Кем же являлся Эмилий Павел в действительности? Ну на это сразу трудно ответить. Да, он вроде бы был купцом, который торговал по большей части заморскими экзотическими товарами. А ещё по совместительству он являлся и разведчиком на службе у римского императора. Но и это не всё! Я бы ещё добавил, что помимо всего прочего, он был по характеру своему и отъявленным авантюристом, который не любил долго сидеть на месте. И его характер постоянно не давал ему покоя и заставлял ввязываться в самые различные события и в самых различных уголках империи, а то и за её пределами. То это была Германия, то Сирия, то Балканы, а то и Причерноморские степи или предгорья Кавказа. И везде он не просто так появлялся, а это всегда было связано с каким-то заданием. А от кого он их получал? Ну, конечно же, от самого Божественного, от повелителя Римской империи. А этим повелителем уже десятый год являлся Марк Ульпий Нерва Траян.
И не удивительно, что уже на пятый день по возвращению в свой дом, Эмилий Павел заскучал. Ничего не радовало его в нём.
А ведь этот дом располагался в уютном уголке Халкедона, и сам по себе был выстроен со вкусом, и что немало важно, на него потрачено было немерено денег. Дом был каменный, в трёх уровнях, и пристроен к нему был не только атриум с целым лесом изящных колонн, но и окружал его обширный сад. А в саду этом произрастали кипарисы, платаны и пирамидальные тополя, и по центральной его аллеи были разбиты цветники и возвышались различные мраморные вазоны и скульптуры.
Всё-таки Эмилий Павел ни в чём не ограничивал себя и привык жить на широкую ногу. По римским меркам он считался очень даже состоятельным гражданином, имевшим торговую компанию с внушительным оборотом, и в которую входили семь торговых судов и почти два десятка лавок, располагавшихся не только в Халкедоне, но и в Византии, Никомедии, Гераклеи и Эфесе.
***
Если Павел проводил время в Халкедоне, то обычно летом он предпочитал спать не в опочивальне внутри дома, а в своём тенистом саду. Ну а если погода была ясная, то ему устанавливали широкое ложе под его любимым развесистым столетним платаном.
Вот и сейчас он проснулся от того, что солнечный лучик скользнул по его лицу. Эмилий Павел лениво и протяжно зевнул и огляделся. На его груди лежала чья-то рука. Тонкая и изящная. И явно эта рука была не его, а была она женской.
Павел убрал её с груди и приподнялся на локтях. Рядом с ним лежала одна из его наложниц, каппадокийка, которой ещё не исполнилось и пятнадцати лет. Она, как и все её сородичи, была жгучей брюнеткой, и её густые и слегка волнистые длинные волосы разметались сейчас по всему ложу.
Павел вспомнил, что вчера он решил именно с ней разделить ночь. И что из этого вышло? А то, что эта ночь у них оказалась чрезвычайно бурной, и наложница-каппадокийка не раз доводила его до изнеможения, и под утро он был окончательно физически опустошён.
Сразу по возвращению в Халкедон он устроил со своими друзьями симпосиум, а проще говоря, самую обычную попойку, на которую были приглашены и наиболее популярные местные гетеры.
Отдохнули и развлеклись они с друзьями на этом симпосиуме на славу. Ну а вот на следующий день он от этого симпосиума вынужден был отходить.
Затем, на третий и четвёртые дни, он захотел устроить для себя новое развлечение. Уже не приглашая никого.
Он провёл две следующих ночи сразу с тремя своими домашними наложницами, которых не видел несколько месяцев, пока плавал на Север.
Его две ночи напролёт развлекали по очереди совсем юная каппадокийка, чуть постарше фракийка, и гораздо опытнее, но по-прежнему соблазнительная и умеющая как никто другой исполнять его желания вифинка, которая в его доме находилась дольше всех. Она была у него лет двенадцать, не меньше, и занималась по хозяйству, в основном на кухне, ну и если было нужно, то скрашивала ночи хозяину.
И получается, что вторую и третью ночи дома он опять не сомкнул глаз. Наложницы, не видевшие его несколько месяцев, старались вовсю. Они проявляли настоящую прыть, и оказались совершенно неутомимы. Так что на пятые сутки Эмилий Павел был едва живой.
Но даже после этого несколько затянувшегося и совершенно разнузданного загула из его головы не выходил образ дочери Верховного вождя роксоланов.
Дочь Фарзона запала Эмилию Павлу в душу. Он действительно влюбился в неё. И, кажется, влюбился как какой-то мальчишка. Ни вино, ни разнузданные ночи с домашними наложницами, ни искусные гетеры, не могли хоть как-то заглушить это чувство. Это всё было не то!
Образ прекрасной Савлеи не выходил из головы Эмилия Павла.
А через полторы недели Эмилий Павел получил извещение, что его к себе затребовал наместник Вифинии, проконсул Варен Руф.
