Рассказывать о полководцах Великой Отечественной тяжело и по сей день. Книг вроде бы много на эту тему, да и фильмов хватает. А дать оценку событиям прошлого всё равно ой как непросто. Взять хотя бы К.К. Рокоссовского. Вроде, фигура всем известная и хорошо знакомая. А скажите, например, как он использовал бронетехнику: в едином кулаке или распределив по основным танкоопасным направлениям? А как строил боевую учебу перед Курской битвой: больше внимания отводил обороне или наступательным действиям? И вот уже у Вас появляется неуверенность в собственных знаниях. Хотя минуту назад вам казалось, что уж К.К. Рокоссовского Вы знаете как облупленного.
Сегодняшняя наша задача гораздо сложнее. Мы попробуем разобрать действия персонажа куда менее известного, но оказавшего существенное влияние на ход Курской битвы. Речь пойдёт о командире 15-й Сивашской стрелковой дивизии В.Н. Джанджгаве.
До начала большой войны
Владимир Николаевич появился на свет в небольшом грузинском селе Губи в 1907 году. О ранних годах его жизни известно немного. После обучения в школе он работал в сельсовете. Сегодня эта работа может показаться скучной. Однако в 1920-е годы советская власть только устанавливалась, а просоветски настроенная молодёжь находилась под нешуточным прессингом. Поэтому, можно говорить, что В.Н. Джанджгава обладал определенным личным мужеством и гражданской позицией.
В 1927 году Владимир Николаевич вступил в ряды Красной армии. Своё восхождение по карьерной лестнице он начал с поступления в Закавказскую пехотную школу. Как это нередко бывало, для молодого человека из сельской местности военная служба открывала определенные перспективы.
А времена для начала карьеры были непростыми. Советские вооруженные силы того периода времени находились в стадии перестройки. Резко снизилось влияние старых царских офицеров на армию. Этих людей начали довольно активно преследовать, сомневаясь в их верности новой власти. Да и пресловутую "смену поколений" никто не отменял. Параллельно с этим произошло падение некогда всесильного Л.Д. Троцкого. Бегство за кордон бывшего наркомвоенмора ребром поставило вопрос о надежности и преданности Красной армии. Кроме того, шла подготовка к постепенному наращиванию численности вооруженных сил. А для всего этого требовались новые командиры с хорошей репутацией.
В 1930 году Владимир Николаевич вступает в ряды ВКП(б). Таким образом он помимо идеологических убеждений демонстрирует свою лояльность власти. А уже через год В.Н. Джанджгава становится командиром стрелкового взвода в 1-м Кавказском горно-стрелковом полку.
Нельзя сказать, что фортуна как-то баловала Владимира Николаевича. Четыре года ему потребовалось, чтобы стать командиром. А в последующие девять лет он дослужился до звания капитана, став в январе 1940 года зам. начальника штаба по тылу 173-й мотострелковой дивизии. В этой должности он прошел боевое крещение в советско-финляндской войне.
Однако ни полученный боевой опыт ни первая правительственная награда не позволили В.Н. Джанджгаве быстро продвинуться по службе.
В том же году 173-ю дивизию расформировали, а личный состав обратили на формирование нового 2-го механизированного корпуса. Владимир Николаевич стал начальником снабжения 16-й танковой дивизии.
На фронтах Великой Отечественной
Нападение немцев застало 16-ю тд в стадии формирования. Не получив положенных средств усиления, транспорт и мобилизованный личный состав, дивизия выступила к границе с Румынией.
Из воспоминаний В.Н. Джанджгавы:
Начала боев все мы ждали с нетерпением и, естественно, с надеждой на то, что гитлеровцы будут в первые же дни разгромлены. Той же уверенностью, возможно несколько самонадеянной, жил и штаб дивизии.
Понеся тяжелые потери в Приграничном сражении, 16-я тд отступила на восток. В ходе этих боёв В.Н. Джанджгава всё чаще стал исполнять обязанности офицера для поручений при командире дивизии. Заниматься приходилось эвакуацией отставшей боевой техники, организацией переправ через реки, налаживанием связи с подразделениями и т.д.
Но несмотря на все усилия командиров и бойцов ситуация для всего 2-го мехкорпуса складывалась просто катастрофическая: к концу июля он попал в окружение под Уманью.
