Было это давно, в стародавние времена. Лесорубы, рыбаки да охотники в нашей деревне промыслами целыми семьями занимались. Семьи большие были, человек по двенадцать, а то и по пятнадцать. Ведро молока к завтраку на стол ставили, да ещё и не хватало. Жили не богато, но и не бедствовали, в сам Петербург обозы ходили, рябчиков возили. Как по осени рябчики наедятся клюквы на болотах, да в силки попадут, так можно до стольного града беззаботно везти возами, ничуть не попортятся.
Живал в то время охотник в нашей деревне. Сын у Проньки Ерёмина. Парень молодой, не жонатый . Иваном звали. Нравы в деревнях суровые в те времена были. Молодиц берегли и уважали. Обниматься или что ещё ни как нельзя было. На гулянье да на вечёрках только за ручку прикоснуться разрешалось. Ито братья да родственники батьку да мати в раз доложат, если коли что не по закону моральному сотворится.
Ваня наш на охоту ходил с отцом до двадцати лет. Настало время и свою семью заводить. Само собой в сердце ему и девушка запала, из соседней деревни. Сосватали его, всё чин по чину. Молодой семье избу сладили. Новоселье отметили, двумя деревнями гуляли, родственников много. Всё бы по нашему, по деревенски. Да только через год Ваня зачастил в лес. Понятно, что охотник, да другие так часто в чащи не наведываются. Жена, Настасья, девушка хорошая, верная, хозяйственная, ребёнка ждёт уж. А наш Ваня, что-то за чудил. Настя то к знахарке из своей деревни и отправилась, когда Иван опять на охоту ушёл. Знахарка та свояченица ей была, выслушав до конца рассказ, покачала головой и говорит: "Потеряла ты Ваню, нечистый, лесной дух его заберёт". " Как заберёт"? Удивилась Настя. Ты, когда Ваня из лесу вернётся, о нашем разговоре ничего не говори. Вечером, когда он спать ляжет, ложись с ним, но притворись что уснула, да не спи до утра. И не разговаривай ни с кем. Много увидишь и услышишь. Через три ночи на утро Ване скажи, что к родне пойдёшь, в свою деревню, а сама ко мне приходи. Я скажу, может что и можно будет сделать, как всё поведаешь.
Вернулась Настя домой. Дождалась Ваню. Всё сделала, как знахарка сказала. Ночь настала. Ваня на боковую устроился, а Настя рядом прилегла. Глаза сомкнуть не может. Сопеть тихонько начала. Ваня тоже уснул. У нас по осени темнотища, глаз выколи, а на реке ещё темнее. Комаров нет, прохладно ночами. Звёзды вышли, вроде как по проглядней стало. Долго Настя ждала, уж думает, обманула знахарка, и спать собралась. Как вдруг. Ваня толи проснулся, то ли что на него нашло, стал разговаривать с кем то. Настя молчит. А Ваня кому то отвечат, беседует. Вдруг Настя стала слышать чей - то тихий голосок. Девушка с ним разговаривает. Какая наглость. Настя чуть не соскочила с кровати, но удержалась. Так до утра они и проговорили. Наутро Ваня встал, как ни в чём не бывало. По хозяйству хлопочет, будто всю ночь спал, а Настя сонная ходит, не выспалась. На следущу ночь, так же прилегла, да уж не спится ни как. Снова Ваня с кем-то разговаривает. А голос то уж громче и твёрже. Явно, что-то требует. Слышит Настя обидные слова про себя, а Ваня всё же не ломается, за неё стоит. Жена мол, люблю её. Это он про Настю. Настюшка чуть в голос не ревёт от боли в душе. Да помнит наказ знахарки. Молчать надо. Так всю ночь глаз и не сомкнула опять. Втора ночь настала. Сызнова всё повторилось, да не совсем бы так. Спать то легли, да Ваня почему-то погодя встал, и на улицу пошёл, раздетый в исподнем. А идёт, как пьяный, глаза открыты, сам не свой. Вроде как видит, а взгляд шальной, с боку то видать, не очень-то понятно. Ну, Настенька наша за ним. Луна взошла. Быстро обулась, платок чёрный накинула. Идёт, сама не своя. Дошли до ручья за деревней. Настя думает, если кто из девок, все космы повыдергаю. Да не тут-то было. Видит, стоит перед её Ваней девка, в одной рубахе, да не простая. Светится белым как от луны, волосы зеленью отдают, запах сосновый стал расходиться. Опешила Настя, колени трясутся, да сдерживается, слова ведуньи помнит. Собеседница Вани давай его обхаживать словами да ласкать. Руками не трогает, всё ладонями круги вокруг головы да всего тела водит. Вроде, как и хочет прикоснуться, да не может. Тут Настя поняла, не живая. Страшно стало за Ивана. Что с ним нежить натворит, не известно.
