Не успел погаснуть последний фонарь, как Подколёдный был во дворе дома Ильина. Дабы не палиться, свою машину он оставил дома и добрался на метро.
- Так, и как же мне за ними шпионить? - облокотившись на машину Ильина, задумался прокурор.
Погрузившись в свои мысли, Подколёдный потянул руку, и дверь багажника неожиданно открылась.
- Какое легкомыслие - оставить незапертым багажник! - возмутился он.
И тут Подколёдный придумал, что делать. Убедившись, что рядом никого нет, он залез в багажник, закрыл дверь и завернулся в лежавшее в багажнике одеяло.
В шесть часов из подъезда вышли прокуроры. Они загрузили вещи и поехали.
- Повезло нам, Паш, - сказал Белоногов. - Все ещё спят, пробок нет.
- Согласен, Дим, - ответил Ильин. - Дай, что ли, радио включу. Так побыстрее взбодримся.
Тут заиграла песня.
Я тебя бум-бум-бум, ты меня бум-бум-бум
- Это чего ещё за дребедень? - возмутился Белоногов.
- А такое, увы, сейчас в моде, - сказал Ильин.
Он переключил радиостанцию и попал на Высоцкого.
Вдох глубокий, руки шире, не спешите, три-четыре
Бодрость духа, грация и пластика.
- О, вот это хорошая песня - улыбнулся Белоногов.
- Вот кого надо почаще крутить - согласился Ильин.
И друзья запели: "Общеукрепляющая, утром отрезвляющая, если жив пока ещё, гимнастика".
Лежавший в багажнике Подколёдный зажал между зубами краешек одеяла, чтобы не подпеть.
Через три часа прокуроры приехали на место.
- Вот и доехали, - вдыхая свежий воздух, сказал Ильин.
- Красивая природа, - Белоногов осмотрел окрестности.
- Так, сейчас ставим палатку, - проворковал Ильин.
- А потом купаться, - добавил Белоногов.
Тем временем в лагере...
Недалеко от футбольного поля сидели четверо подростков: высокий озорной черноволосый юноша, рыжеволосая девчушка в очках, крепкий мальчик с тёмно-русыми волосами и блондиночка в розовом платье.
- Гриш, ну когда ты уже дашь нам поиграть? - спрашивала рыженькая.
- Да, ты ещё вчера обещал - добавил шатен.
- Ок, ждите, - сказал брюнет и пошёл к себе в палату.
- Ох, ребят, мне бы эту игру, - мечтательно промурлыкала блондинка.
- А плюшевые птицы тебя уже не устраивают, Юль? - спросила рыжая.
В эту же секунду показался Гриша. Вид у него был взволнованный.
- Ребята, у меня игру украли, - прошептал он.
- А ты точно хорошо искал? – с тревогой уточнил русоволосый Никита.
- Да чего искать, всё время в чемодане лежала, под полотенцем… Я же её не доставал с тех пор, как отец мне подарки привёз.
- Значит, свистнули… - нахмурилась вторая девочка – Наташа. – Как кошелёк позавчера у Светки.
- Тогда кто это? – приоткрыв рот, прошептала Юля.
- Так самое хреновое, что кто угодно. В нашу палату даже девчонки днём заходят. Вот хотя бы Разина, - Гриша мрачно кивнул в сторону Зинки, дефилировавшей мимо в коротких чёрных шортиках, из которых, как две зубочистки, торчали её тощие ноги. Выглядело это смешно, если не сказать – жалко, однако Зина этого не замечала и самодовольно именовала себя модным эпитетом «стройняшка». – Эй, Зинка, ты в нашу палату сегодня не заглядывала?
- А чего я там забыла? – торопливо огрызнулась та. – Я ж не фетишистка, чтобы у пацанов носки тырить.
- А не видела, чтобы туда кто-то заходил?
- Не, точно, псих! – Разина пронзительно захихикала. – Совсем на этом деле рехнулся! Поищи какую-нибудь уродину прыщавую, а мне некогда! – и побежала на баскетбольную площадку, где её уже ждали Игнат и Ленка.
- Кто тут первый о фетишизме заговорил, - прокомментировала ей вслед Наташа.
- Вот что, - Никита встал. – Надо вожатой сказать. А ещё лучше Виктории Богдановне.
