– Даня, пойми, мать обанкротилась. Мне нечем платить за жилье! Что я могу сделать?! – они разговаривали в холле родильного отделения.
– Ты, видимо, издеваешься, – Даниил сказал тихо, но резко. – Лиза умирает… У тебя сын родился! Что ты несешь?
Артур схватился за голову:
– Даня, ты должен забрать Фаню с ребенком. Обещаю, я что-нибудь придумаю, обязательно… – он недоговорил. Даниил посмотрел на Главку таким отрешенным холодным взглядом:
– Мне некуда её забирать. Меня самого два дня назад выгнали. Пока снимаю номер в задрипанной гостинице… Скоро похороны… Куда я их дену?
– Как?! Но ведь ты же любишь её! Это твоя будущая жена, твой ребенок! Ты же сам говорил! – Артур сел на кресло в совершенном упадке сил. Роды у Фани были крайне тяжелыми – потребовалось кесарево сечение. Он проторчал в больнице больше суток. Так ни разу не позвонил Лене… – Боже, что же делать!
Вид у Даниила был очень болезненным, усталым, удрученным:
– Артур, я умоляю тебя… Мне просто необходимо хоть немного поспать. Иначе я сам окажусь в больнице. Давай мы все решим чуть позже, ведь их пока ещё не выписывают… Прошу!
Главка действительно испугался за друга:
– Да-да… Конечно. Я вызову такси, тебя довезут до гостиницы.
Он проводил Даню. Зашел в ближайшую забегаловку – купил себе кофе и бутерброд: сам забыл, что давно не ел.
– Артур, слава Богу, я тебя нашла! Как ты? – Лена буквально влетела в кафе. Она увидела его ещё из машины.
– Лена!.. – Главка опустился на стул совсем без сил. – Привет… – он не знал, что сказать.
Она улыбнулась:
– Я сейчас, – Лена пошла на раздачу и тоже взяла себе обед.
Главка буквально накинулся на свой бутерброд.
– Прости, я даже не знаю, что сказать. Нам бы объясниться, точнее я должен объяснить…
– Как она? Я узнала, что роды были тяжелыми… – перебила Лена.
– Да. Делали кесарево. Большая потеря крови…
– Кто родился?
– Мальчик. Я его ещё не видел, – он помолчал. – Лена, понимаешь…
– Не надо. Ничего не говори… Я беседовала с твоей мамой. Она все рассказала. Вы содержали её? Да? Оплачивали лечение?
– У меня не было другого выхода, ты должна понять. Фаня – больна, родители от неё отказались. К тому же недавно выяснилось, что они погибли…
– Артур, будь честен…. Ты любишь её?
Он поперхнулся:
– Лена, милая… У меня никого нет, кроме тебя… Не знаю, поверишь мне или нет… Я люблю только тебя. К Ирине нет никаких чувств, кроме отцовского долга перед родившимся ребенком. Но я спал с ней, когда не знал тебя. А она вообще меня в Виктором путала. Она забеременела до того, как я познакомился с тобой. Лена, я наверное, выгляжу идиотом… Да я и есть идиот… – он не знал, что говорить, как объяснить ей все то, что чувствовал.
Она проговорила тихо:
– Я тебе верю…
– Леночка, любимая… – он взял её за руку и заглянул в зеленые глаза.
– Только… ты должен был мне сказать. Все сразу…
– Да, да! Должен! Знаю… Дурак! Но я боялся, как ты отреагируешь. И потом, все-таки была надежда, что это ребенок Даниила, – Артур ввел её в курс дела.
Они выпили чай:
– Так что не волнуйся, Даня и Ирина теперь будут вместе. Они любят друг друга. Он признает ребенка. Все станет на свои места. Дело сейчас только в деньгах. Нужно немного помочь. Даня же столько денег отдал на лечение Лизы, ты же знаешь… У них будет своя семья, у нас – своя. Будут свои детишки.
Лена вдруг побледнела.
– Что с тобой?
– Артур… Я тоже виновата перед тобой. Я тоже от тебя кое-что скрывала.
– Лена, что ещё?!