И на следующий день Эмилий Павел вынужденно вновь оставил свой дом в Халкедоне и отправился в столицу Вифинии, в город Никомедию.
***
Варен Руф выглядел, как обычно, неважно, но в этот раз, казалось, по-особенному был каким-то угнетённым и болезненным. «Э-эх, совсем уже разваливается этот старикан, и скорее всего долго он не протянет,» - подумал про себя с некоторым злорадством купец и по совместительству разведчик Эмилий Павел.
Варен Руф отхаркал в платок кровь и заговорил:
- Мне стало известно, что роксоланы передумали нападать на князя Драговита и его карпов…
- Этого не может быть! – глаза у купца от удивления расширились, и он не смог скрыть недоумения.
Варен Руф в ответ изобразил на измождённом и морщинистом лице подобие язвительной улыбки:
- Однако это так! Призываю в свидетели Юпитера и остальных Олимпийцев! Мои источники - достоверные! Я им доверяю.
- Но я же прекрасно знаю Фарзона! – попытался возразить проконсулу Вифинии Эмилий Павел. – Я знаю его давно! И я видел, как загорелись его глаза, когда ему пообещал восемьсот тысяч ауреусов. И потом, он же мне поклялся…Больше того, он даже при мне на Тамасидаву отправил своих воинов! Я это видел! Видел собственными глазами!
- Значит он тебя обманул. И клятва его ничего не стоит… - вновь усмехнулся проконсул. – Он же кто? Он – варвар! А я всегда говорил и буду говорить: варварам нет веры! Нет её ни в чём!
Эмилий Павел был уже совсем обескуражен от слов наместника. А Варен Руф тем временем продолжил:
- И теперь уже известно стало, почему Фарзон, предводитель роксоланов, не выполнил своё обещание…
- Почему же? – переспросил упавшим голосом Павел.
- А потому, что этот Фарзон скрыл от тебя чьей невестой являлась его дочь. Так вот, она недавно вышла замуж за старшего сына и наследника князя карпов, - ответил Руф.
Эта новость окончательно добила Павла. Он несколько минут ничего не мог сказать в ответ.
Варен Руф недовольно переспросил:
- Ну-у-у, что ты замолчал? Что скажешь теперь? Поручение Божественного Траяна ты так и не выполнил, получается! Ты его провалил.
Эмилий Павел собрался с силами и произнёс:
- Ничего ещё не потеряно, проконсул. Я думаю, что ещё всё можно исправить…
- И каким же образом? – недоверчиво усмехнулся Варен Руф.
Эмилий Павел лихорадочно размышлял и, наконец-то, озвучил своё предложение:
- Мне следует немедленно направиться вновь в ставку Фарзона! Но не с пустыми руками… На этот раз я должен иметь под рукой… в десять раз больше, чем сто тысяч (то есть миллион) золотых ауреусов!
Услышав это, проконсул Руф даже привстал со своего места. Его лицо исказилось. Но не замечая этого, Эмилий Павел убеждённо продолжил:
- Я ещё постараюсь всё исправить, проконсул! Клянусь благосклонностью Юпитера и всех остальных Олимпийцев!
Проконсул Варен Руф тяжело вздохнул и жестом костлявой и постоянно дрожащей рукой дал понять, что он согласен выдать требуемую фантастическую сумму, ну и что аудиенция с Эмилием Павлом закончена.
***
Эмилий Павел тут же вернулся в Халкедон. Сборы его были не долги, и вскоре он вновь направился к Северному побережью Понта Эвксинского, туда, где располагалась ставка Верховного вождя кочевников-роксоланов.
Море благоприятствовало плаванью, и Эмилий Павел без особых приключений добрался до устья Борисфена, в нижнем течении которого и располагалась главная ставка роксоланского племенного союза.
Триремы подошли к причалу. Но только с одной из них, с передовой, над которой развевался флаг с имперским гербом, сбросили трап.
Эмилий Павел сошёл по трапу первым.
***
Фарзон удивился неожиданному появлению в его ставке римского купца и разведчика Эмилия Павла, однако вскоре ему уже всё стало понятно.
Павел на этот раз приплыл вновь на тех же трёх триремах, и просто завалил Верховного вождя подарками. Тут были и золотая посуда, и драгоценные камни, и различные перстни, и искусно сделанные римскими и греческими ювелирами ожерелья, и очень дорогие парфянские ковры. Однако больше всего вождя роксоланов поразили доспехи, выполненные из чистого золота. На них ушло не меньше четверти таланта благородного металла. Впрочем, после того, как Павел все эти дары вручил, он заговорщически заметил:
- Великий вождь, предводитель всех сарматских племён, от Данувия и до реки Ра и Гирканского моря (это было, конечно же, явное преувеличение, потому что восточной границей роксоланов являлся Танаис, однако Павел сейчас Фарзону откровенно льстил), это не всё, что ты от моего повелителя, Божественного Марка Ульпия Нервы Траяна, сейчас получишь… Я ещё кое-что привёз с собой… Но это я оставил пока что в Ольвии…
Услышав всё сказанное, Фарзон напрягся. Его явно заинтриговали последние слова римского купца.
