Господи, как же все запуталось...
Меня зовут Сергей. Мне 35, женат на Кате уже семь лет. Ей 28, у нас растет сын, Димка, ему пять. Все как у людей – квартира в ипотеку, машина в кредит, мечты о втором ребенке. Но это все было до того, как моя теща... Боже, даже не знаю, как это назвать.
А началось все много лет назад, когда мне было 17. Я проводил лето у бабушки в маленьком приморском городке. Знаете, такой типичный курортный городишко – набережная, усыпанная ракушками, старенький кинотеатр, где крутят одни и те же фильмы, и вечный запах жареной кукурузы и солёной воды.
И там я встретил ее – Елену, молодую учительницу английского. Ей было 32, и она казалась мне воплощением женственности и зрелой красоты. Длинные русые волосы, всегда чуть растрепанные морским ветром, глаза цвета штормового моря, и улыбка... От этой улыбки у меня подкашивались колени.
Мы познакомились на пляже. Я пытался читать "Над пропастью во ржи" в оригинале, и она, увидев мои мучения, предложила помочь. Помню, как она села рядом со мной на песок, и от запаха ее духов у меня закружилась голова.
- Ну что, юноша, давайте разберемся с этим Холденом Колфилдом, - сказала она, и ее голос звучал как музыка.
Так и завязался наш роман. Жаркий, страстный, совершенно невозможный. Елена открыла для меня целый мир – не только английского языка, но и чувств, о которых я раньше и не подозревал.
Мы встречались тайком. Гуляли по безлюдным пляжам, держась за руки, целовались в темных аллеях парка, шептали друг другу нежности под шум прибоя. Это было лето, наполненное солнцем, страстью и той сладкой болью, которую приносит первая настоящая любовь.
Но лето закончилось, я уехал домой. Мы обещали писать друг другу, но... сами знаете, как это бывает. Жизнь закрутила, завертела. Я поступил в универ, она осталась в своем городке. Постепенно письма стали реже, а потом и вовсе прекратились.
И вот, спустя 18 лет, я сижу на кухне, курю в форточку и пытаюсь осознать – моя теща и та самая Елена из прошлого – один и тот же человек. Черт, как же я раньше не понял? Не сопоставил? Ведь было же что-то знакомое в ее чертах, в улыбке...
Все открылось на семейном ужине у Катиной мамы. Мы собрались отметить день рождения Димки. Было шумно, весело. Дети носились по дому, взрослые болтали, смеялись. И тут я заметил, что теща как-то странно на меня смотрит. Не зло или с укором, как бывало раньше, а... мягко? С какой-то тоской?
- Сереженька, солнышко, тебе подложить еще салатика? – проворковала она, пока я пытался справиться с уже наложенной горой еды.
- Спасибо, Елена Викторовна, но я уже...
- Ну что ты, кушай-кушай! – и она подмигнула мне. Подмигнула, черт возьми!
Катя, кажется, ничего не заметила. Она была занята спором с братом, Игорем, о какой-то ерунде. А я сидел и чувствовал, как по спине бегут мурашки. Неужели она меня узнала? Помнит?
Когда мы собирались домой, Елена Викторовна вдруг обняла меня. Крепко так, совсем не по-родственному. И шепнула на ухо:
- Сереженька, ты совсем не изменился. Все такой же красивый.
Я аж опешил. Всю дорогу домой молчал, переваривая произошедшее.
- Ты чего такой задумчивый? – спросила Катя, когда мы укладывали Димку спать.
- Да нет, ничего, – соврал я. – Устал просто.
А сам думал – что за чертовщина творится?
Следующие несколько недель прошли как в тумане. Я ловил на себе взгляды Елены Викторовны, пытался вести себя как обычно. Но внутри все переворачивалось. Я не мог поверить, что эта женщина, мать моей жены – та самая Елена, которую я когда-то любил.