– Артур! Этот ребенок – мальчик Ирины… – она помолчала, переминала пальцы.
– Ну… не тяни. Что ты знаешь про этого малыша?
– Нет, ничего, ты не так понял… Просто этот мальчик будет твоим единственным сыном.
– Что? Не понимаю… – голова у Артура просто гудела, он не в состоянии был разгадывать загадки.
– Артур, после того выкидыша… Короче, у меня не может быть детей. Поэтому, ты ещё сто раз подумай, прежде чем отдавать своего малыша Даниилу…
[…Что-то темное окружило меня, и вот в который раз пытаюсь выбраться. Ощущения такие, как будто тебя душат подушкой. Ты вырываешься, даже если знаешь, что все бесполезно. Вот и я…]
– Ирина, как ты? Скоро сможешь увидеть своего мальчика. Как назовешь? – Петр Петрович, который принимал роды у Белявской, навещал её, как только появлялась свободная минутка на работе. Роды оказались очень сложными – малыш повернулся не той стороной и самостоятельно уже не мог пройти родовой путь. У ребенка, как обычно в таких ситуациях, была сильнейшая гипоксия, несколько часов боролись за его жизнь. Но, слава Богу все обошлось. Беспокоило только состояние самой роженицы – она слишком долго, по мнению Петра Петровича, отходила от наркоза. Была долгое время не в себе, бредила… Но, кажется, сегодня все стабилизировалось.
– Доктор? Где я? – [голова как будто сейчас лопнет.]
– Ирина, все хорошо. Это, наверное, давление. Давай померяю, – сказал он. – Не страшно, скоро пройдет.
– А что со мной? Мне кажется, что я так долго спала…
– Наверное, это от наркоза. Спала ты действительно прилично. Пора вставать, малыша кормить!
[Господи! Это действительно кошмар! О чем он?]
Петр Петрович обратил внимание, что Ирина ведет себя как-то странно: она села на кровати, так долго изучала палату, словно вообще не понимала, где находится
– Что со мной было? Где Виктор? –[ Не могу понять, почему его нет.]
– Виктор?! Красивое имя. Ты уже обсудила с отцом?
[Что он себе позволяет! Почему он здесь? С каким отцом?]
– Сколько времени? – спросила она как бы между прочим.
– Около двух. Акушер сказал, что в три тебе на процедуры, а потом покажут тебе ребенка. Хочешь увидеть?
– Могу я узнать, по какому праву, Вы обращаетесь ко мне на «ты» и про какого ребенка Вы ведете речь? [Этот нахал меня выводит из себя!]
Петр Петрович внимательно посмотрел на Белявскую. Что-то подсказало ему, что она действительно не осознает происходящее.
– Ирина Петровна, Вы находитесь в роддоме. Три дня назад у вас родился сын. Помните? – он начал говорить осторожно.
[Сын?]
– А где Виктор? Позовите его немедленно, потому что мне кажется, все это какое-то недоразумение. О каком сыне идет речь? Вчера вечером я ещё не была беременной, а сегодня Вы мне приписываете сына? Позовите Виктора! Немедленно!
Петр Петрович сглотнул. Он понял, что скорее всего нужна уже не его помощь, а помощь психиатра. Зачем-то он спросил:
– Ирина Петровна, Вы только не волнуйтесь… Только ответьте на один вопрос: где, простите, Вы были вчера?
– Как где? У Виктора Штрайбикуса! Я собиралась с ним обсудить… Впрочем, это наше дело! – сказала она на повышенных тонах. [Что ему надо от меня!]
– Хорошо, хорошо. Не переживайте только. Скажите, какое сегодня число, а то я из графика выбился, – Петр Петрович специально достал блокнот, якобы что-то пометить.
– Число? … Вчера было 28 июня, значит сегодня 29!
Петр Петрович слегка побледнел: число она явно называла не то.
– Спасибо. Побудьте немного здесь. Я сейчас.
– Позовите ко мне Виктора! Или с ним что-то случилось? – он заметил, что Ирина начала волноваться. Надо было что-то ответить.
