Вдруг что – то дробно застучало неподалёку. Вздрогнув, Виктор проснулся.
- Кого ещё нелёгкая принесла? – услышал он недовольный голос старика и следом скрип двери.
- Кто там? - спросил громко дед. За дверью что – то ответили.
- Больница я вам, что ли? - проворчал дед. Стукнула отодвигаемая задвижка. Скрипнула дверь.
- Здоров дед, ты говорят знахарь. Хлопца у нас зацепила пулей, поможешь? – услышал Виктор густой бас. И толкнул в бок Ивана.
- Что? – сел тот сразу, протирая глаза.
- Гости у нас, слышишь?
- Куда зацепило? – буркнул недовольно дед.
- В грудь вроде. Толком не видно крови много.
- И где он?
- Так в машине. Сюда нести прикажешь или там посмотришь?
- Там посмотрю, подожди на улице, сейчас возьму что надо.
- Ладно, ладно, я подожду. – Дверь хлопнула. Послышались шаги старика.
- Не спите парни? – спросил дед, заглянув в горницу, - гости у меня непонятные.
- Слышали, иди, мы посмотри, что за гости.
Повозившись у себя за печкой, дед вышел. Следом скользнул Виктор. Иван припал к окну.
У палисадника стоял изрешечённый пулями чёрный БМВ. Свет в салоне горел. В открытую заднюю дверь был виден лежащий на сиденье мужик. Ещё двое курили у машины.
- Давно его подстрелили? – старик приблизился к машине.
- Часов пять ещё, - переглянулись курильщики.
- Вытащите его и вон на крыльцо положите, - велел старик. Мужики, бросив сигареты, стали вытаскивать товарища. Тот громко застонал.
- Терпи Гарик, терпи, - пробурчал один.
Вытащив раненого, мужики понесли его на крыльцо. Там стали помогать деду. Один держал фонарь, второй раздевал.
- В больницу его надо, - оглядев рану на груди мужика, - покачал головой дед. – Я его перевяжу, а везите дальше в больницу. У меня антибиотиков нет таких. Заражение может начаться.
- Ты перевяжи дед, перевяжи, - кивнул гость. – Кровь останови хотя бы. До больницы – то далеко. Кровью изойдёт.
- Кровь я остановлю, а больше ни чем не могу помочь. Лекарств у меня нет. Да и пуля у него, похоже, внутри сидит. Операция нужна.
Дед стал перевязывать раненого, а его товарищи отошли в сторонку.
- Подставил нас Гарик, блин, - сплюнул сердито один, - ох и подставил.
- Он не виноват, пуля не выбирает в кого попасть, - скривился второй. – Мог и ты быть на его месте сейчас. Ты лучше скажи, что делать будем?
- А что тут делать? – мужик опять сплюнул. – Избавляться надо от Гарика. Иначе засыплемся мы с ним. В больничке сразу мусоров вызовут.
- Избавляться, говоришь? – второй почесал затылок, - а что жене его скажем? Она ж нас знает.
- Долю отстегнём, будет молчать. А рот разинет, пожалеет. У Гарика пацан вроде малой есть?
- Нет, девчонка, я как – то их видел вместе.
- Вот и пусть маманя о дочке думает.
- Тогда зря мы к деду заехали. Получается, засветились. Если что, дед – то молчать не будет. Сдаст нас ментам.
- Предлагаешь и деда зачистить? – первый затравленно оглянулся. – Может пусть живёт? Темно, нас он хорошо не разглядел. Описать не сможет. А так мы всё равно засветились.
- Нет, деда нельзя оставлять. Он скажет, что у нас раненый.
- Вот и хорошо, ментам работа прибавится. По больничкам шарить будут. А мы машину бросим и электричкой до города. А там заляжем. У меня хата есть чистая. Ни кто не знает.
- Не, деда всё равно оставлять нельзя. Нам время сейчас главное выиграть, пока от Гарика не избавимся. А дед скажет, как он ранен. Менты могут не клюнуть на больницы.