Владимир Николаевич сумел избежать пленения, выведя тылы дивизии из формировавшегося кольца. Однако в боях под Уманью 16-я тд полегла почти полностью. Оставшиеся в строю бойцы и командиры были распределены в другие соединения. Так В.Н. Джанджгава познакомился с командиром 15-й стрелковой дивизии Афанасием Никитичем Слышкиным. Последний как раз принял дивизию после гибели её прежнего командира и входил в курс дел. Опытный «зампотыл» ему был нужен как воздух, т.к. с комплектованием и обеспечением уже были серьёзные проблемы.
Новая должность была Владимиру Николаевичу по нраву, но он чувствовал, что способен принести больше пользы на передовой. И действительно, после тяжёлой зимней кампании 1941-1942 годов убыль в командном составе была заметна невооружённым взглядом. На фоне многих «молодых да ранних» командиров полков и батальонов В.Н. Джанджгава выгодно выделялся опытом службы. Поэтому он начинает всё чаще обращаться к А.Н. Слышкину с просьбами о переводе в стрелковый полк.
И наконец в марте 1942 года В.Н. Джанджгава становится командиром 676-го стрелкового полка. При этом А.Н. Слышкин, судя по всему, намеренно откладывал это решение до того момента пока дивизия не будет выведена в тыл на доукомплектование. Это позволило новоиспеченному командиру полка освоиться на новом месте в спокойной обстановке.
На воронежском направлении
Полученная передышка не могла быть долгой. Шла активная подготовка к летней кампании 1942 года. 15-ю стрелковую дивизию было решено направить в распоряжение командующего 13-й армией Н.П. Пухова. Армия держала оборону на воронежском, ливенском и елецком направлениях. Николай Павлович решил использовать новое соединение на своем левом фланге. Таким образом, дивизия А.Н. Слышкина обеспечивала стык с соседней 40-й армией.
Проблема заключалась ещё и в том, что пополнения в 15-ю дивизию стали активно поступать с опозданием в полтора месяца - только в мае 1942 года. Это существенно сократило время сколачивания подразделений. Другой сложностью был участок обороны по реке Тим. Наличие речки являлось безусловным плюсом, но оборонять предстояло фронт протяженностью 14 километров. Это превосходило уставной норматив. А за спиной 15-й дивизии крупных резервов не было. При прорыве обороны закрывать брешь было просто нечем.
Указанные недостатки в совокупности привели к самым тяжелым последствиям.
28 июня 1942 года началось немецкое наступление по плану «Блау». Основной удар противник нанёс на воронежском направлении в стык 13-й и 40-й армий. Полк В.Н. Джанджгавы с первыми лучами солнца был атакован превосходящими силами немцев. Противник сначала «обработал» передний край полка огнём артиллерии, затем с помощью авиации подавил советскую артиллерию, а затем бросил в бой пехоту и танки. Наступавшие довольно успешно вклинились в оборону полка. Восстановить положение В.Н. Джанджгава не мог, т.к. резервов не было. Сбитые с позиций «сивашцы», начали отход на тыловой рубеж в надежде на выстраивание новой полосы обороны. Однако немцы, не обращая внимания на отдельные очаги сопротивления, устремились на восток и достигли тылового рубежа 15-й сд одновременно с советскими воинами. Уже к концу дня в бой вступил и штаб 676-го полка во главе с командиром полка.
Остановить продвижение противника не удалось. 15-я стрелковая дивизия была вынуждена отойти за реку Кшень и уже там приводить себя в порядок.
Это для В.Н. Джанджгавы был первый опыт управления полком в ходе большого оборонительного сражения. В дальнейшем ему пришлось со своим полком вести бои местного значения северо-западнее Воронежа. Особого успеха в этих боях ни 15-я дивизия ни вся 13-я армия не добились. Пробить немецкую оборону не удалось. Обе стороны готовились к новому крупному сражению.
Следующей вехой во фронтовой биографии Владимира Николаевича стала Воронежско-Касторненская операция. 15-я стрелковая дивизия, наступая 26 января 1943 года с севера в направлении на Касторное, должна была играть роль эшелона развития успеха. Это было довольно сложной задачей, т.к. дивизия практически не имела транспорта для быстрого прорыва вглубь вражеской обороны. Чтобы хоть как-то повысить темп наступления, один батальон из полка В.Н. Джанджгавы использовался как лыжный. Однако его бойцы и командиры втянулись в бои за первый же крупный опорный пункт противника, потеряв всякое преимущество от использования лыж. Командиру полка пришлось с основными силами продвигаться вперед по старинке.
