь, что Шарипов со своими дружками в самом деле одумается, - продолжал Павел Валентиныч. – А то ишь ты, не сидится нашим фашистам на месте, зарубежный опыт тянет перенимать…
- И Большаков тоже хорош, - прибавил Дмитрий Сергеич. – Прикинь, он этого своего партнёра, Сан-Семёныча, под статью подвести хотел за то, что тот у него три года назад выгодного подрядчика переманил!
- Это уже паранойя какая-то, - хмыкнул Ильин. – Нам, кстати, надо и Подколодного домой забросить, а то метро вот-вот закроется. А кстати, что он там, дрыхнет?
И тут с заднего сиденья раздался хриплый и немузыкальный вопль:
- Ой, мороз-мороз, не морозь меня…
Прокуроры обернулись и с изумлением убедились, что исполнителем столь неподобающей песни был не кто иной, как развалившийся на заднем сиденье Подколёдный.
- Что это с ним? – ужаснулся Ильин. – Песенный рецидив?
- Да нет, всё гораздо прозаичнее, - хихикнул толстяк. – Лизавета Федотовна нам вместе с пирогами домашней наливочки завернула, а он её тогось… оприходовал.
- Окрысился месяц багрянцем… - ни к селу ни к городу завёл Подколёдный новую песню.
Оставшаяся часть дороги напоминала соответствующий эпизод из похождений бравого солдата Швейка: ни одной песни Подколодный не знал до конца, зато орал их чрезвычайно громко. Когда они приближались к подъезду Ильина, Владимир Анатольевич соизволил полностью забыть о своём имидже и горланил:
- Владимирский централ, ветер северный! Этапом из Твери, зла немеряно!
Из подъезда выбежала супруга Ильина со скалкой.
- Так, начинается! Называется – съездил муж на шашлыки!.. Кто тебя в таком виде за руль пустил?!
- Это не мы, - проворно наябедничал Дмитрий Сергеич, - Это Подколодный напился.
- Ах, это Подколодный! – Ильина распахнула заднюю дверцу машины и хряснула разошедшегося не в меру младшего советника юстиции по лбу своим кухонным орудием возмездия. – Всех соседей переполошил, а ещё прокурор! А ну марш отсюда!
Подколёдный кое-как выполз из машины и поплёлся прочь, пошатываясь и мыча что-то уж совсем дворовое.
- Ты нам ещё «Мурку» на пианино сбацаешь! – крикнул вслед ему Ильин, припомнив бессмертное «Место встречи».
#прокурорскаяпроверка #павелильин #дмитрийбелоногов #владимирподколёдный #лето #отдых #ветераны