Терпеть не могу ждать лето. К нему полагается худеть, накопить кучу денег на тридцать три детских лагеря, запланировать по три мероприятия на каждый выходной и пытаться потом все их посетить, защурив глаза на немытые полы, неполотые грядки и неподкормленные розы. Ведь лето.
Лето, сплошной бардак в голове, время отпусков, когда, взмыленный, доделываешь кучу всего перед отъездом, не успеваешь, выходишь на работу в первый день отпуска, чтобы всё доделать, потом во второй, чтоб всё-превсё, потом в поезде в шоке пытаешься осмыслить новые задания, проходишь всякие стадии смирения и торга и гнева, гнева три раза проходишь. Потом, через три дня без связи, поднявшись на вершину, орёшь от бессилия по телефону, пока другие медитируют, потому что ничо не сделали же, а потом думаешь - да наплевать. И тебе, действительно, наплевать. Пока ты не приезжаешь и не обнаруживаешь. Чего-нибудь, что надо было сделать без тебя.
А потом бац, первое сентября, и надо вроде как бежать собирать ребёнку в школу, хотя у неё тетрадка с прошлого года осталась, а ручку она вчера под столом нашла, и последнее, что бы ей хотелось, это собираться туда, опять в это рабство.
А у тебя, напоминаю, пол не мытый. И картошка некопанная. И кроссовки для зала потерялись.
И ты тут вдруг плюнешь на всё - и в баню. И, внезапно, ребёнок с тобой увяжется, хотя ты и вела себя весь день как недомать, пеняла за обложки на учебники и отобрала телефон.
И вы такие в полотенцах, пробуете скрабик с травами, купленный на последнем фестивале, лупите друг друга дубовым веником, пьёте из термоса обжигающий мятный чай с гречишным мёдом, и в остывающем бассейне в звёздной темноте до полуночи треплетесь о китайских актёрах и о диете "шесть лепестков", бездумно глядя, как зажигаются в спальне золотые окна и медленно проявляется над крышей пробоинами в чёрной бархатной бумаге силуэт Большой Медведицы.