Лагерному сторожу Егору Трофимычу уже минуло девяносто, но выглядел он крепким и держался бодро. У него была седая окладистая борода и лукавые серые глаза, окружённые морщинками, а на лацкане ветровки поблёскивал неизменный значок ворошиловского стрелка. Дети уважали его больше, чем всех воспитателей и вожатых, и днём старик ни на минуту, пожалуй, не оставался один. Вот и сейчас, окружённый стайкой малышей лет по девяти-десяти, он сидел в саду под яблоней и, неторопливо выстругивая биту для городков, рассказывал:
- … А с нами был один парнишка из второго батальона – тоже, как я, совсем молодой. Фамилию не помню, а прозвище у него было Пашка-городошник. До войны он в эти самые городки всех сверстников в колхозе обыгрывал, - тут Трофимыч поднял уже наполовину обструганную биту. – И вот идут на нас немцы, а патронов-то у нас на троих – кот наплакал, да и граната всего одна осталась. Вот тут Пашка и говорит: «Товарищ лейтенант, я их остановлю». Выбежал он на взгорок – немцы, понятно, за автоматы – хвать гранату и прямо в самую серёдку толпы кинул! Немцы и разбежаться не успели… Вот вам и Пашка-городошник!
Ребята слушали рассказ с разинутыми ртами.
- Дедушка Егор, - наконец спросил розовощёкий пацанёнок, - а наши фашистов всех-всех победили? Насовсем?
- Победить-то победили, - вздохнул сторож, - да вот сейчас эта нечисть опять откуда-то повылезла… Только по-другому себя называет, чтоб сразу не погнали поганой метлой.
По тропинке между яблонь подошла заведующая лагерем Даниленко Виктория Богдановна – ладная, полнотелая женщина с кудрявыми светлыми волосами, сколотыми на затылке «крабом».
- Непорядок у нас, Егор Трофимыч, - вздохнула она. – Опять пропажа. Точно не мог никто посторонний в сад пробраться?
- Да кому сюда надо? – ответил старик. – Деревенским, что ли? Так далеко деревня. Я вечером ещё раз забор обойду – может, где доски отстали…
- Виктория Богдановна! – послышался крик вожатой Ани. – Большаков приехал!
- Ещё и палатка! – заскулил в багажнике Подколёдный. – Это же три часа, не меньше!..
Дело в том, что некая часть организма младшего советника юстиции уже весьма отчётливо о себе напоминала. Точнее, даже две части. И если с желудком ещё можно было хоть как-то договориться, то та, что было пониже желудка, уже не признавала никаких компромиссов.
Однако со времён первого и единственного похода Подколёдного (в восьмом классе, когда на третий день по единодушному решению пионерского отряда его отправили домой на электричке) прогресс шагнул далеко вперёд. Ильин и Белоногов распаковали палатку, потянули с двух сторон за шнурки – и над полянкой вырос нарядный оранжевый домик.
- Цивилизация! – одобрил Ильин. – Мангал потом соберём.
- Поторапливайся! – Белоногов расстегнул рубашку. – Кто последний, тот заберёт себе первую проверку!
Друзья разделись и спустились к воде.
- Тёплая какая, - Ильин попробовал ногой воду. – Как в тропиках. А пираньи тут часом не живут?
- Не боись, - хмыкнул Белоногов. – Я их сам съем! Мы в детстве таких пираний на прутиках над костром жарили. Да с печёной картошечкой, м-м-м… - Он блаженно зажмурился и упустил тот момент, когда Ильин обрызгал его водой. – Пашка, ты чем думаешь?
- Кто-то что-то говорил насчёт проверки! – расхохотался Ильин.
- Ну, я тебя…! – завопил Белоногов и бросился за товарищем.
- Снять бы вас на телефон, - бухтел себе под нос Подколодный, выбираясь из багажника, - да показать, чтоб совестно было… - Он огляделся по сторонам и рысью припустил в направлении ближайшего орешника.
Через минуту берег огласился таким невиданным воплем, что Ильин и Белоногов в два прыжка выскочили на сушу.
- Это что? – близоруко огляделся Дмитрий Сергеевич. – Тебе Сашка новый звонок поставил?
- Я бы ему за такие шуточки уши надрал, - фыркнул Ильин. – Это там, в орешнике.
- Лось, что ли?
- Лоси осенью ревут, - обеспокоенно возразил Ильин. – Больше на ишака похоже.