Так и простояла до зари. Как назад пошла, не помнила. Закоченела вся, а достояла. А Иван опять воротился, как ни в чём не бывало, спать лёг. Утром встал он весёлый да бодрый. Третью ночь Настя провела не весть как. Сама пришла та нежить в дом. Пыталась Ваню увести, и Настя ей не помеха. Холодом повеяло. Сосновый запах по избе пошёл. Собака охотничья возле дома в будку забилась. Кошка ощетинилась. Шерсть дыбом, спину выгнула, как коромысло, глаза горят пуще прежнего, шипит. Насте страшно, ни руки ни ноги не двигаются, как онемели, и вымолвить ничего не может. В общем, на утро чуть ни бегом, наша Настюшка, к знахарке побежала. Бежит, ног под собой не чует. А на встречу дух тот самый. "Что,"- спрашивает: "За помощью подалась? Не видать тебе Вани своего. Заберу и не найдёшь в лесу никогда. Чащи непроходимые у меня, людям век не бывать. Коряги да болота. Не ходи ни к кому. Что молчишь? Поговори со мной". Настя наказ помнит, молчит как рыба. Та ей: "Смотри Настя, ослушаешься меня, в лес мой пойдёшь, никогда не выпущу". И исчезла. Настя ещё больше припустила. Без памяти добежала до родного села. К знахарке забежала, и только там дыхание перевела. Всё хозяйке рассказала, как есть. Знахарка помрачнела: "Худо, дело у Вани далеко зашло. Думала она долго, но горю подсобить решилась". Пошли они в деревню, где жили Иван с Настей. В доме с Ваней разговор знахарка завела, про житьё, бытьё, да про жизнь охотничью. Иван то, возьми, да и расскажи, про чудо, что повстречал в лесу. Мол, на ночёвку укладывался, летом ещё. До избы не дошёл. Лапьев нарубил, веток больших еловых. На землю подстелил сколько-то, другими укрылся. Спать стал, а сквозь сон, говорит, слышу, кто-то зовёт меня тихонько. Да так ласково, нежно. Уж не жена ли увязалась случаем. Али нашла. Да в такую-то даль, сам леший не бродит. Я-то по охоте случайно в этих местах. "А какое место", - спрашиват его знахарка-"Уж не Юдина ли падь, за чёрной быстерью?" "Вроде близко было", - Ваня отвечает. "Поздно было, ночью по лесу не сподручно идти, вот и заночевал. Сказывали сказки про те места, что охотники пропадали, да не верю я в глупости да бабьи сплетни". Вздохнула тяжело старая знахарка. "Мой Феденька то там и пропал. Не смогла я уберечь. Заговорила я с духом лесным. А дух этот в народе древесницей зовут. Живут древесницы в деревьях. Рождается деревце в лесу, вот они и вселяются в него. Растёт сосенка боле ста лет, да и дальше. А как помирает, так они в другое, молодое деревце переселяются, рядышком. Если человек им под руку попадёт, так они и в него вселиться не побрезгуют. Только разрешение от него добиться надо. Духи эти очень сильные, но не всемогущие. А как человек добро даст, уводят его в лес и поминай как звали. А коли суженая имеется, то стараются с ней заговорить, голос переймут и человек больше отличить не может, что явь, а что навь, что истина, а что привиделось, с ума сходит. Своё счастье потеряла, да хоть чужое сохраню. Есть способ избавиться от этой нечисти. Сегодня пойдёшь Иван один в лес возле, речки в своей деревне, сломай осиновый прут. Очисти его от листьев, кору не снимай. Положи под подушку. Как эта нежить тебя в лес зазовёт. Ты не сможешь отказаться. Прут с собой возьми. Там два раза ударишь прутом её, а третий раз не бей ни за что. Упрашивать она будет, умолять, плакать. Ударишь в третий раз, никогда от неё не избавишься, и из лесу тебе больше дороги не будет. На вечно там останешься. Блудить будешь, пока с голоду не умрёшь. А как она не добьётся своего, сам увидишь, что будет. Ступай домой, да в бане попарься. Сегодня спать ложись, но не засыпай. А ты, Настя, что ни случись, за ним не ходи. Негоже на такое смертному человеку смотреть ",- cказала знахарка, попрощалась и ушла.