- Тогда ты это сам. Я не смогу, - поморщился второй.
- По инкассаторам нормально смог, а тут что, мандраж? – хохотнул первый.
- То инкассаторы. Они с оружием были, а тут дед безоружный. Не могу я в него.
- Ладно, ладно, не кипишуй. Не можешь, так не можешь. Я сделаю. Может его тоже увести тогда отсюда? Мол, нет деда, и спрашивать не у кого?
- Логично. В багажник закинем.
- Ну, я тогда пошёл? – первый достал из кармана пистолет.
- Ты что, шуму хочешь? – схватил его за руку второй.
- Тьфу, блин, забылся, - мужик спрятал пистолет и достал нож.
Шагнув к крыльцу, мужик упал носом вперёд. Дёрнувшийся к нему второй, лёг рядом. Открыв багажник, Виктор поморщился. Там лежали четыре инкассаторские сумки. Посадив грабителей в машину, Виктор подошёл к крыльцу.
- Ну что, жить долго он будет? – кивнул на раненого.
- От силы до утра, - покачал головой старик. – У него пуля в почке сидит, по всей видимости.
- Понятно. Ладно, это не наша забота, пусть в больницу везут.
- Я им так и сказал. А куда его товарищи делись? – старик поднялся, оттирая руки куском оставшейся от перевязки тряпки.
- Да в машине сидят, перенервничали мужики, отходят.
- Пусть забирают, я сделал, что мог.
- Кто такие сказали? – на крыльце появился Иван.
- Я не спрашивал, - качнул головой старик. – Я и вас не спрашивал. Мне это ни к чему.
- Ладно, дед, иди, отдыхай, - Виктор положил руку на плечо старика. – Мы сами гостей проводим.
Старик поднялся в избу, а Виктор, кивнув Ивану, наклонился к раненому. Парни перенесли мужика на заднее сиденье. Виктор сообщил, что за гости. И Иван сел за руль. Виктор ехал следом на своей машине. Отъехали от деревни подальше и остановились на обочине дороги. Вставив в руку раненого пистолет, Виктор выстрелил сквозь сиденье в тела грабителей. Махнув для верности левым кулаком, парни вернулись в деревню.
- Уехали? – встретил их почему – то на крыльце дед.
- Уехали, мы дорогу показали и вернулись, - кивнул Иван.
- Не довезут они его бедолагу, - покачал дед головой, - не довезут.
- Ну, это как судьба распорядится, - развёл руками Иван, - или как верующие говорят, Бог.
- А ты не верующий? – усмехнулся дед, глядя на парня.
- Смотря во что и когда, - засмеялся Иван. – А по жизни я друзьям больше верю, чем тому же Богу. Бог далеко, а друзья рядом.
- Ладно, пошли досыпать, - поднялся старик. – А то уж вон заря алеет.
Утром, Давыдовский выглядел намного лучше, чем вечером. На щеках появился лёгкий румянец. Да и в глазах плескалась уже не тоска, а жизнь. Выпив кружку дедова отвара, Егор Аркадьевич даже немного поел гречневой каши. Её сварил на керосинке Иван. Позавтракав, парни тронулись дальше. Дед, провожать не вышел. Остался сидеть на лавке у окна.
Едва выехали за деревню, как увидели мчащийся навстречу полицейский Фиат. Тот подал сигнал остановиться.
- Что делаем? – оглянулся на Виктора Иван.
- Останавливайся. Что делать? - дёрнул тот плечом. – Не устраивать же гонки?
Иван прижался к обочине. Остановилась и полицейская машина. Из неё выскочили сразу трое и кинулись к ним, держа наизготовку автоматы.
- Эй, эй, вы что озверели? – поспешил вылезти Иван. – Мы что похожи на монстров, что вы пушками тыкаете сразу. Ещё стрелять начните.
- Это не они, - переглянулись полицейские и оружие опустили.