И тут прямо на них из кустов вывалился Подколодный со спущенными штанами.
- Какого лешего? – не сговариваясь, выпалили прокуроры.
- А-а! Больно! – не своим голосом завывал Подколодный.
Друзья заглянули в кусты и тут же поняли, что стало причиной такого ишачьего концерта. Во всём лесу Подколёдный ухитрился выбрать для своих естественных нужд громадный муравейник.
- Владимир Анатольевич, как Вы здесь оказались? - удивился Ильин.
- Решил за вами проследить! - прыгая на месте, ответил Подколёдный - А то натворите дел... Блин, больно!
- Только этого нам не хватало... - понурил голову Белоногов. - Паш, чего делать-то будем?
- Даже не знаю, Дим... - задумался Ильин. - Давай сначала поможем бедолаге, а там посмотрим.
- Что верно, то верно - согласился Белоногов. - Владимир Анатольевич, Вам помощь нужна?
- Неужели не видно! - провопил Подколёдный.
Ильин взял ведро и набрал в него воды.
- Владимир Анатольевич, опустите свою пятую точку в ведро с водой - поможет.
- Ни за что! - заверещал Подколёдный. - Она у вас не дистиллированная!
- Ну уж извините, у нас не цивилизация - еле сдерживая смех, сказал Белоногов. - Хотя, если Вам больше нравится ходить с зудящим от укусов задом...
- Ну уж нет! - взвыл Подколёдный
Действительно, после того, как пострадавший прокурор опустил свои ягодицы в ведро, ему заметно полегчало.
- А теперь, слушайте нас, Владимир Анатольевич, - начал Белоногов. - Мы тут с Пашкой посовещались по поводу того, что же нам с Вами делать. И решили - мы готовы оставить Вас здесь.
- Но при одном условии, - продолжил Ильин. - Если Вы не будете нас доставать. Иначе мы с Димкой отправим Вас домой. Вы нас поняли?
От злость и негодования у Подколёдного аж задёргалась губа. Как это - ему ставят условия?! Но делать было нечего.
- Понял - буркнул он.
К территории лагеря подъехал вишнёвый "Лексус", из которого вышел солидный крепкий мужчина средних лет в дорогом костюме. Даниленко вышла ему навстречу.
- Здравствуйте, Руслан Дмитриевич. Мы так рады Вас видеть.
- И Вам не хворать, Виктория Богданова, - Большаков поздоровался с заведующей. - Как там дела в лагере?
- Всё хорошо, никаких происшествий. Дети все довольны, - ответила Даниленко.
О краже она решила пока не говорить, попробовав для начала разобраться самой.
- А как там мой сорванец поживает? Могу я его увидеть? - спросил Большаков.
- Лёшку-то? Конечно, сейчас позову.
Дождавшись, пока Даниленко отойдёт, Большаков засунул голову в машину и проверил лежавшую там барсетку.
- Ну вот и договорились, - улыбнулся Ильин. - Ну, чем теперь займёмся?
- Чего-то мне есть так захотелось, - Белоногов погладил себя по животу. - Давайте так, мы с Пашкой соберём мангал, а Вы, Владимир Анатольевич, можете пока собрать дрова.
- Пусть будет так, - Подколёдный с важным видом вскинул голову. - Я покажу, что такое походная жизнь.
Он встал и пошёл вглубь леса.
Прокуроры, хихикая, стали собирать мангал.
- Помнишь, Паш, как я с ним тогда возился, а ты взял и и скомуниздил его? - улыбаясь, сказал Белоногов.
- Такое не забыть - рассмеялася Ильин. - Интересно, справится ли наш подколодный?
Под одной из берёз собрались Игнат, Денис, Ленка и Зинка. Дело в том, что именно в дупле этого дерева они спрятали свой общак, и сейчас они его достали, чтобы пересчитать собранные деньги.
- Я же говорил, что получить бабло в лагере нам не составит никакого труда, - сказал Игнат.
- Да, не думала, что всё будет чики-пики, - проворковала Ленка.
На ней были джинсовая мини-юбка и микроскопический топик (на все вопросы по поводу столь вульгарного вида девочка отвечала, что ей жарко). Благодаря этому прикиду стало ясно, что пупок девушки проколот, а на правой стороне живота виднелась татуировка в виде свастики.