Да уж, случай не из лёгких. Делать нечего, ночь приближается, надо спать ложиться. Легли почивать. Сделал Ваня всё как наказывали. Настя ни жива, ни мертва. От страха почти не дышит. Луна снова вышла. Светло как днём. Ваня лицом к стенке лежит. В окно лунный лучик, словно живой стал прокрадываться. Да к Ивану ползёт. За него зашёл. Как пятнышко стал. И вдруг с Ваней кто-то и заговорил. Шепчет что-то. Ваня поднялся сам не свой. Но прутик-то прихватил. Настя лежит, не шелохнётся. Иван как дверь прикрыл, Настя вскочила и к окну. А окошко то как морозом заволокло, Настя давай дуть, отогревать, а оно ни в какую. Что делать? Не выдержала она. Накинула, что было на плечи. Да на свой страх пошла. Жутко, страшно, темно. Тишина - аж в ушах звенит. Луна только светит холодом. Пошла Настя туда же куда в прошлый раз ходила ночью за Ваней. И правда. Там её Иван, да не один. Дух в девушку оборотился. Девушка конечно красивая, только белая вся, светится, как луна. Ласкается к Ване. Зазывает, обнять да приласкать просит. Вот и за руки его берёт, за плечи обнимат. А Ваня то ей отвечает, что не нравится она ему, хоть и гуляли до того, мол, давай расстанемся. Древесница не отстаёт, Ваня ей: "Ты не настоящая". А она ему: "Как меня приласкашь, да приголубишь, так я живой стану". Да на глазах у Вани облик Насти приняла. А Иван: "Неживое жить не будет. Как не старайся". Древесница Ване: "Ты зачем осиновый прутик то из-под подушки взял? Уж не им ли собрался со мной сладить?" Ваня усмехнулся. "Да прут осиновый, нечета ружью". А сам думает, хоть облик и Насти, да голос не её. Не похож. Нет, это не Настя моя. Вспомнились слова знахарки. Взял он, да и ударил прутом Древесницу. Улыбнулась она. Да и спрашивает: "Не уж что я тебе не по нраву? Что ж сразу не отказался от меня? А теперь я твоя, не отвяжешься. Не уж что Настю свою любишь? Она ведь у тебя немая, не разговаривает". Ваня осерчал и ещё раз огрел Древесницу. А та улыбается, вроде как довольна. Своего добилась. Да не совсем, правда. Вот она в третий раз его добиваться стала. Уж и плачет и причитает, сердце Ванино сжалось до боли. Да нашёл он силы в себе, вспомнил Настеньку свою,
глаза её карие да взгляд добрый. Как улыбалась поутру, глядя на своего Ваню счастливой улыбкой. Как на стол накрывала скатерть белую да каравай со свежим парным молоком подавала... Взял Иван прут осиновый. Поднял над головой, вроде как замахивается, да над своей головой поломал двумя руками...
Дрогнула земля под ногами. Лес от вокруг ходуном заходил. Как ёлки да сосны с берёзами за згибалися. Дикий, истошный хохот раздался по лесу со всех сторон. Смелый Иван охотник, да только такого век не видывал...
Выпрямилась Древесница как струна. Стала истинный облик принимать. Да Ваня глаза рукой прикрыл, от такой жути лесной...
Настя за маленькой ёлочкой стояла и видела всё. Слушала, и сердце кровью обливалось. Ужасу натерпелась, спасу нет. Не снесла она эко зрелище. В беспамятство впала. Так Ваня её на руках в дом и принёс. Только на утро пришла она в себя. А утром заморозок был, за домом всю картошку побило, прямо полосой прошло. То ночью Древесница приходила. Окошки только под утро при солнышке таять начали, да узорами, узорами, похожими на чащобы лесные.
А в ту пору мал я был, да старики сказывали потом Настя с Ваней собрались, знахарку отблагодарили за помощь. С тех пор Ваня в лесорубы подался. Всё надёжней, там бригадой работают. Всяко не один в лесу.
Лес то и напоить, и накормить, и приютить может.
Да только шутки с ним плохи.
https://dzen.ru/id/6275f0f2ae497834f3f49028?share_to=link
Выше расположена ссылка на мой канал где ещё много интересного. Не забудьте подписаться и поставить лайки. Мне будет очень приятна такая оценка моего скромного труда, надеюсь, что прочтение доставило Вам удовольствие! Спасибо!!!