- Кто такие? – рявкнул, шагнувший к Ивану капитан, - документы!
- Капитан, ты случайно не чёрный БМВ ищешь? – улыбнулся Иван, делая вид, что ищет документы.
- БМВ? Ты его видел? – напрягся капитан, - где?
- Да на той стороне деревни полчаса назад. Мчался, так, что чуть нас не снёс, придурок.
- Ты не ошибся парень? – сдвинул грозно брови капитан.
- Да что б я больше не вырос, - выкатил честные глаза Иван. – Если поторопишься, догонишь ещё.
- Сколько человек было в машине? – прищурился капитан.
- Трое. Точно трое, - метнув глаза к небу, кивнул Иван.
- Ну, смотри у меня, наврал, получишь по полной, - погрозив кулаком, капитан развернулся и, махнув рукой своим, кинулся к машине. Взвизгнула покрышка Фиата и на месте осталось лишь пыльное облако. Набирая скорость, Фиат умчался.
- И нам пора отсюда смываться, - вернулся за руль Иван и включил скорость.
Выжимая из машины все, что можно было на ухабах дороги, Иван гнал её к деревне, где стояла их машина. Уверенности, что капитан не захочет с ними пообщаться, когда увидит, что подельники раненого расстреляны не полчаса назад, у парня не было. Достигнув деревни, задерживаться, долго не стали. Перенесли раненого в свою машину и тронулись на двух машинах дальше. Машину майора скинули в первый попавшийся овраг за деревней. Один раз всё же остановиться пришлось. Напоили Давыдовского дедовым отваром. Он дал в дорогу целую банку. И купили в придорожном ларьке перекусить себе. Больше до самого города не останавливались. Давыдовский дремал на заднем сиденье. Парни слушали радио.
- Сегодня в рамках цикла передач “Человек и цивилизация”, - сообщил ведущий, - мы встречаемся с Валерием Коровиным, российским политологом и журналистом.
- Валерий, чем вы хотели поделиться с нашими слушателями?
- Я хотел бы немного развенчать цивилизованное лицо так называемого запада, - усмехнулся гость. – Смыть краску лжи, если хотите.
- Вы о чём Валерий?
- О самой сущности капитализма. Его общества. Об отношении западных жителей к жителям других регионов и наций. Сегодня уже набило оскомину кичливость запада перед миром своими достижениями в области цивилизации.
- А разве это ни так? Или мы что – то не знаем?
- Мы многого не знаем, к сожалению. Свои скелеты запад надёжно прячет в тёмном шкафу. Зато хорошо видит мелкие огрехи других.
- Вы что – то разыскали вопиющее?
- Вы правильно подобрали слово. Именно вопиющие факты о западной цивилизации я сегодня и хочу озвучить. Может они помогут снять шоры с некоторых наших граждан, любящих запад больше чем свою родину. Вырастившую их и давшую жизнь. И так, факты.
135 лет назад на Международной выставке колониальных и экспортных товаров в Амстердаме открылась «экспозиция», которую позже назовут «человеческим зоопарком». Группу суринамских индейцев заставляли имитировать свою повседневную жизнь за специальной загородкой. С тех пор этот вид «развлечения» ещё несколько десятилетий оставался популярен в Европе и Америке. На многих выставках уроженцев заморских колоний показывали в клетках, зачастую полностью обнажёнными. Иногда их помещали в один вольер с животными.
- 135 лет, это же совсем недавно, - ахнул ведущий.
- Почти вчера, - усмехнулся гость. - Отношение к выходцам из далёких стран как к экзотической диковинке уходит своими корнями в далёкое прошлое. Невольников, привезённых из завоевательных походов или преподнесённых в качестве дипломатических подарков, держали при дворах многие правители Античности и Средних веков. Однако в те времена личная свобода не считалась чем-то само собой разумеющимся. А инородцы развлекали своим необычным видом только могущественных вельмож и их окружение. В известном смысле их жизнь при богатых дворах была даже менее тяжёлой, чем условия, в которых обитали простолюдины той страны, в которую их забросила судьба.