- Осталось нам ещё игру на вокзале загнать, - сказала Зинка.
- Вот завтра во время тихого часа мы это и сделаем, - ответил Игнат.
- Кстати, народ, я вот чего вспомнил, - начал рассказ Денис. - Дело в том, что я видел, как в лесу припарковалась машина с двумя кренделями. Один такой толстый, а второй бородатый.
- А ещё сегодня к территории лагеря подъехала дорогая тачка, а внутри лежала барсетка с баблом, - добавил Игнат.
- Во, будет чем поживиться! - обрадованно воскликнула Зинка.
- Ага! Обворуем и тех, и других ночью, пока все спят, - сказала Лена.
Порешив на этом, ребята пошли на обед.
Подколёдный не появлялся подозрительно долго. За это время Ильин успел собрать и разжечь мангал, а Белоногов нанизал на все шампуры куски свинины вперемешку с луком, хлебом и помидорами. Положив мясо на угли, друзья присели передохнуть и только тут заметили отсутствие незваного гостя.
- Куда это он запропал? – удивился Белоногов.
- Небось в город пешком подался, - зевнул Ильин. – Надеюсь, его в лесу никто не сожрёт.
- А сожрёт – мы плакать не станем, - Белоногов встал, чтобы перевернуть шпажки с шипящим шашлыком.
И тут из машины Ильина донеслось тоненькое, но отчётливое урчанье.
- Это ещё кто? – Ильин даже подпрыгнул. – Не дай бог, второй Подколодный!
- Хуже уже не будет, - философически прокомментировал Белоногов, облизывая пальцы.
Ильин приоткрыл дверь и вдруг покатился со смеху:
- Димка, смотри! Ну ни фига себе сюрприз!
Из рюкзака, лежащего на заднем сиденье, высунулась мохнатая серая мордочка с острыми ушами и смешной бородой. Мордочка зевнула, разинув маленькую розовую пасть, и приветливо тявкнула.
- Белка! – захохотал подбежавший Белоногов. – И ты здесь!
- Я её не звал, - пробормотал Ильин, - Она сама в мой рюкзак забралась…
- Да чего ты оправдываешься, - Белоногов вытащил Белку из рюкзака и взял на руки, - С ней веселее. К тому же, подозреваю, Подколодный ох и не любит собак…
А Подколёдный в это время брёл по лесу в поисках хвороста. Однако сколько он ни таращился по сторонам, но аккуратных коричневых палочек, которые он представлял себе по рисункам в книгах, поблизости не валялось. Ветки в основном были кривые, серые, да ещё и не слишком чистые.
- Ну нашли куда приехать, - бурчал он себе под нос, - Даже хворост здесь не растёт… А я из-за вас помирай с голоду!
Оглядевшись ещё раз, он вдруг заметил в стороне от дороги круглую полянку, поросшую каким-то кустарничком. Подойдя поближе, горе-прокурор увидел, что кустарнички усеяны ягодами – мелкими зелёными, а кое-где и крупными сизыми.
Даже Подколёдный, чей единственный поход в лес продлился три дня, знал, что такое черника (хотя и видел её главным образом в стаканах на базаре, а чаще в банках с маминым вареньем). И уж, конечно, знал её вкус.
- Всё равно нормального обеда не получится, - проворчал он, сорвал горсть ягод и запихал в рот. – Вкусно!
На минутку мелькнула мысль об Ильине и Белоногове, но Подколёдный тут же отмахнулся от неё.
- Ещё чего, - бурчал он, набивая рот ягодами – Спелыми и неспелыми, без разбору, - Белоногов всю эту полянку сожрёт и не поморщится. Да и Ильину только подавай! Никакого уважения к коллегам.
Уплетая пригоршню за пригоршней, он и не заметил, что удаляется от тропинки. Но тут под ногой что-то хрустнуло. Подколёдный поскользнулся, заорал дурным голосом и полетел куда-то вниз. Через несколько секунд его многострадальный зад снова приложился обо что-то твёрдое. Подколёдный задрал голову и увидел высоко над головой небо и черничные кустики.
- Кажется, я упал в яму, - прокомментировал он.
Скажем прямо – сделать правильный вывод на его месте было нетрудно.
Подколёдный кое-как поднялся на ноги, брезгливо отряхнул штаны и тут убедился, что небо и кустики стали не намного ближе. Похоже, яма ему попалась изрядная.