Но даже определенные трудности, связанные с отсутствием у людей опыта больших наступлений, не остановили в этот раз советские войска. За два дня боев бойцы и командиры 676-го полка взяли штурмом несколько крупных опорных пунктов противника и захватили богатые трофеи.
Из воспоминаний В.Н. Джанджгавы:
«Никогда прежде наш полк не захватывал такого большого количества трофейного вооружения и боеприпасов, как в Никольском. Бывали случаи, брали десятка полтора винтовок, столько же коробок с патронами, несколько автоматов или ручных пулеметов. А тут — целый арсенал: 18 орудий, сотни ящиков со снарядами, два танка с боеприпасами, много автоматов, винтовок и патронов.
В Никольском, как выяснилось несколько позже, до самого последнего момента располагался штаб 162-го тяжелого артполка. Захваченные пушки принадлежали ему. В соседней деревне Ожога дислоцировался штаб 82-й немецкой пехотной дивизии. Его офицеры во главе с командиром дивизии генералом Беншем бежали лишь тогда, когда одна из рот батальона Швендика ворвалась в Ожогу».
После окончательного разгрома немцев в районе Касторного «сивашцы» стали стремительно продвигаться вперед:
«…Наступление продолжалось. Ломая сопротивление врага, войска 13-й армии в тесном взаимодействии с другими частями и соединениями фронта с боями продвигались на запад. И хотя мороз стоял под тридцать и метель не унималась, бойцы торопились. Освобожденные деревни приносили им большую радость».
Победоносное наступление дивизии завершилось у станции Поныри. Здесь советские войска наткнулись на ожесточенное сопротивление немецких резервов, перебрасываемых из тыла. Завязались тяжелые бои. 10 февраля 1943-го года 15-я стрелковая дивизия пыталась наступать по полям восточнее Понырей. Продвинувшись в северном направлении на 3-6 км, полк под командованием В.Н. Джанджгавы был контратакован пехотой и танками противника. Поскольку противотанковых пушек в полку не было, немцы заставили бойцов и командиров залечь в снегу и дожидаться наступления темноты. Всё это время противник методично обстреливал боевые порядки «сивашцев».
Этот бой довёл совокупные потери 15-й дивизии в боях за Поныри до тысячи человек. Без пополнения людьми, техникой и боеприпасами наступать она уже не могла. Постепенно наступал период позиционного «сидения».
На Курской дуге
В начале апреля 1943 года В.Н. Джанджгава был назначен заместителем командира 15-й стрелковой дивизии. В новой должности он много времени сил посвятил подготовке мощной обороны на участке дивизии.
"Когда мы вместе с начальником инженерной службы дивизии майором В. П. Егоровым впервые выехали на рекогносцировку местности, перед нами предстала картина далеко не утешительная: открытое поле без каких-либо пригодных для длительной обороны высот, две жиденькие рощицы неподалеку от Подоляни и Гнильца…"
Особое внимание уделялось противотанковой обороне. Она состояла из противотанковых районов, включавших в себя ротные противотанковые опорные пункты. На вооружении каждого ротного ПТОП имелось не менее четырех противотанковых орудий, до взвода противотанковых ружей, специально подготовленная группа истребителей танков, вооруженных гранатами и бутылками с горючей смесью.
По предложению маршала Г.К. Жукова в 30 км от переднего края был оборудован полигон, на котором отрабатывались действия войск в наступлении и обороне. Туда поочередно выводились отдельные роты и батальоны «сивашцев» для проведения боевой учёбы.
В конце июня А.Н. Слышкин был назначен командиром 29-го стрелкового корпуса. В.Н. Джанджгава принял командование дивизией. Сразу после этого к нему приехали с проверкой командующие 13-й армией Н.П. Пухов и Центральным фронтом К.К. Рокоссовский.
И вот здесь мы прослеживаем второе расхождение в воспоминаниях В.Н. Джанджгавы и других участников событий. Владимир Николаевич утверждает в своих мемуарах, что система обороны 15-й дивизии получила высокую оценку командования. Однако по воспоминаниям Н.П. Пухова проверка К.К. Рокоссовским переднего края вскрыла целый ряд просчетов, которые не удалось устранить до начала боёв. Так или иначе, но слепое перекладывание ответственности за недостаточную готовность обороны дивизии на одного В.Н. Джанджгаву не вполне уместно. За подготовкой обороны должны были следить (и руководить ею) также штабы армии и фронта.