- Я сейчас сразу вспомнил фильм про арапа царя Петра, - перебил ведущий. – Но он совсем не развлекал придворных Петра. А стал как бы его приёмным сыном.
- Именно так и было. Это исторический факт. И он, по-моему, единственный в мире. В остальных государствах было по - другому. Так, представители около 20 различных народов жили в XVI веке во дворце правителя Флоренции Ипполита Медичи, а Христофор Колумб, вернувшись из своего первого путешествия в Америку, привёз с собой шестерых индейцев. Пятерых он потом забрал с собой, а одного оставил при королевском дворе, где тот через два года умер. Что же касается обычных жителей европейских стран, то вплоть до XIX столетия большинству из них ни разу в жизни не доводилось встретиться с выходцами из заморских земель.
- Правители не стремились делиться с подчинёнными своими подарками? – хмыкнул ведущий.
- Пока не стремились. Первым широко известным примером организации представлений с участием выходцев из далёких стран стала история Саарти Баартман — готтентотской девушки из Южной Африки, привезённой в Великобританию в 1810 году.
Её не европейский вид и сильно выпирающие ягодицы вызывали огромный интерес у британской публики. В связи с тем, что работорговля в это время в Британии уже была официально запрещена, Саарти допросила полиция, но она (правда, в присутствии своего работодателя) подтвердила, что прибыла в Лондон и участвует в публичных представлениях по доброй воле.
- Как будто она понимала, что от неё хотят? – усмехнулся ведущий.
- Тем не менее, более трёх лет она прожила в Англии, затем девушку перевезли во Францию, где права на её показ публике приобрёл французский дрессировщик Рео. Больше года Саарти «демонстрировали» в Париже, а когда интерес пошёл на спад, её выставили на улицу, где она пристрастилась к алкоголю и стала зарабатывать проституцией. Умерла Саарти от неизвестной болезни в 1815 году. После смерти её останки в заспиртованном виде поместили в парижский Музей человека, и только в 2002 году они были доставлены в ЮАР и преданы земле.
- И всё в рамках цивилизации? – саркастически усмехнулся ведущий.
- У них это нормально. Это для нас это отвратительно. В 1840-е гг. под видом детей ацтеков в США и Европе заставляли участвовать в публичных представлениях страдающих микроцефалией выходцев из Сальвадора, известных под сценическими псевдонимами Максимо и Бартола. Однако всё это были лишь частные случаи — до появления настоящих «человеческих зоопарков» оставалось ещё несколько десятков лет.
- То есть это были ещё цветочки?
- Именно. В 1860—1870-е годы в Европе резко возрос интерес к экзотическим животным, которых торговцы привозили из дальних стран. Одним из ведущих представителей этого бизнеса был выходец из семейства состоятельных торговцев Карл Хагенбек. Когда Карлу было всего 14, отец подарил ему медведя и тюленя. Со временем коллекция выросла, и молодой человек стал неплохо зарабатывать на её показах, организовав зоопарк и выездные выступления.
- Всё правильно. С ростом машинизации производства, рос класс буржуа. Им требовались развлечения. А спрос, как известно рождает потребление.
- Только развлечения эти были совсем не из области цивилизации. Хагенбек стал доставлять животных из разных уголков Земли в Европу. В 1874 году он привёз в Германию стадо северных оленей, которых сопровождали лапландцы. Хагенбек привлёк их к участию в своих выступлениях, которые имели большой успех. Вслед за лапландцами Хагенбек доставил в Европу самоанцев, суданцев, эскимосов и бедуинов.
- Аппетит рос по мере потребления.
- Пример Хагенбека оказался заразителен. В 1883 году организаторы Международной колониальной выставки в Амстердаме в специальной загородке воссоздали деревню суринамских индейцев, которые должны были демонстрировать посетителям мероприятия свою повседневную жизнь. На эту диковинку за полгода существования экспозиции посмотрели более миллиона человек.