– Да. Я сейчас позову. Выпейте таблеточку, – к его удивлению, она выпила. Петр Петрович дал ей успокоительного и вышел за дверь.
– Алло? Это 25 поликлиника? Извините, мне нужен врач, который вел Ирину Белявскую. Да, она родила. С этим все нормально. Но у неё что-то с головой…
Артура вызвал психиатр, который вел Ирину до перевода её в гинекологию. Он был удивлен.
– Константин Львович, психотерапевт, очень приятно, проходите, присаживайтесь.
Главка сел в кресло – что-то подсказывало ему, что у доктора есть какие-то не очень хорошие новости.
– Я к Вам вот по какому вопросу. Вы у меня в карточке указаны, как опекун Ирины Белявской.
– Ну, опекун, это громко сказано. Вы что-то перепутали, – сказал Главка.
– Не в прямом смысле, конечно. Просто Ваша подпись стоит на бумаге, по которой Ирину забирали из нашей клиники.
– Да. Все верно. Её перевели в гинекологию. Она недавно родила. А что, собственно, случилось? Ирина должна вновь пройти у Вас обследование?
– Да, не мешало бы, – сказал врач, Главка не понял, то ли в шутку, то ли в серьез. – Но дело не только в этом. Минуточку… – Константин Львович достал из полки стола толстую тетрадь. – Это карточка Ирины, – пояснил он. – У меня к Вам вот какое дело. Вчера мне звонили из роддома, где, как я понимаю ещё находится ваша жена… Так вот…
Главка хотел уже объяснить, что она ему вовсе не жена, но передумал.
– Психическое состояние больной вызывает некоторые опасения…
– О господи, что опять?! – Артур почему-то не был удивлен.
– Вчера у неё случился истерический припадок. Она путает даты, не осознает, где находится… Конечно, возможно…
– … она претворяется, – закончил фразу за доктора Артур. – Да, это она может. Прикидываться.
– Нет… Тут дело не в этом… Думаю, нам придется её перевести сюда на обследование.
– Пожалуйста, – равнодушно сказал Артур. – Что от меня требуется? Подписать бумаги?
– Погодите-погодите. Не спешите. Я хотел бы во всем хорошо разобраться. Потому как я не сначала вёл Ирину Петровну, как Вы видите, история болезни у неё длинная… Минуточку, – этот занудный очкарик со своим «минуточку» и «дело не в этом» начинал просто выводить Дрязкина из себя.
Константин Львович некоторое время листал карточку Ирины.
– Артур, Вы не могли бы нам помочь… А то я с ходу так быстро не разберусь…
– Доктор, говорите быстрее, у меня много дел! – выпалил, наконец, Главка.
– Видите ли… Вы не могли бы кое-что разъяснить. Ирина говорит о кое-каких фактах. Но об этом, разумеется, в истории болезни не прочтешь. Может, Вы знаете…
– Например?
– Ирина Петровна говорит что-то про Дрезден, утверждает, что за окном июнь, просит позвать некоего Виктора… Вам это имя ни о чем не говорит? Это не её родственник?
– Виктор? Дрезден? – Главке показалось, что земля из-под ног уплывает. Если бы он стоял, то точно бы свалился. – Странно, почему она заговорила об этом?
– Артур, значит, эти события были в её жизни? Не могли бы Вы мне немного рассказать об этом?
– Да, Ирина была в Дрездене… Виктор Штрайбикус – её любовник, – Главка пояснил коротко. Не упомянул, что приходился братом Виктору.
Константин Львович при этом что-то рисовал в тетради.
– Ага, теперь картина проясняется, – сказал он после некоторых раздумий.
– Мне, например, ничего не ясно! – твердо ответил Артур. – Хватит говорить загадками! Умоляю, у меня была такая тяжелая неделя! Давайте решим все формальности и я, с Вашего позволения, пойду.
– Хорошо… Есть у меня одно предположение. Но я ещё должен лично переговорить с Ириной.
– Я Вам этого не запрещаю, только скажите же наконец, в чем дело! – Артур уже просто бесился.
– Судя потому, что рассказали мне Вы, и что Ирина говорила Петру Петровичу, её амнезия прошла.