Каждый раз, когда мы встречались на семейных посиделках, я чувствовал, как воздух между нами наэлектризовывается. Елена находила поводы прикоснуться ко мне – то поправит воротник рубашки, то смахнет несуществующую пылинку с плеча. А я... я не знал, как реагировать. Часть меня хотела оттолкнуть ее, сказать, чтобы прекратила. Но другая часть... другая часть вспоминала то лето, те чувства, ту страсть.
Катя, казалось, ничего не замечала. Или не хотела замечать. Она была занята работой, Димкой, нашими планами на будущее. А я жил как на пороховой бочке, ожидая, когда все взорвется.
И взрыв не заставил себя ждать.
Это случилось на Дне города. Мы всей семьей пошли на праздник. Катя с детьми отправилась на аттракционы, а меня Елена Викторовна попросила помочь донести сумки с едой до места пикника.
Мы шли по парку, и вдруг она остановилась. Вокруг шумел праздник – музыка, смех, крики с аттракционов. Но для меня все это словно отодвинулось на второй план.
- Сережа, ты ведь помнишь? – тихо спросила она.
Я кивнул, не в силах произнести ни слова.
- Я... я не могу больше молчать, – ее голос дрожал. – Все эти годы я пыталась забыть, но... Сережа, я до сих пор люблю тебя.
Я стоял, оглушенный этим признанием. В голове крутилось тысяча мыслей – о Кате, о Димке, о нашей семье.
- Елена Викторовна, я...
- Называй меня Леной, как раньше, – она сделала шаг ко мне.
- Лена, послушайте... мы не можем. Это неправильно. У меня семья, ваша дочь...
- Я знаю, знаю, – она всхлипнула. – Но я не могу больше притворяться. Каждый раз, когда я вижу тебя, я вспоминаю то лето, нашу любовь...
И тут она обняла меня. Я пытался отстраниться, но она держала крепко. И в этот момент я услышал знакомый голос:
- Какого хрена здесь происходит?!
На дорожке стоял Игорь, брат Кати. Его глаза расширились от удивления, а потом сузились от ярости.
- Ты что творишь, урод?! – заорал он и бросился на меня.
Я даже не успел ничего объяснить. Кулак Игоря врезался мне в челюсть, я отлетел к дереву. Елена Викторовна кричала, пытаясь оттащить сына.
- Игорь, стой! Это не то, что ты думаешь!
Но он не слушал. Мы катались по траве, опрокидывая сумки с едой. Я пытался защищаться, но не хотел бить в ответ – все-таки это брат моей жены.
На шум сбежались люди. Катя прибежала с детской площадки, ее лицо было белым как мел.
- Что здесь происходит?! – крикнула она, глядя на нас с ужасом.
Игорь, тяжело дыша, поднялся на ноги:
- Этот ублюдок обнимался с мамой!
- Что?! – Катя посмотрела на меня с недоверием и болью.
- Нет, стойте, вы все не так поняли! – я попытался встать, но голова кружилась от удара.
Елена Викторовна рыдала, прислонившись к дереву. Люди вокруг шептались, показывая на нас пальцами.
- Мама? – тихо позвала Катя. – Что случилось?
Елена Викторовна подняла заплаканное лицо:
- Доченька, прости меня. Я... я все испортила.
И тут она начала рассказывать. О нашем знакомстве много лет назад, о том лете, о своих чувствах, которые она хранила все эти годы. Я стоял, прислонившись к дереву, и чувствовал, как рушится мой мир.
Катя слушала, и ее лицо менялось – от шока к недоверию, от недоверия к боли. Игорь матерился сквозь зубы. Люди вокруг нас не расходились, жадно ловя каждое слово этой семейной драмы.
Когда Елена Викторовна закончила, вокруг повисла мертвая тишина. Я попытался что-то сказать, но Катя подняла руку, останавливая меня:
- Не надо. Просто... не надо.
Она повернулась и пошла прочь, взяв за руку ничего не понимающего Димку. Я хотел пойти за ней, но Игорь преградил мне путь:
- Даже не думай.