Первой мыслью любителя черники было позвать на помощь. Однако представив себе, как Ильин с Белоноговым будут вытаскивать его с ворчанием, а то и с подначками, отпуская комментарии по поводу его компетенции во всех вопросах, от профессиональных до, не дай бог, личной жизни (а с них станется!), ему стало не по себе.
- Ещё чего, - сердито процедил он сквозь зубы. – Сам выберусь!
- А всё-таки, куда подевался Подколодный? – лениво осведомился Белоногов, лёжа на траве и обгладывая второй по счёту шампур. Белка пристроилась рядом и терзала зубками большой кусок жареного мяса.
- И правда, - почесал бороду Ильин. – Этот дурак во что угодно мог вляпаться.
- А как мы его найдём?
- Ну точно, мозги в отпуске, - хмыкнул бородач. – У нас же Белка есть! Белка, ко мне, - он подозвал собаку и ткнул её носом в приоткрытый багажник. – Ищи!
Умная маленькая собачонка спрыгнула с его рук и, уткнув нос в землю, уверенно засеменила в ореховые кусты к муравейнику. Покрутилась там, звонко чихнула на муравьёв и потрусила по тропинке, по которой два часа назад ушёл Подколёдный.
- Не, ну ты смотри, - восхищался Павел Валентиныч, - Прямо «Ко мне, Мухтар»!
«Мухтар» ростом не выше травы бодро чапал вперёд. Вслед за собачкой прокуроры вышли на черничную поляну.
- Будто медведь похозяйничал, - не без тревоги прокомментировал Дмитрий Сергеич, увидев целую полосу ободранных и кое-где обломанных кустичков черники. – Нам ничего не оставил.
- Я бы сказал, здесь один прокурор похозяйничал, - привычно скроил насмешливую гримасу Ильин, но, покосившись на товарища, быстро поправился: - Тот самый, которого мы ищем.
- Ягоды-то ещё не все вызрели, - Белоногов на ходу сорвал горсточку. – Это кто же их без разбору лопал?
- Он, видно, думал, что ягоды на кустах как жвачки, с разными вкусами растут, - хихикнул Ильин. – Хорошо, что тут вороньего глаза нет. А то Сашка как-то рассказывал, как у его бабки в деревне дачники этой дрянью потравились. Одного ведь так и не откачали.
Он говорил достаточно громко, чтобы Подколёдный, сидевший в яме, расслышал его слова. Его тут же прошиб холодный пот.
- А вдруг я тоже съел этот, как его, вороной глаз? – прошептал он, лязгая зубами. – И что я, младший советник юстиции, так и помру в этой вонючей яме? А как же без меня прокуратура? Я только-только их вразумлять начал!
Мысль о том, чтобы окончить свою бесценную жизнь раньше времени, Подколёдного решительно не устраивала. Из двух зол приходилось выбирать меньшее.
- Помогите! – жалобно заскулил он.
Через полминуты над краем ямы появились физиономии Ильина и Белоногова.
- А вы здесь неплохо сохранились, товарищ Подколёдный, - съязвил Ильин.
Постояв немного (явно дольше, чем если бы в яму угодили, скажем, Макс или Оля), Белоногов притащил толстый сук, и вдвоём с Ильиным они извлекли Подколёдного на поверхность земного шара.
- А кстати, - давясь от плохо сдерживаемого смеха, нежно поинтересовался толстячок, - что это вы тут делали?
- Я? – небрежно уточнил Подколёдный, отряхивая колени. – За кабаном наблюдал. Здесь толь-ко что вот такой кабанище прошёл! Я, конечно, спрыгнул в яму, чтобы зря не тревожить зверя. Вон, видите, - он показал на широкую полосу разорённого черничника, - тут он и проходил.
- Странно, что следы заканчиваются возле ямы, - разыгрывая удивление, заметил Ильин.
- А это… а это он прыгнул. Во-он в те кусты, - Подколёдный наугад ткнул пальцем, как выяснилось, в сторону лагеря. – Лоси – они знаете как прыгают?
- А разве это не кабан был? – невинно уточнил Павел Валентиныч, а Белоногов за его спиной хрюкал, прыскал и отчаянно зажимал руками рот, притворяясь, что ест чернику.