– Не понял, простите?
– Проще говоря, к ней вернулась память, – ответил Константин Львович.
– Вот ещё новости! Ирина уже давно все о себе знает. Ей ещё следователь рассказал, – проговорил Артур. Честно говоря, он не совсем понимал, к чему ведет доктор.
– Одно дело рассказали, другое дело самому все осознать. Вспомнить! Это разные вещи. Грубо говоря, к ней вернулось осознание самой себя, понимаете?
– Ну и хорошо. Может, это даже и к лучшему. А я-то здесь причем?
– Думаю, Ирину нужно перевести к нам в клинику, как только станет возможным. А Вам придется искать няню для ребенка, хотя бы на первое время. А там посмотрим.
– Что значит на первое время? Вы чего-то не договариваете? Что, она здесь останется навсегда? – мысли побежали одна за другой: кто будет с ребенком? Где брать денег на няню? Как он скажет обо всем Лене?
– Вы главное, успокойтесь. Я попытаюсь Вам объяснить, чтобы стало понятно. Память человека избирательна, и…
– Умоляю Вас, покороче…
– Хорошо. Скажу прямо: скорее всего, в сознании Ирины сейчас тот день, месяц, а, может даже и год … до того момента, когда она потеряла память.
– Как? Что это значит?
– Ирина не помнит, а, вернее не понимает, какое сейчас время, не понимает, где она. Не знает, что у неё родился ребенок.
– То есть, Вы хотите сказать, что мыслями Ирина сейчас ещё… в Германии? С Виктором?
– Да. Она не знает всего того, что было с ней после потери памяти. И вряд ли все это осознает. Грубо говоря, это похоже на состояние похмелья – вы проснулись и не помните, что было вчера.
– Но ведь прошло так много времени!
– Ничего не поделаешь, так бывает почти со всеми больными, кто неожиданно выходит из состоянии амнезии. Скорее всего, память вернулась к ней под влиянием наркоза. Как давно Вы с ней знакомы?
Артур вдруг понял, что ещё секунду, и он сам потеряет чувство реальности:
– Вы хотите сказать, что она не вспомнит ребенка, меня, Даниила? – «И вообще все то, что связано с Фаней? И, главное, она не знает, что Виктора убили?». – О Господи!
– Главное, не переживайте. Постепенно мы ей все расскажем, она поймет, – заверил Константин Львович.
– Вы сами понимаете, что говорите! Как можно что-то рассказать шизофренички? Она же лечилась в Вашей клинике?! – Главка говорил на каких-то полушутливых тонах, что Константин Львович вдруг засомневался, все ли у него в порядке с психическим здоровьем.
– Да, это сложно, не сразу… Но, если Вы наберетесь терпения…
– Нет-нет и ещё раз нет! Я не стану участвовать в этом цирке! Не рассчитывайте на меня!
– Как? Она же Ваша жена, мать Вашего ребенка! – растерялся доктор.
– Она мне вовсе не жена! Вам стоило бы говорить с другим человеком, – Артур написал на листке бумаги телефонный номер Даниила. – Вот, звоните ему. А я, пожалуй, пойду! – и не успел Константин Львович что-либо ответить, как Главка уже хлопнул дверью. Доктор взял телефонную трубку:
– Алло? Гинекология? Скажите, как себя чувствует роженица Ирина Белявская? Мне необходимо её навестить…
[Не могу понять, что происходит. Я в палате, врачи носятся туда-сюда. Виктор пока не пришел. Повсюду орут дети, как резанные. Господи, что я тут делаю? Такое впечатление, что мы с Виктором вчера перебрали, и я оказалось в вытрезвителе.]
В дверь постучали.
– Можно? – [Господи, а она что здесь делает?]
– Здравствуй! Ты извини, что без предупреждения… Я вот тут тебе фруктов принесла, – Лена присела на табурет. Ей вдруг показалось, что все-таки она зря пришла, да ещё и Артуру не сказала об этом.
[Так вот ты какая, Елена Штрайбикус! Рыжеволосая бестия, которая не отпускает моего мужчину. Может, это даже и к лучшему, что ты сама пришла. Что, сдаешься? Осознала, что проиграла Виктора?]