- Интересно, возмутился кто-нибудь из них?
- Наверное, были такие, но их быстро заткнули. Тогда, как и сейчас с несогласными на западе не церемонятся. С той выставки «человеческие зоопарки» стали неотъемлемой частью программы практически любой крупной международной выставки. «Африканская деревня», в которой проживало около 400 человек, стала одним из центральных «экспонатов» парижской Всемирной выставки 1889 года, её увидели больше 28 млн. посетителей. А на выставке 1900 года организаторы установили диораму «Жизнь на Мадагаскаре», в которой участвовали выходцы с африканского острова.
- Дело быстро встало на поток, - хмыкнул ведущий.
- Естественно, если приносит прибыль. На колониальных выставках 1906, 1907, 1922 и 1931 годов уроженцев заморских владений европейских держав показывали в клетках, зачастую полностью обнажёнными. Причём мероприятие 1931 года побило все предыдущие рекорды — его посетили 34 млн. зрителей.
- Это всё происходило в цивилизованной Европе?
- Да. Но не отставали от европейцев и американцы. Охотник и шоумен из США Уильям Коди по прозвищу Буффало Билл, пользуясь интересом к индейской тематике, возникшим в американском обществе на фоне войн с сиу, стал проводить цирковые представления с участием белых авантюристов и индейцев. Одним из наиболее популярных сценариев было нападение краснокожих на дилижанс с целью похищения белой красавицы, которую затем героически отбивали ковбои. С этим шоу Буффало Билл объездил сначала все Штаты, а затем в 1880—1890-е годы и Европу. В 1896 году зоопарк Цинциннати в Огайо на три месяца разместил на своей территории деревню жестоко разгромленных американской армией сиу. А на Всемирную выставку 1904 года в Сент-Луисе американцы привезли недавно покорённых апачей и филиппинцев. Организаторы выставки подчеркивали, что сделали это специально, дабы посетители сами могли убедиться, от какой дикости американские цивилизаторы якобы освобождают жителей, захваченных ими земель, превращая «дикарей» в «цивилизованных рабочих».
- Ну да, ну да. Конкискодоры и янки, разгромив местные цивилизации, принесли обеим Америкам европейскую цивилизацию, - усмехнулся ведущий.
- Получается. В 1906 году Нью-Йоркское зоологическое общество устроило выставку «Недостающее звено», поместив в клетку с шимпанзе и орангутангами конголезского пигмея Ота Бенга. Бельгийские колонизаторы убили всю семью Бенга, а его самого привезли в Америку для участия в представлениях в качестве африканского каннибала.
- Искали оправдание своим преступлениям? – фыркнул ведущий.
- Искали, конечно. Христианские священники были возмущены происходящим и пытались добиться запрета выставки у властей. Однако в мэрии Нью-Йорка возмущённых священнослужителей даже не пожелали выслушать. В конце концов, борцам за права человека удалось добиться освобождения Ота Бенга, но из-за начавшейся Первой мировой войны он не смог вернуться на родину и в 1916 году покончил с собой от тоски по ней.
- Кто-нибудь заплатил за это?
- А кто по - вашему должен был заплатить за дикаря туземца? Кому интересны были его переживания? Он же дикарь.
- Ну да, ну да. Всего лишь дикарь.
- Демонстрация «деревень» выходцев из Африки, Латинской Америки, Азии и Океании в специальных загородках и клетках на различных международных мероприятиях широко практиковалась в Европе и Америке вплоть до 1950-х гг. Так, на Всемирной выставке 1958 года в Брюсселе была представлена конголезская деревня. Весь мир облетела фотография гуляющей по загону маленькой африканки, которую кормят с рук европейские дамы. После этого от клеток и оград на этнографических выставках отказались.
- Пятьдесят восьмой год? Это же совсем вчера.