- Кабан?.. Ах, да! Кабан вспугнул лося, лось как прыгнет в кусты, а кабан… а кабана я потерял из виду, - скороговоркой закончил Подколёдный, пряча глаза.
- Ясно, - Ильин вздохнул. – Ну раз так, пошли в лагерь. А то тут небезопасно, знаете ли. Лоси вон, кабаны…
- Того и гляди, ещё медведь ночью явится, - промычал Белоногов.
- Медведя бояться нельзя, - важно принялся рассуждать Подколёдный, - А то съест. Лучше всего притвориться мёртвым. Только тут выдержка нужна, и немалая, - он бросил на спутников самодовольный взгляд. – Потому что медведь может и обнюхать… аааааааааа!
Тут младший советник юстиции издал вопль, будто его цапнула гадюка, и подпрыгнул в воздух на добрых полметра. Причиной тому была Белка, неосмотрительно ткнувшаяся мордой в ноги новому знакомому.
- Уберите это животное! – вопил Подколёдный. – У меня на собак аллергия!
- От аллергии чихают, а не пляшут, - пожал плечами Ильин. – Белка, давай ко мне, а то и вправду чем-нибудь от него заразишься.
Белка неодобрительно тявкнула на Подколёдного, после чего бросилась на руки Ильину.
- Только собаки тут не хватало, - буркнул прокурор.
- Так, а кто-то обещал не капризничать, - напомнил Белоногов.
Подойдя к лагерю, Подколёдный почуял аппетитный запах.
- Чем это там у вас вкусно пахнет? - спросил он.
- А это мы, пока Вас не было, начали заниматься шашлыками, - ответил Ильин.
- Что же вы сразу не сказали про шашлыки! - воскликнул Подколёдный.
Он сразу же подбежал к мангалу и схватил шампур.
- Мммм, очень вкусно, - довольно сказал Подколёдный. - Уж в чём, но в шашлыках вы, коллеги, знаете толк.
- Надо же, Дим, наш Подколодный в кое-то веки доволен, - насмешливо прошептал Ильин.
- И не говори, Паш, - согласился Белоногов .- Может хоть после шашлыков он оставит нас в покое.
Но мечтам друзей не суждено было сбыться.
- Блин, как больно! - держась за живот, прохрипел Подколёдный. - Что вы такого в шашлык добавили? Отравить меня решили?
- Типун Вам на язык, Владимир Анатольевич! - сказал Ильин. - Это, наверное, у Вас от ягод.
- Что стоите? Выручайте! - от боли Подколёдный аж присел. - Есть "Ношпа"?
- "Ношпы" нет - ответил Белоногов. - Есть только активированный уголь.
- Несите уже сюда!
Ильин слазил в машину за аптечкой. Подколёдный трясущимися руками разорвал бумажную упаковку, высыпал в рот полную горсть таблеток и захрустел.
- Не много ли? – обеспокоенно сощурился Белоногов.
- Фафыфесь х фьяфову, - неразборчиво промычал больной, дотянулся до бутылки с квасом и стал жадно пить.
- Э! – прикрикнул Ильин. – Ты смотри, угольков к нам в бутылку не напусти!
- Я сказал, катитесь к дьяволу, - проскулил Подколёдный, отбрасывая наполовину опустошённую бутылку.
- Вот тебе и благодарность, - не сговариваясь, вздохнули оба.
Лёше Большакову было тринадцать лет. Он был похож на отца – такие же чёрные кудрявые волосы и квадратный подбородок, но выглядел более подтянутым и спортивным, в то время как у Большакова-старшего уже вырисовывалось пивное брюшко.
- Ну как, не скучаешь здесь? – поинтересовался отец.
- Да ничего так… - рассеянно ответил подросток. – А мама скоро вернётся?
- Не знаю, - Большаков покачал головой. О том, что у мамы в Милане, как водится, очередная неземная любовь, здесь рассказывать как-то не хотелось. – Ты лучше про себя расскажи. Как ребята, не наезжают?
- Попробовали бы, - лаконично усмехнулся сын, пожав крепкими плечами. – Хотя есть тут один отморозок… Шарипов его фамилия. По-моему, пап, он настоящий скинхед.
- И как такую сволочь сюда пустили? Хорошо же, поговорю с начальством.
- Да не надо, - возразил Лёша. – Ещё скажут, что я стукач.