– Ирина, я ненадолго. Просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь? – Лену вдруг стало пугать молчание Фани
– Зачем пришла? Посмеяться надо мной? Свести счеты? Или, может, по твоей милости я тут нахожусь? – [Кажется, я все поняла! Это именно она виновата в том, что я здесь очутилась. Смотрю ей прямо в глаза – меня не сломаешь. Все равно Виктор будет со мной, даже если ей каким-то образом удалось запихать меня в психушку.]
– Ирина… Ты, кажется… – Лену вдруг охватил такой ужас от её дикого, леденящего душу взгляда. – Наверное, лучше я пойду.
[Нет, погоди! Сначала скажешь, где Виктор.]
– Куда? – Ирина схватила Лену за руку.
– Пусти, мне больно! – та стала вырываться.
– Что, испугалась? Какая-то ты трусливая, Елена Штрайбикус! Не зря, видать, Виктор меня выбрал.
«Боже мой! Что она говорит? Надо уходить!». [Никуда ты не пойдешь, пока не выслушаешь меня! ]У Лены вдруг закружилась голова. Она не могла заставить себя подняться со стула.
А Ирина начала говорить такие гадости, от которых просто мурашки бежали по коже. Лене хотелось кричать, позвать на помощь, но тело совершенно не подчинялось. Ей пришлось сидеть и слушать все то, что несла эта сумасшедшая. Ирина говорила о том, как любит Виктора, что он только ей принадлежит, как сильно она ненавидит Лену, и как только отсюда выберется, непременно убьет её. Причем не просто убьет, а будет её мучить, издеваться и при этом смеяться ей прямо в лицо…
– Ты ответишь мне за каждую секунду, которую украла у нас с Виктором! – Ирина встала с кровати и подошла к стулу, на котором сидела Лена.
Неизвестно, чем бы все могло закончиться, если бы в палату не зашел Даниил.
– Что здесь происходит? – спросил он. Лена выглядела безумно бледной, лицо все в слезах. Фаня же, наоборот, вся раскраснелась, волосы растрепались…
– Вы зачем пришли? – Ирина обратилась к Дане. Лена вдруг почувствовала, что как только Ирина отвела от неё взгляд, с неё словно оковы сняли. Может, эта Ирина действительно ведьма? Она молниеносно поднялась со стула и выбежала из палаты.
[Чёрт! Охранников здесь понаставила! Зачем этот клоун суда явился!]
Даниил хоть и выглядел немного уставшим, но для такого случая он привел себя в порядок – побрился, надел свой самый лучший костюм. Он так спешил к Фане. «Какая она красивая!». В махровом халате, с несвойственным ей алым румянцем на щеках, со свежевымытыми волосами, ещё не уложенными в прическу, Ирина выглядела очень просто и в то же время как-то таинственно.
– Фанечка, родная! – что произошло дальше, Даня понял не сразу. Он хотел обнять Ирину, но она стала громко кричать, врываться, звать на помощь. При этом говорила: «Кто ты? Что тебе надо! Это тебя Лена подослала, чтобы меня изнасиловать! Я позову милицию!». В комнату влетел Петр Петрович и буквально выставил Даньку за дверь.
– Что это было? – сказал Даниил после того, как некоторое время посидел в холле, отдышался.
В эту минуту к нему подошел педиатр:
– Простите, Вы отец малыша Ирины Белявской.
– Ну, можно сказать и так. А что случилось?
– Понимаете, по состоянию здоровья матери, мы не можем пока воссоединить её с ребенком. Будьте добры, сходите в аптеку и купите детскую сухую адаптированную молочную смесь и бутылочки. Сегодня мы отключаем малыша от аппаратов искусственного питания.
– Хорошо. Я мигом.
После того, как Даниил передал всё необходимое медсестре для малыша, он хотел зайти к Фане – узнать, что же все-таки случилось. Но тут зазвонил сотовый: ему сообщили новость, которую он в принципе ожидал услышать, – Лиза умерла.