- Именно. Вот что писал об этом журналист, писатель и американист Михаил Белят:
«В ХХ веке люди, сохранившие свой традиционный образ жизни, стали для жителей западного мира экзотикой, диковинкой. К индейцам, выступавшим в цирках с ковбоями, быстро все привыкли. А вот деревня из Конго или Суринама казалась европейцам и американцам чем-то очень необычным. Я не считаю, что организаторы подобных мероприятий ставили перед собой такую цель, как пропаганда расизма, нет. Это был аморальный коммерческий проект».
- Ничего личного, просто бизнес, - как любят говорить американцы, - усмехнулся ведущий.
- Именно просто бизнес. Публицист Армен Гаспарян считает, что «человеческие зоопарки» для западного общества ХХ века были явлением вполне закономерным.
- Это он о морали общества?
- Конечно. Вот что он пишет: «В те же годы в Австрии и Германии людей из расовых соображений заставляли зубными щётками чистить тротуары, а затем убивали. На этом фоне «человеческий зоопарк» уже не выглядит чем-то экстраординарным. Так называемая расология в первой половине ХХ века буквально захватила Запад — представителей других народов там многие просто не воспринимали, как равных себе людей», — подчеркивает эксперт.
- И ни кто за это, ни заплатит, - хмыкнул ведущий.
- Кстати об оплате. Во Франции предложили компенсировать ущерб, причинённый бывшим французским колониям. Согласно законопроекту, представленному в парламент, республика должна будет выплатить долг за столетия работорговли и колониального рабства. Документ разработала и внесла депутат Национального собрания Франции Сесиль Дюфло. Таким образом, парламентарий предлагает республике вернуть долг за столетия работорговли и колониального рабства. В законопроекте подчёркивается, что Франция уже давно признала ответственность за эксплуатацию своих колоний и работорговлю, но простого признания вины, по мнению политика, мало. В проекте говорится, что необходимо оценить конкретный ущерб и компенсировать его.
При этом, по мнению Гаспаряна, в наши дни существует серьёзная угроза скатывания социума к подобным взглядам. «Эта расология никуда не делась. Просто раньше об этом писали газеты, а сегодня всё стало гораздо проще — появился интернет. И у подобных идей есть немало сторонников, успешно занимающихся пропагандой», — отметил эксперт.
- Круто завернула депутат. Только будет ли толк?
- «Теперь вопрос состоит не в том, выплачивать репарации или нет, а в том, как их выплачивать. Подобно тому, как в 2001 году Франция первой преклонилась перед памятью жертв рабства, сегодня она должна признать ошибки прошлого и впредь соответствовать своему званию Родины прав человека», — говорится в законопроекте. Так что до выплат тут ещё очень далеко.
- Опять знакомое словоблудие, - вздохнул ведущий.
- «Человеческие зоопарки» являются логичным проявлением самой сути западной цивилизации. Для Запада всегда был характерен «цивилизационный расизм». Речь идёт в данном случае не об обычном расизме, делающем акцент на неких внешних проявлениях, а на вопросах ценностей и знаний. Представители Запада пытаются выдавать свой частный опыт за универсальную мировую цивилизацию, свою историю — за историю человечества».
- То есть типа, мол, все замараны? – усмехнулся ведущий.
- Где – то так. Для западной традиции характерно пропускать через себя восприятие всего мира и считать тех, кто не соответствует западным критериям цивилизованности, варварами или дикарями. Причём дикари воспринимаются как часть живой природы, которую должен покорить белый человек.
- Конечно, он должен быть европейцем?
- Конечно. Вы обратите внимание на колониальную историю! При захвате Америки земли, на которых проживали миллионы людей, воспринимались ими как совершенно пустые, подлежащие освоению, а местное население — как стихийная сила, которую следует преодолеть. Поэтому обитателей Африки, Австралии и Южной Америки представители западной цивилизации в начале ХХ века воспринимали, как часть природы, поэтому не видели никакой разницы между посещением обычного и «человеческого» зоопарка.
- В этом и вся суть западной цивилизации, - усмехнулся ведущий.