- И скажем, - процедил сквозь зубы сидевший в кустах сирени Игнат. – Мы тебе ещё устроим тёмную… - он проводил глазами обоих Большаковых и на цыпочках вернулся к машине.
Ещё полчаса назад возле «Лексуса» бдительно маячил охранник Слава – рослый жилистый парень с перебитым носом и татуировками на пальцах. Но Большаков, прикинув обратный путь до города, отпустил его в столовку пообедать, и теперь машина осталась без надзора. Конечно, справиться с хитроумным замком Игнату было бы не под силу, но пока он не собирался этого делать. Из кармана юного экспроприатора появилось шило, украденное из ящика Егора Трофимыча. Игнат на четвереньках подполз к машине и проколол одно за другим все четыре колеса.
- Вот так-то, - хихикнул он, отползая в кусты под свист вырывающегося их проколов воздуха и вопли сигнализации, - Щас вы мне сами сигнализацию отрубите.
Через пять минут к машине уже бежали Большаков и Слава.
- Твою мать, - рычал бизнесмен, - Где твои гляделки были?
- Шеф, вы же сами сказали… - виновато напомнил Слава.
- А подумать в падлу было? Что тут всякое отребье шарится? Блин, чего я Лёшку в Англию не отправил! – Большаков топнул ногой. – Что стоишь, запаску ставь!/
- Шеф, у нас одна запаска, - напомнил Слава.
- Да без тебя вижу! – рявкнул Большаков. – Позови кого есть, чтоб заплатки на шины поставил, что ли!
Пока Слава бегал за дедом Егором, Игнат всё так же, на четвереньках, отполз на порядочное расстояние и во весь дух припустил к корпусу – уже пришло время ужина.
- Ну как? – шёпотом спросил его Денис.
- Застрял он тут надолго, - торжествующе хихикнул Шарипов. – Ночью попробуем.
Как говорил прокурорам один знакомый токсиколог, «отравиться можно и активированным углём, если съесть целый мешок». По поводу действия половины пачки он ничего не говорил, но скулить, во всяком случае, Подколёдный перестал. Друзья плюнули на него, вытащили спиннинг и отправились, как выразился Белоногов, «на ловлю пираний».
К вечеру в ведре набралось около дюжины окушков, которых Белоногов, обсыпав всеми, какие нашлись, приправами, изжарил на мангале с ломтиками картофеля. Над поляной поплыл вкусный запах. Ильин открыл бутылку тёмного пива. Подколёдного мутило от одного вида еды, и он уполз в машину.
- Доставай-ка, Дим, гитару, - предложил Ильин, отвалившись от импровизированного стола. – Сейчас самое время.
Над лесом садилось солнце. В сиреневом небе уже виднелись бледные вечерние звёзды. Плеснула в озере рыба. Даже Подколёдный притих.
- Что петь будем? – спросил Белоногов, вынимая гитару из чехла.
- Давай сначала нашу любимую, - предложил Павел Валентиныч.
Дмитрий Сергеич прислонился спиной к дереву и взял первый аккорд:
Если друг оказался вдруг,
И не друг, и не враг, а так,
Если сразу не разберёшь…
Подколёдный поначалу не очень-то прислушивался к тому, что поют коллеги. Но второй куплет Белоногов как будто невзначай (а может, и в самом деле невзначай, что вы так сразу?) запел громче:
Если парень в горах – не ах,
Если сразу раскис – и вниз,
Шаг ступил на ледник – и сник,
Оступился – и в крик…
Владимир Анатольевич высунулся из машины. Хитрые огоньки в глазах Ильина не обманывали.
- Это вы нарочно? – хмурым начальственным тоном поинтересовался он.
Белоногов перестал играть.
- А мы что? Мы ничего. Мы эту песню ещё в пионерском лагере выучили, - невинно проворковал Павел Валентиныч. – А вы что-то имеете против Высоцкого?
Подколодный был бы и рад сказать какую-то гадость, но в голову, где песни Высоцкого гостили редко, ничего не приходило.
- Несолидно всё-таки, - вывернулся он наконец, - он блатные песни писал.
- По-вашему, это блатная песня? – искренне удивился Белоногов.
Подколодный снова залез в машину, завернулся в одеяло и включил радио, где передавали новости валютной биржи.
#прокурорскаяпроверка #павелильин #дмитрийбелоногов #владимирподколёдный #лето #отдых #ветераны