Другим важным направлением в подготовке к предстоящим боям стало усиление роли разведки. При этом в 15-й Сивашской дивизии разведчики работали с огромным напряжением. Едва ли не через день проводились разведпоиски, было организовано постоянное наблюдение за передним краем противника. В ночь с 4 на 5 июля 1943 года к немецким траншеям выдвинулись две группы разведчиков. Взвод пешей разведки 47-го полка должен был устроить засаду у Тагино, где ранее были замечены небольшие группы немцев. Но вместо этого разведчики обнаружили крупные массы немецкой пехоты, которая готовилась атаковать. Взять пленного здесь не удалось. Вторая группа из 77-й отдельной разведроты на нейтральной полосе смогла захватить контрольного пленного. Он показал, что наступление немцев начнётся утром 5 июля 1943-го года.
К тому моменту 15-я стрелковая дивизия уже неделю занимала оборонительный рубеж. Бойцы и командиры успели «обжиться» на позициях. Перед первой линией траншей находились минные поля, прикрытые рядами кольев, обтянутых колючей проволокой. Войска были расставлены по классической для Красной Армии треугольной схеме: два полка находились в непосредственном соприкосновении с противником, а один полк располагался в тылу и выполнял функции резерва. На левом фланге дивизии оборону держал 47-й стрелковый полк подполковника Карташёва. Его правым соседом являлся 676-й полк подполковника Оноприенко. А позади них во втором эшелоне дивизии стоял 321-й полк полковника Волощенко. С использованием артиллерии тоже не стали выдумывать ничего нового. Каждый стрелковый полк получил по одному дивизиону дивизионной артиллерии.
Начало немецкой операции «Цитадель» стало одним из самых суровых испытаний в жизни Владимира Николаевича. Его дивизия оказалась на направлении главного удара немцев. Несмотря на проведённую советской артиллерией контрартподготовку немцы перешли в наступление достаточно организованно. На узком участке фронта противник развернул основные силы 47-го танкового корпуса и после мощной артиллерийской обработки переднего перешёл в наступление. Бои сразу приняли крайне ожесточённый характер.
Немцы преподнесли новоиспечённому комдиву сразу несколько неприятных сюрпризов. Первым из них стала активность люфтваффе. Раньше немцы стремились в первые часы крупных сражений наносить авиаудары на большую глубину - 20-80 км. Атакам подвергались подходящие из глубины резервы, аэродромы, объекты инфраструктуры. Но 5 июля 1943-го года немецкие лётчики не залетали дальше 8 км на советскую территорию. Зато войска на переднем крае буквально перемешивались с землёй. Главной целью для немецких пикировщиков стали позиции советской артиллерии. Успех немцев здесь был впечатляющим. Всего за 7 часов боя было выбито 60% противотанковых средств 15-й дивизии.
Другим неприятным открытием стало для штаба дивизии то, что немцы довольно оперативно смогли преодолеть минные заграждения на участке 47-го стрелкового полка. Противник применял для этого все доступные средства: работу сапёров, удары артиллерий и авиацией по минным полям, подрывы минных полей радиоуправляемыми танкетками «Боргвард». Это позволило немцам уже через полтора-два часа ворваться в первую траншею полка Карташёва.
Но самой большой проблемой для В.Н. Джанджгавы стала просто огромная концентрация танков и штурмовых орудий противника. На его дивизию обрушился удар более двухсот единиц бронетехники.
На правом фланге полк Оноприенко с немалым трудом смог сдержать немецкие атаки. Этому способствовала речка Очка, протекавшая по переднему краю полка. Немцы на этом участке не смогли эффективно разминировать местность до начала боя. Попытка ввести здесь в дело танки для них обернулась потерей около двух десятков машин на минах. Атака пехоты имела ограниченный успех: панцергренадеры прошли метров триста и залегли под обстрелом артиллерии. Правда, массированный артиллерийский огонь вынудил советскую пехоту отойти от Очки и подняться на холм, поросший лесом. Это лишило немцев видимых целей для обстрела, и они до конца дня били по площадям без особого эффекта. В ответ из рощи по немецкой пехоте велся ружейно-пулеметный огонь, а сидевшие там же корректировщики наводили огонь советской артиллерии, которая стояла за холмом.