Я остался стоять посреди разгромленного пикника, чувствуя на себе взгляды десятков людей. Елена Викторовна рыдала, сидя на траве. А я... я не знал, что делать. Как исправить то, что, казалось, исправить уже невозможно.
Следующие несколько дней были похожи на кошмар. Катя уехала с Димкой к подруге, отказываясь разговаривать со мной. Я пытался дозвониться, писал сообщения, но в ответ была только тишина.
Елена Викторовна тоже исчезла. Как я узнал позже, она уехала к сестре в другой город. Игорь, когда я пришел к ним домой, чтобы попытаться все объяснить, просто захлопнул дверь перед моим носом.
Я чувствовал себя последним подонком.
Ведь я не сделал ничего плохого, но в то же время... разве я не должен был раньше рассказать Кате о том, что когда-то встречался с ее матерью? Разве не должен был пресечь все это в самом начале?
Прошла неделя. Я жил на автопилоте – работа, дом, снова работа. Без Кати и Димки квартира казалась пустой и чужой. Я не мог спать, почти не ел. Все валилось из рук.
На работе я едва мог сосредоточиться. Коллеги замечали, что что-то не так, но я отмахивался – мол, просто устал. А сам думал – как же я мог так облажаться? Как допустил, чтобы все зашло так далеко?
Я пытался представить, что чувствует сейчас Катя. Узнать, что твой муж когда-то встречался с твоей матерью... Это же кошмар. Я бы на ее месте, наверное, тоже сбежал.
И вот однажды вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Катя. Она выглядела уставшей, под глазами залегли тени.
- Привет, – тихо сказала она.
- Привет, – я отступил, пропуская ее в квартиру.
Мы сели на кухне. Я предложил чай, но она покачала головой.
- Сережа, нам надо поговорить.
Я кивнул, чувствуя, как сердце снова начинает колотиться как сумасшедшее.
- Я долго думала, – начала Катя. – И... я не знаю, что чувствовать. Я злюсь на тебя за то, что ты не рассказал мне раньше. Злюсь на маму за то, что она... – ее голос дрогнул. – Но больше всего я злюсь на ситуацию. На то, как все сложилось.
Я молчал, боясь спугнуть этот момент откровенности.
- Знаешь, – продолжила она, – я вспомнила, как мама рассказывала мне о своей большой любви. О парне, который был намного моложе ее и который уехал, разбив ей сердце. Я тогда и подумать не могла, что это ты.
- Катя, я...
- Подожди, дай мне закончить. Я не знаю, сможем ли мы пережить это. Не знаю, смогу ли я доверять тебе или маме. Но я знаю одно – я люблю тебя. И Димка любит. И... я хочу попробовать все исправить.
Я почувствовал, как к горлу подступает ком. Осторожно взял ее за руку:
- Я тоже люблю тебя, Кать. Больше всего на свете. И я сделаю все, чтобы мы справились.
Она слабо улыбнулась:
- Нам придется много работать над этим. Возможно, нужна будет помощь психолога. И... нам нужно будет поговорить с мамой. Со всей семьей.
Я кивнул:
- Все, что угодно. Я готов.
Мы просидели на кухне до утра, разговаривая. Вспоминали, как познакомились, как влюбились друг в друга. Говорили о Димке, о наших планах на будущее. И о том, как нам жить дальше после всего случившегося.
Утром, когда первые лучи солнца, заглянули в окно, Катя сказала:
- Знаешь, я думаю, мы справимся. Потому что у нас есть главное – любовь и желание быть вместе.
Я обнял ее, чувствуя, как в груди разливается тепло. Да, у нас впереди долгий и сложный путь. Нам предстоит многое преодолеть – обиды, недоверие, осуждение окружающих. Но я знал, что вместе мы со всем справимся.
А за окном начинался новый день, и впервые за долгое время я смотрел в будущее с надеждой.