По лицу Фарзона было видно, что вождь воинственных кочевников пытался предугадать, что же ещё ему может вручить ушлый римлянин. Ну а что римляне потребуют за все эти необыкновенно щедрые дары, не сложно было догадаться.
- И что же в Ольвии ты оставил?.. – прикинувшись простачком переспросил Фарзон.
Эмилий Павел не стал затягивать с ответом:
- В Ольвии тебя дожидаются золотые ауреусы…
Фарзон не вытерпел и переспросил:
- И сколько их?
- В десять раз больше, чем сто тысяч (так в древности те же римляне привыкли называть миллион).
Услышав эту цифру, Верховный вождь роксоланов сглотнул от волнения слюну. И сразу же засуетился. Он поспешно встал, нет, даже скорее не встал, а как ужаленный в одно место соскочил с трона, прошёлся по шатру, забыв на время, что он в нём не один, обошёл шатёр на два раза, затем вернулся и присел уже не на трон, а на ковёр, совсем рядом с купцом, и после этого вкрадчиво и необычно тихо спросил:
- Десять раз по сто? Я не ослышался?
- Не ослышался!
- Ну а что же император Траян хочет?
- Что Божественный хочет? Да всё того же… - ответил Верховному вождю Павел.
- Мда-а-а…- Фарзон погладил свою бороду. – Но ты же знаешь, наверное, Павел, что я породнился с князем карпов. И моя дочь сейчас находится в Тамасидаве… Она же стала женой старшего сына карпского князя. Как-то нападать на нового родственника, это... Мда-а-а, это совсем уж не гоже!
- Я это знаю… - кивнул головой римлянин. – Впрочем, выбор за тобой. Я предложил… А ты – решай! – безапелляционно ответил ушлый римский купец.
***
Я уже пояснял, что Драговит с основной частью воев и дружиной ушёл в сторону пограничной земли, занимаемой родом Бужан. Он должен был пройти через перевал Орлиный и соединится с Децебалом, и уже с ним вместе сразиться с легионами Траяна под стенами Сармизегетусы, ну а здесь, в Тамасидаве, князь оставил за себя старшего сына.
Воиславу было поручено охранять рубежи карпского племенного союза, и помимо прочего ещё присматривать за действиями Хвалимира и его приспешников. Этот интриган всё время плёл какие-то козни против князя, да ещё как выяснилось, он даже уже завязал отношения не только с кочевниками роксоланами, но и с отдалённой Южной империей.
Хвалимир был коварный и достаточно опасный тип, однако просто так к нему нельзя было подступиться и его не просто было сковырнуть, а всё потому, что это немедленно бы вызвало раскол в среде карпов. У старейшины рода Дулёб хватало тех, кто его рьяно поддерживал внутри карпского племенного союза. Так что за этим Хвалимиром постоянно необходимо было следить и держать с ним ухо востро.
Но пока что всё вроде бы было более-менее спокойно.
И тут в Тамасидаву заявился брат Савлеи, старший сын Верховного вождя роксоланов, как всегда заносчивый и самоуверенный. Тагасий сразу же захотел встретиться с сестрой.
Савлея сидела у очага на их с Воиславом половине княжеских палат, когда заявился её брат.
Тагасий подошёл к сестре, склонился над ней и неожиданно поцеловал её в щёку. Необычно ласково и даже нежно. Савлею это удивило.
- А ты что одна? – спросил он сестру. – А где же твой ненаглядный?
- Он объезжает Северную землю, не знаю точно, что там произошло, но вроде как к нему прибыли оттуда люди и пожаловались на своих соседей. Какая-та меж них ссора разгорелась, и муж направился рассудить кто из них прав, а кого следует примерно наказать.
- И когда твой Воислав вернётся?
- Ну я не знаю, - пожала плечами Савлея. - Обещал через пару недель, а может и раньше… А ты с чем пожаловал?
Тагасий демонстративно вздохнул, сделал печальное лицо и произнёс:
- А у меня неважные вести…
- Что-то с отцом?! – встрепенулась Савлея. – Говори!
- Да… - и Тагасий на своём лице изобразил ещё большую печаль.
- Ну что ты медлишь?! Что ты тянешь?! Говори, что произошло?! – выпалила девушка.
Тагасий вновь вздохнул и произнёс:
- Как бы это сказать?
- Говори, как есть!
- Отец в тяжёлом состоянии… Не знаю, что теперь с ним будет. Он упал неудачно с коня… Это всё случилось на охоте. Ты понимаешь, конь у отца оступился… и-и-и...
(Продолжение следует)