К сожалению, в полосе обороны 47-го полка всё сложилось гораздо хуже. Речек и лесов в его полосе обороны не было. Немцы без проблем выстроили танки для атаки. Последовавший утром артиллерийский удар разрушил окопы и траншеи советской пехоты, расстроив при этом систему огня. Появившаяся затем немецкая авиация своей главной целью избрала боевые порядки артиллерии. Это привело к катастрофическим последствиям. Более половины противотанковых пушек были выбиты, не сделав ни единого выстрела по противнику. Не успела осесть пыль на позициях «сорокапяток», «полковушек» и «дивизионок», как на поле боя появились немецкие танки и пехота. Полуоглохшие солдаты и офицеры 47-го полка попытались отразить этот натиск врага. Однако силы были слишком неравны. Уже к полудню сопротивление советских воинов было сломлено. Главная полоса обороны, которую с таким трудом строили на протяжении трёх месяцев, была прорвана за несколько часов боя.
Стоявший во втором эшелоне 321-й стрелковый полк должен был использоваться для проведения контратак по противнику, вклинивающемуся в оборону дивизии. Кроме того, рубеж обороны этого полка должен был стать местом сбора отходящих под ударами противника частей. Однако 5 июля 1943-го года не только слишком быстро рассыпалась оборона 47-го полка, но и 321-й полк не смог надолго задержать немцев. Его оборона довольно быстро была обойдена с левого фланга, после чего батальоны отошли к Соборовке. На данном участке «сивашцам» помогли подошедшие из глубины обороны танки. С их помощью В.Н. Джанджгава провёл контратаку, которая позволила остановить немцев.
Боевые действия стихли только с наступлением темноты. Пришло время подводить итоги. От 15-й дивизии в строю остались только часть артиллерии и 676-й полк. Командование 13-й армии по горячим следам оценивало потери дивизии в 6000 человек убитыми и ранеными. Это порядка 80% её первоначального состава. К счастью, эта цифра оказалась сильно завышенной. Многие советские воины отступили в расположение других частей и соединений Центрального фронта. Им требовалось время, чтобы вернуться в свою дивизию. Однако это было слабым утешением, поскольку главную полосу советской обороны немцы смогли прорвать, вклинившись в неё на 6-8 км. Закрывать эту брешь пришлось вводом в бой резервов 13-й и 70-й армий.
Тема этих боёв была для Владимира Николаевича весьма болезненной. В своих мемуарах он сделал основной акцент на беспримерном мужестве своих подчинённых. Говорил он и о высокой оценке действий дивизии со стороны командования. Но в своём приказе от 10 июля 1943-го года комдив был куда более прямолинеен:
"321-й СП, находясь на втором рубеже обороны дивизии, не оказал стойкого сопротивления врагу, особенно на своём левом фланге, не принял на себя отходящие подразделения 47-го СП и не обеспечил огнем отход 47-го СП, в беспорядке загнул свой левый фланг и дал возможность танкам противника просочиться в район Бобрик-Соборовка".
Командование также довольно осторожно оценивало вклад В.Н. Джанджгавы в оборонительное сражение. По крайней мере, он не был награждён за эту операцию, а в середине июля у 15-й дивизии появился новый командир. Владимир Николаевич вновь стал заместителем командира дивизии.
По-видимому, военачальник довольно остро переживал свою неудачу. Его мемуары, изобиловавшие до этого личными впечатлениями и яркими эпизодами, с лета 1943 года теряют красочность. Складывается ощущение, что мемуарист стремится поскорее «промотать» этот отрезок своей карьеры. Возможно, виной тому то, что В.Н. Джанджгава вновь оказался на нелюбимой штабной работе. Из его воспоминаний почти на год пропадают всякие упоминания о нём самом. Он пишет о чём угодно, но только не о себе. По минимуму раскрывается и тема общения с новым командиром дивизии, хотя раньше Владимир Николаевич на таких вещах останавливался довольно подробно.
Только к началу операции «Багратион» к нему будто возвращается вкус к жизни.
Последний год войны
В.Н. Джанджгава активно включился в подготовку к генеральному наступлению в Белоруссии летом 1944 года. Много сил он потратил, чтобы организовать преодоление полками дивизии многочисленных болот и лесов.
"Что представляла собой гать через болото? Как она строилась? Ширина ее составляла 6 метров. Непосредственно укладывались на расстоянии двух с половиной метров друг от друга толстые шестиметровые бревна-поперечины. На эти поперечины, на три точки опоры, укладывались прогоны-деревья несколько меньшей толщины. По окончании работ прогоны закреплялись колесоотбойными брусьями".
А затем по наведенным переправам пошли вперед пехота, артиллерия и танки. Успех 15-й дивизии был грандиозным. За 5 дней удалось освободить 131 населенный пункт и пройти с боями более 200 километров. Эта неделя буквально перевернула жизнь В.Н. Джанджгавы. За отличие в боях Владимир Николаевич получил орден Отечественной войны 1-й степени. Для человека, который участвовал в боях в первого дня войны, это была только вторая награда. И тут же подоспело новое назначение.
В конце июня 1944 года Владимир Николаевич стал командиром 354-й стрелковой дивизии. Дивизия была крепкой, сколоченной и как раз получила орден «Красного Знамени». Командование не устраивали только деловые качества прежнего комдива, поэтому его и решили заменить.
Новое место службы просто преобразило В.Н. Джанджгаву. С этого момента он словно «возвращается» на страницы своих мемуаров: следуют подробные рассказы о собственных переживаниях, о встречах с новыми сослуживцами, о напряженных боях. Военачальник охотно делится пережитым со своими читателями.
Операция «Багратион» развивалась крайне успешно. Советские войска за месяц дошли от Бобруйска до Варшавы. Вот только путь этот не был лёгким.
«Сильно потрепанной оказалась и наша дивизия. Ее полки еще во время Бобруйской операции стали двухбатальонными. Теперь же, после новых боев в районе Жерчицы, Семятыче, Августинки и форсирования Западного Буга они по численности личного состава превратились по существу в однобатальонные. Батальоны, правда, по-прежнему существовали, но каждый из них имел «активных штыков» не больше чем в стрелковой роте».
В ходе тех боёв Владимир Николаевич лично приобщился к «новому порядку» немцев. Его дивизия взяла станцию Треблинка. Рядом располагался печально известный лагерь уничтожения. Тех, кто не участвовал в этих боях, потом будут специально возить туда, чтобы показать печи крематория и огромные могильники с останками несчастных узников лагеря.
Наревский плацдарм и дальнейшая карьера
А в сентябре 1944 года 354-я стрелковая дивизия стала одним из главных действующих лиц при образовании Наревского плацдарма. Эти бои севернее Варшавы затянутся на несколько месяцев. Плацдарм будет очень перспективен для советских войск. К.К. Рокоссовский, командовавший 1-м Белорусским фронтом, считал, что оттуда можно рвануться вглубь Германии. Понимали это и немцы, поэтому туда шло большое количество их резервов. Сражения вышли кровавыми и даже стоили должности командующему фронтом. Одному фронту для сокрушения противника сил не хватило.
Досталось здесь и 354-й дивизии. С 4 по 10 октября немцы предприняли попытку сбросить её в Нарев. Бои были тяжёлые, противник успел перебросить много бронетехники. Однако В.Н. Джанджгава сумел организовать оборону, не допустив прорыва немецких войск. После этого сражение приняло позиционный характер.
И вот в таких условиях В.Н. Джанджгава снова отличился. Когда стояние на Нареве превратилось в нудный «тяни-толкай», он стал больше времени уделять разведке и инженерному обеспечению операций, а также боевой учёбе войск. Такая работа обычно выглядит малозаметной и незначительной, но приложенные усилия обычно окупаются в долгосрочной перспективе. Для начала энергичного комдива повысили в звании, отметив его вклад в образование и удержание Наревского плацдарма.
Но главным достижением для него стал прорыв с плацдарма в январе 1945 года. Причём всё получилось настолько удачно, что раскочегарившаяся дивизия дошла до Данцига, а затем поучаствовала в создании плацдармов на Одере.
За эти успехи В.Н. Джанджгава был представлен к званию Героя Советского Союза. Дивизия под его командованием закончила войну на балтийском побережье в Штральзунде.
После войны Владимир Николаевич долго служил в рядах Советской армии. А в 1954-1958 годах был по совместительству Министром внутренних дел Грузинской ССР.
Ушёл из жизни генерал-лейтенант В.Н. Джанджгава 10 апреля 1982 года.